Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

В действительности, основные идеи книги Уилсона были заимствованы им у английского математика Уильяма Гамильтона. С его основополагающим трудом я подробно ознакомился в тот момент, когда работа над моей книгой близилась к концу. В это время из научной командировки в Англию вернулся Саша Базыкин. Он сам работал в области математического моделирования биологических процессов и на этой почве познакомился там с Гамильтоном. Тот преподнес Базыкину оттиск своей статьи под названием «Альтруизм и близкие ему явления, главным образом, у социальных насекомых», вышедшую в свет в 1974 г.

По словам самого Уилсона, предложенная Гамильтоном так называемая генетическая теория социальной эволюции , поставила его в ряд основоположников социобиологии. Эти идеи были развиты Р. Докинзом в его многочисленных «научно» – популярных книгах, из которых наибольшую известность получила первая («Эгоистический ген»). Докинз называет У. Гамильтона «одним из величайших теоретиков эволюции в ХХ веке», а сам он в 2013 г. был назван британским журналом Prospect «главным интеллектуалом мирового значения» [109].

Читая объемистую статью Гамильтона, я был просто поражен тому, насколько механистически упрощенным может выглядеть для ученого процесс эволюции столь сложных структурно-организационных образований, каковыми являются социо-демографические системы. Генетическая теория социальной эволюции Гамильтона может служить ярчайшим образцом редукционизма в биологии. Суть его в попытках объяснить происходящее на высоких уровнях организации живого (популяция, социум) через события более низких уровней (в данном случае, генетики индивидов), которые подчиняются принципиально иным закономерностям. Это все равно, как если бы мы попытались объяснить работу автомобиля через поведение атомов металла, из которого сделаны детали машины. А в нашем случае подход Гамильтона можно было бы образно назвать «генетическим атомизмом». Это прямая противоположность системному подходу, о котором речь шла выше.

Гамильтон пообещал противопоставить «беглым и праздным замечаниям» о полезности того или иного типа поведения для популяции и вида «точный анализ путей распространения гена» в популяции. Тем самым он уповал на всесилие математического аппарата в деле решения вековых загадок биологии. Однако здесь легко забыть о том, что лишь глубокое понимание сущности анализируемого объекта (его структурных объяснений) способно удержать математику в рамках биологической реальности.

Гамильтону показалось, что он нашел ответ на вопрос, который ставил перед собой еще Ч. Дарвин. А именно, почему в общине медоносных пчел все самки, кроме матки, не размножаются, но становятся членами касты рабочих. В основе идеи У. Гамильтона лежит то реальное обстоятельство, что у пчел среднее родство самки к собственным детям равно 1/2, а к родным сестрам 3/4. Но вывод, сделанный исследователем из этого, сводился к следующему: естественный отбор среди самок был направлен против их естественного стремления приносить потомство. Вместо этого, эволюционное развитие пошло по пути выработки у них стратегии заботы о своих сестрах. Этот феномен У. Гамильтон называл «альтруистическим поведением».

В другой своей работе он так объясняет суть своих построений: «Представим себе, – пишет он, – что ген стоит перед проблемой увеличения числа своих копий и отдает себе отчет в том, что есть возможность следующих выборов: 1) вызвать у своего носителя А. поведение, полезное только для него самого и ведущее к увеличению его репродукции, или же 2) “бескорыстное” поведение, некоторым образом приносящее выгоду родичу Б». Если рассматривать данную альтернативу в рамках представлений об индивидуальном отборе, на первый взгляд более выгодной представляется первая тактика.

«Жертвуя собственными интересами» сегодня (то есть, не размножаясь), индивид может таким образом получить “выигрыш в будущем”, в форме итоговой (результирующей, совокупной) приспособленности». Таким образом, распространение «копий своих генов», которое есть, по Гамильтону, главная задача особи в соревновании с себе подобными, осуществится не обычным, «эгоистическим», а обходным – «альтруистическим» путем.

Получается, что эффект итоговой приспособленности данной особи сказывается спустя долгое время после того, как сама она уже перестала существовать. Эта странная особенность всей концепции, именно, возможность оценивать настоящее через будущие события, как это ни удивительно, была замечена в то время лишь немногими. Один из исследователей писал в 1976 г., что преимущества и недостатки того или иного способа поведения особи определяются здесь в терминах будущего репродуктивного успеха данной особи и, таким образом, оказываются практически не измеряемыми в настоящем. А каков ход и результат тех событий, которые последуют в будущем, возможно, по мнению, автора концепции, предсказывать математически.

Нетрудно видеть, что один из главных пороков построений Гамильтона – это биологическая неадекватность, нереальность главных исходных допущений, таких например, как метафора: «ген, способный к выбору линии своего поведения». Вот как оценивал первые результаты исследований социобиологов один из видных американских орнитологов, Дж. Браун, в 1978 г. По его мнению, для них характерны «…отсутствие точности в проведении полевых исследований, нехватка ясных и широких подходов, путаница в терминах и понятиях и засилье антропоморфизма – этого камня преткновения современной социобиологии».

Вот что писал о такого рода «теориях», которые быстро завоевывают всеобщее внимание и доверие, выдающийся философ науки П. Фейерабенд. Факт подобного успеха «…ни в какой мере нельзя рассматривать как знак ее истинности или соответствия происходящему в природе… Возникает подозрение, что подобный, не внушающий доверия, успех превратит теорию в жесткую идеологию вскоре после того, как эти идеи распространятся за пределы их начальных положений» (курсив мой. – Е.П .) [110].

Именно активная деятельность Гамильтона и, особенно, популяризация его взглядов Докинзом, привели в конечном итоге к широко распространенному сегодня, но абсолютно ложному представлению. Суть его коротко изложена в книге, написанной журналистом М. Ридли и состоит в том, что «начиная с 1970-х годов, эволюционная биология стала наукой не о животных, а о генах» [111]. Или, как писал наш отечественный генетик Б. М. Медников в восторженном предисловии к книге Докинза «Эгоистический ген»: «Наши тела – это временные, преходящие структуры, создаваемые бессмертными генами-репликаторами себе на потребу .» (курсив мой. – Е.П .).