Ольга Книппер-Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927

Вчера мы все и Чеховы пошли в синематограф смотреть картину, место действия – Гурзуф, но, увы, все происходило в ресторане и в саду и в комнатах, и только раз показалась моя бухточка, плескала вода, видна лесенка, и мы все заволновались. Я как раз помню съемку этой картины. Как сдам «Росмерсхольм» (прости), все за болезнями откладывают [1431], так начну сниматься в кино – ради денег, конечно.

Ну, Маша, пока, покойной ночи, скоро опять напишу. Конечно, нельзя отказать Ильясу, пусть табачничает. Целую тебя крепко. Привет Эрмансам, Альтшул. и Полиньке. Оля

15/28 февр. 1918 г. [Москва – Ялта]

Маша, милая, и хочется тебе писать, и не знаешь, с чего начинать – так всего много, чего-то нового, чуждого, с чем еще не успел сжиться, не успела душа переварить, а все новое летит и летит…

Если б жил Антон – как бы он умел разобраться во всем, уловить настоящее, существенное и отбросить все ненужное…

Жизнь внешняя идет как будто своим чередом…

Хожу на репетиции, хожу на спектакли – всюду нескончаемые разговоры о муке, масле, хлебе. Хлеб дают ужасный – сегодня как раз ела во время репетиции свой бутерброд – и потом все выплевывала солому… Все худые, подтянутые. Я седею с каждым днем – поддерживаю, насколько возможно, английской водицей, чтоб сыграть Ребекку и играть Машу без парика, а то бы мне даже нравилось побелеть совсем.

Мать моя в панике, уроки уплывают, денег никаких. Мечтает, чтоб я переехала к ней и передала свою квартиру. Я сейчас усталая, играю массу, без конца хожу пешком, репетирую и никак не могу понять, что надо делать, на что решиться, и потому раздражаюсь, непозволительно резко говорю с матерью, кричу и потом мучаюсь. Она жалуется на голод, на недоедание, я сама промышлять не умею – где что достать, перехватить, – одним словом, чепуха. Даша осталась одной прислугой только на время, не знаю, когда кончится это «время». И как потом быть?! Хочу видеть девочку Олину и совсем ее не вижу, хочу петь, хочу музыки, и нет ничего – l’homme, qui a voulu [1432]. Привыкла жить одной и боюсь жить с матерью и Николашей, а чувствую, что это надо сделать для матери.

Ада утопает в математике. Ильин не едет из Барнаула – там осложнения по службе с большевиками. Здесь Ржевский все около Ады [1433]. Сестра Куперник, Ада и еще курсистка работают, и Ржевский им помогает – не знаю, куда это идет.

Оля отсыпается, отъедается, устраивает с Бессмертным (безногий) маленькие концерты, собирает деньги для нуждающихся художников и артистов.

Ивана с Соней видаю, но хотелось бы чаще их видеть – да невозможно. Скорее бы их отправить в Крым! Звонила мне Ирина [1434], хотела прийти, но не пришла. Мне хочется ее видеть.

Ну, пока покойной ночи, милая Маша, жду весточки. Думаю о тебе, как-то ты там живешь. Кланяйся Варв. Ив., Полиньке, Ивану. Целую тебя и обнимаю. Ольга

25 февр./10 марта 1918 г. [Москва – Ялта]

С чего бы это тебе повеселее начать, милая Маша? Сегодня, да и вообще все время последнее сияет солнце, дороги черные, текут ручьи по рельсам, чирикают воробьи, во дворах пробуют голоса петухи, дети на бульваре, как всегда, очаровательны, глядят на все серьезно и внимательно, Гоголь так же задумчиво сидит и глядит на Арбатскую площадь [1435], на кот. у Александровск. училища стоят уже несколько дней готовые к чему-то броневики… Сегодня утром была у меня в гостях Оличка и так очаровательно лопотала – совсем как японская актриса; болтает она все решительно, всегда чем-то занята, характера очень покладистого, мягкого, но когда чего-нибудь захочет, то делает серьезное свирепое лицо и требует, пока не получает. Меня называет О ка. Она спала у меня, кушала два раза, пила чай и к 3-м час. поехала с бабушкой к отцу. Она очень любит Аду, называет ее Адка, крысолов (выходит кисолов). Никого не боится. Сегодня мы занимались мышкой, кот. попала в ванну, какая-то ручная, собиралась по моей руке вылезть, и Оля ее хватала за хвостик. У Оли прелестные, стройные, упругие ножки. Я ей вяжу ярко-красное пальто со штрипкой, сегодня мерили. Красоты нет в девчонке, но милота какая-то и ласковость. Любит руки мыть. Уезжала она без меня, т. к. я отправилась читать в двух концертах, и говорят, уезжать не хотела.

Из дома Удельного ведомства, где живут Книппера [1436], всех выселяют, т. к. сюда переезжают какие-то министерства из Петрограда. Большие квартиры должны были выбраться в 48 час. и выбрались, судьба остальных решится, верно, завтра. Я уже решила тогда отдать им свою квартиру и самой переехать к матери. Завтра утром пойду с Ив. Павл. в Кремль и в культурно-просветит. комиссию просить пропуск в сейфы [1437]. Хочу взять часы с цепью и запонки Антона, и Иван возьмет что надо из твоего ящика. Побеседую с г-ном Малиновским или Фриче [1438]. Напишу тебе потом. Деньги Иван тебе понемногу пересылает – интересно, получаешь ли ты их.

Боюсь уплотнений квартир и думаю, в случае [если] наших не выселят, все же сдать свою квартиру, а то насажают и мне и матери жителей.

На днях было 300-ое представление «Вишневого сада» – даже страшно! Иван Павл. сидел в ложе с братом Софьи Влад. и его семьей. Было грустно, что не играл Конст. Серг. – он лежит, и лег, верно, надолго – у него почки не в порядке, очень плохие анализы, кровян. шарики и цилиндры и сердце не очень хорошо…

Настроение было не юбилейное. Отметился юбилей чаепитием в дамском фойе и подношением мне и Муратовой по ½ пуду муки и по 10 ф. сахара – чувствуешь, какие исторические подарки! Я купила 2 яблока по 3 р. – Елене Муратовой и Лилиной, а Муратова поднесла нам по гиацинтику – вот и все! Если бы ты знала, как трудно ходить усталой после спектаклей по темным улицам, по страшнейшим колдобинам, по тротуарам ходить, все равно что по катку. На улицах интеллигенция продает газеты – дамы, офицеры, всюду нужда, разорение, особняки все заняты либо советами, либо анархистами…

Когда была у Чеховых – видела Ирину, она мне порассказала о твоем житье-бытье. Чеховы живут, как мы говорим, в купе. Был там доктор Алексеев, кот. лечил Володю. Когда он ушел, мы превкусно обедали на письмен. столе, положив полотенце, ели жирную свинину, похлебку, картошку с луком – у меня теперь увлечение жареным луком – видишь, как я иду с веком. София Влад. очень похудела, стала спокойнее, на днях они у меня ночевали 2 ночи. Я познакомила Ивана с одним доктором из Евпатории, кот. только что приехал, и, может быть, Чеховых устроят в санитарном поезде. Дай Бог. Скорее бы они уехали! Мне было бы и за тебя и за них покойнее. Маша с ними мила. С Терьян у нее обострились отношения, т. ч. была вызвана я, чтоб усмирять Машу, и после нашей беседы Маша ведет себя хорошо, она выревелась, с большим темпераментом рассказывала необычайно смешные стычки, т. ч. я и потом все хохотала, и теперь все идет хорошо. Маша побывала в Художеств. театре на «Лапах» и очень довольна, и отдохнула, как она говорит.