Евгений Панов - Зоология и моя жизнь в ней

Понятно поэтому, что сезон спаривания начинается у местных черепах не сразу же после выхода с зимовки, а спустя несколько дней, после того, как установится жаркая погода. Только тогда эти холоднокровные животные набирают тепло и становятся достаточно активными. Впрочем, самцы с самого начала физиологически готовы к осеменению самок. У одного из них во время осмотра и мечения 4 апреля из клоаки выделилась порция спермы. А уже через день, 6 апреля, мы наблюдали две попытки самцов копулировать с самками.

Как же этим животным, перемещения которых в пространстве отнюдь не отличаются высокой скоростью, удается найти полового партнера и внести свой вклад в последующие поколения? Ведь они не располагают никакими специальными средствами оповещения себе подобных о месте своего пребывания. Помочь делу могли бы, вероятно, химические сигналы. В самом деле, когда вы берете черепаху в руки, то чувствуете неприятный запах, очень похожий на тот, который выделяет в таких же ситуациях обыкновенный уж. Но наши наблюдения с очевидностью показали, что самцы, которым только и принадлежит у черепах инициатива в поисках половых партнеров, едва ли пользуются обонянием. Нет у этих рептилий и звуковых сигналов дальнего действия. Только будучи сильно напуганы, они издают глухое шипение, а другой звук (нечто вроде тихого чихания), слышимый лишь с очень небольшого расстояния, издают самцы исключительно во время копуляции.

О том, насколько непростой задачей для самца оказываются поиски самки, можно судить по следующей выдержке из моего полевого дневника. «19 апреля 1977. Взаимодействия между самцом и самкой на покатом склоне. Самка не дается, а он то и дело пристраивается сбоку ее панциря. Всякий раз, когда самец начинает проделывать толчки тазом, он издает по 3–6 выкриков кряду, даже если не касается ее панциря пенисом. Пытаясь в очередной раз покрыть самку, самец упал и откатился примерно на полтора метра вниз. Теперь он уже не мог найти самку, пока она не начала двигаться, быстро ретируясь вниз по склону. Самец услышал шорох ее шагов, но направился не вдогонку за ней, а туда, откуда она начала спасаться бегством после его падения». В другой похожей ситуации самец покатился вниз к подножию склона, оказался у моих ног и попытался «спариваться» с носком моего сапога.

Мы пришли к выводу, что самцы разыскивают самок наугад, раз за разом прочесывая местность в пределах своего участка и в его ближайших окрестностях. Если при этом он натыкается на крупного самца, то пытается вести себя так, словно перед ним самка. В ритуал ухаживания у степных черепах входит покусывание самцом передних лап самки. Понятно, что такие акции не могут не вызвать возмущения у другой особи того же пола. Начинается драка. Стоя напротив друг друга лоб в лоб, каждый из соперников раз за разом с размаху таранит другого. Если более крупному и тяжелому удается перевернуть соперника на спину, он начинает кусать его за лапы, которыми поверженный беспомощно размахивает в воздухе, пытаясь вернуться в исходное положение. Удары от столкновений панцирей слышны с довольно большого расстояния, и я не исключаю, что эти звуки могут привлекать на место схватки других самцов.

Если так, то это дает самцам дополнительный шанс разыскать самку, поскольку драки с участием двух или даже трех самцов часто происходят в ее присутствии. Самка движется впереди, а самцы следуют за ней, не переставая конфликтовать. Черепахи растут всю жизнь, поэтому понятно, что сражение выигрывают самцы старшего возраста – наиболее крупные и тяжелые [169].

Нам важно было узнать, спаривается ли самка один или несколько раз за сезон, и если более одного, то с каким-то определенным самцом или с разными. Как мы уже видели из предыдущего, попытки самца осеменить самку далеко не всегда оказываются успешными. Поэтому по окончании каждого взаимодействия такого типа мы неизменно осматривали обоих партнеров в руках, проверяя, выделялась ли сперма и попала ли она в клоаку самки. По окончании неудачной попытки копуляции это отверстие оставалось сухим.

В итоге мы пришли к выводу, что, будучи оплодотворена, самка активно препятствует посягательствам со стороны страждущих. Сначала она втягивает голову и ноги под карапакс и оказывается неприступной и неподвижной, ожидая, по-видимому, добровольного ухода самца. Если же этого не происходит, она ищет случая улизнуть от него, и если тот зазевается, убегает прочь довольно резво. Претендентов на внимание со стороны самки может быть несколько за сезон спаривания. Обычно самец тратит на попытки соблазнить ее не более 10–15 минут. Но в одном случае кавалер безуспешно пытался сломить сопротивление приглянувшейся ему самки на протяжении целого дня. В конце концов, примерно в 18.30 самка ушла в нору, а он и теперь постарался увязаться за ней, но и тут потерпел неудачу.

Самка позволяет самцу заигрывать с ней, только если находится в хорошем расположении духа. Не готовая же к спариванию отвергает уже первые попытки ухаживания. Оно, как уже было упомянуто, состоит в том, что партнер заходит спереди самки и покусывает ее передние лапы. Забавно было, читая четверть века спустя статью о степных черепахах в журнале «Наука и жизнь», узнать, как такое стандартное брачное поведение самца трактует кандидат биологических наук В. Гарбузов. Он пишет: «Обнаружив ее (самку – Å.Ï .), он тут же начинает ухаживания: кружится вокруг нее с вытянутой шеей, стараясь привлечь к себе внимание, а если она движется, то забегает вперед, вынуждая ее остановиться. Если это не удается, “ухажер” приходит в ярость и набрасывается на самку, пытаясь ее укусить , что ей не так-то и страшно». Вот вам типичное понимание действий животного по принципу, а как бы в такой ситуации повел себя неистовый любовник? Это и есть антропоморфизм в своем наиболее неприкрытом виде.

Будучи защищена твердым панцирем, взрослая степная черепаха почти всегда может чувствовать себя в безопасности. Правда, Лариса однажды видела крупного варана, несущего в зубах черепаху средней величины. Трудно сказать, в состоянии ли эта ящерица разгрызть панцирь такой своей жертвы. Гораздо доступнее для хищников мелкие юные черепашки.

Как-то раз я заметил ворона, который с усилием клевал что-то на обочине проселочной дороги. Когда он улетел, я подошел посмотреть, чем он здесь занимался, и нашел черепашку чуть больше пяти сантиметров в длину, у которой были съедена только голова и передняя часть тела. Здесь же лежали останки еще четырех таких же жертв длиной от 4.9 до 7.3 см. Через день я наблюдал подобную же сцену на другом участке этой дороги. Ворон прилетел сюда с добычей и, покончив с ней, напился из лужи. Длина этой черепашки составляла 5.6 см. а еще двух, найденных здесь же – 5.6 и 5.7 см. Мягкие части только одной из них были съедены целиком, у других, соответственно, лишь передняя и задняя части тела. Все эти жертвы были убиты недавно, а рядом с лужей лежали два уже основательно высохших панциря длиной 5.3 и 5.8 см. Из всего этого можно было сделать вывод, что для ворона черепашки крупнее 7 см оказываются добычей не слишком привлекательной. Видимо, их панцири уже слишком тверды, чтобы с животным можно было расправиться без серьезных усилий.