Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

P.S. Приехал Дерман. Собирается к вам.

Очень прошу вернуть тару, т. е. мешочки и коробку.

Софочка, не сердитесь – позвоните по телефону, ведь вы обе мои единственные близкие…

22 сент. 49 г. Гурзуф

Посвящаю всемирно знаменитой артистке Ольге Леонардовне Книппер-Чеховой в день ее рождения это удавшееся мне четверостишие:

9 ноября 1949 г. Москва [Ялта]

Машенька, дорогая, вот привыкаю дышать в бензинной Москве. Ни разу еще не выходила на улицу. Кутаюсь в свой серый шарф и сижу при открытой фортке. Морозец. С тоской и любовью вспоминаю южную природу, кот. помогала мне жить и давала бодрость, а в Москве ее нет, увы.

Первые дни раскладывались, прибирались. Квартира убрана и «вылизана» Варей, молодчина. Сколько она перечинила, поштопала – я поразилась. Всю мою древнюю турецкую шаль восстановила, за что ни возьмешься – все в порядке.

В Москву прибыли без опоздания. Встречала меня ватага человек двадцать, и я попадала из объятий в объятия. Тут и Книппера, и Дима с Лёлей, и Федя, и Виленкин, и студия с цветами, и Зося, и Марина. Укутали меня в шубу и повели через правительств. ход прямо к машине. А я задыхалась…

Семейство мое, Зося и Марина, конечно, у нас завтракали – шум, разговоры, одним словом, встреча. Все спрашивают о тебе, обо всем рассказывала… И так потекли дни… А мы с Софой все переглядывались и вспоминали тихую милую жизнь под южным солнцем. Букеты доехали и стоят, и все любуются. Цветы стояли в ведре у проводника вагона. Ура Максиму Максимовичу! [1042]Ник. Алекс. [1043]был на высоте, подвез нас прямо к поезду и устроил посадку до того, что пускали публику, так что мы грузились при свечке. Ехали очень хорошо.

Много рассказывают о театре, мало утешительного. 7-го была премьера пьесы Михалкова «Илья Головин». Отдышусь – начну смотреть спектакли, кот. я не видела. Боюсь как-то идти в театр. Зося усталая – и снимается и играет… Лева и Маша обнимают тебя. Софа, конечно, целует – мы поглядываем друг на друга и думаем: когда опять будем собираться на солнце и тепло.

Ну, Машечка, обнимаю и целую тебя, буйную Ел. Фил., обнимаю Полиньку, привет Сысоеву и Брагину и сотрудникам. Твоя Оля .

Цветок мушмулы удивляет всех. Звонил Ник. Ник. и потом Никол. Иванов. – он сейчас лег в больницу

С этого сезона новый директор [1044].

14 ноября 49 г. Ялта [В Москву]

Дорогая моя, милая Олечка-Пупочка, сейчас получила твое письмо и обрадовалась до слез, и как нарочно, такой божественный день сегодня – совершенно весенний – остается только пожалеть, что тебя и Софочки нет!!

Я все время бегала из угла в угол по своему балкончику и дышала за тебя… Правда, бывают и мрачные дни, но ты, вероятно, оценила бы их по-своему, нашла бы своих паучков и бабочек. Розы все еще цветут.

Первое время как вы уехали, я очень тосковала, меня тянуло в ваш уютный низок, и как-то не верилось, что вас уже там не было. Теперь уж неистово стучит машинка и пахнет мужским духом.

Несколько отвлекла меня от грустных мыслей Женя, которая приезжала на одну только неделю. Она очень изменилась к лучшему и петь стала хорошо. Устроили вечер, и она пела под аккомпанемент Сысоева, он недурно играет, хотя и отставал на два такта, как говорит Женя. Наше пианино очень расстроено, и теперь надо его настраивать по какому-то безналичному расчету. Ведь оно казенное!

Жизнь у меня налаживается по-зимнему – натягиваю что потеплее на себя, хочется чего-нибудь новенького, поярче – чтобы не было скучно. Женя обещала прислать мне тепленький шушун, и я буду ждать его с нетерпением.

Работы у меня, конечно, много всякого сорта и по хозяйству, и умственная. Читаю письма А.П., проверяя их, – это занятие доставляет мне большую радость. Передай Елизавете Николаевне, что 15-й том неплохо сработан [1045]. Правда, в примечаниях есть сухость и недостатки, неточности и иногда неверные ссылки на меня, в которых я неповинна, но это ничего. Я предпочитаю примечания справочного характера, что и наблюдается у редактора. Чтение писем доставляет мне большое удовольствие в смысле воспоминаний… Такой был иногда чудак твой покойный супруг!..

У меня иногда бывают, как тебе известно, скандальчики музейного характера, и я очень страдаю, и в одно из таких страданий я открыла радио и прослушала два романса в исполнении Козловского (пожалуйста, никому не говори), и я успокоилась. Как хорошо он пел! Бедная Мария, быть может, опять будет наказана… [1046].

Начала это письмо 14, а сегодня уже 18 ноября, некогда было закончить. Погода продолжает быть великолепной – небо синее и кое-где ватные облака, белизны необычайной. Хочется на воздух, но сейчас только 10 часов и сутолока уже началась и брожение умов тоже… Брагин разбирает, смакуя, недоразумения. Сысоев получил большой выговор словесный и газетный за свой отказ читать лекцию детям, отсюда его шаткое положение. Для меня он хороший помощник. На некоторое время ему запретили читать лекции.

Опять прервали. Ну, надо заканчивать. Ты забыла белые перчатки, при оказии пришлю. Забытые закуски скушала за ваше здоровье моя заместительница. Впрочем, сырок и я попробовала.

Голубушка Софочка, пожалуйста, очень прошу Вас, пишите почаще о здоровье Вашей барыни. Привет Леве с семейством, Зосе с Колей и милому Михальскому, также Виленкину. И всему ныне царствующему Художественному театру делаю глубокий реверанс и желаю успеха в работе.

Крепко целую, обнимаю, прижимаю к сердцу тебя и Софу. Мария

20-ое ноября 49 г. [Москва – Ялта]

Машенька, дорогая, здравствуй. Давай поболтаем. Хорошо, что Женя побывала у тебя – она очень довольна своим визитом. Как твои дела? Много ли работаешь? Как обстоит дело с Аркадием Ивановичем? [1047]Есть надежда, что он приживется? Когда я уезжала – мне казалось, что вряд ли он сгодится.

22-ое . Видишь, как я урывками пишу. Прервал приход Левы, кот. от репетиции к репетиции забежал пообедать. Тут же пришел Волков, и, простившись с Левой, сели обедать и обедали и ели и пили много, т. ч. толстый Волков осовел…

23-ье . Вот, душенька, опять разрыв. Вчера, т. е. 21-го, с 12 ч. до 4-х ч. записывали «Вишневый сад» – 2-ой акт, т. к. на 1-ый всех не собрали. Пообедали, а там пришла Зина Средина и без конца рассказывала, и очень интересно. Забежала Марина…

Дни бегут. 17-го я сыграла свою милую гр. Чарскую в «Воскресении» и, конечно, очень волновалась. 19-го была раздача «чаек», как всегда торжественно. Все меня обцеловали, т. ч. щеки пришлось вытирать. Я сама раздавала сии знаки почета.