Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Леве и Маше мой самый сердечный привет. Мне грустно, что я не могла его поздравить с рождением.

Это письмо хранится в папке за 1945 г. (ОР РГБ, 331.105.38), но оно является прямым ответом на предыдущее письмо О.Л. (повтор фразы «эпистолярный талант заблестит в нашу пользу»).

5 янв. 1950 г. [Ялта – Москва]

Еще раз с Новым годом, с новым счастьем поздравляю тебя, моя дорогая, любимая Олечка, и милую, добрую Софочку. Будьте вы обе надолго живы, здоровы и счастливы, насколько возможно в вашем возрасте!

За великолепную посылку делаю глубокий реверанс.

Травка в саду и по склонам гор пожухла от зависти к цвету моей кофты, а мне хорошо – тепло!

В моем заведении большие, неожиданные перемены – наш «статуй» Брагин без зараннего предупреждения перешел на «общественные работы», т. е. бросил службу из-за якобы малой зарплаты. Сунгурова ушла по болезни и из-за старости (сильное кровяное давление). Ее жалко очень.

Набираем новых двух – их нужно обучать, и к тому же работа по годовому отчету! Я захворала от переживаний! К тому же заболела правая коленка, несколько дней не могла ходить, теперь немного лучше.

Но что самое главное – это служебная пертурбация после очень удачного обследования Биб-кой нашей работы, подчеркнут дружный коллектив и дано много хороших обещаний… На нашем же собрании после обследования Брагин предложил написать директору Олишеву требование «униформы» для экскурсоводов, его поддержал Сысоев, и я от страха написала. Это значит, «посади свинью за стол – она и ноги на стол»… Я признаю только приличные халаты, как везде в музеях. Брагин же требовал полного обмундирования с ног до головы для себя и для женщин. Когда я уже написала Олишеву и послала, то он объявил, что это было только предложение… Ну, что ж будешь делать?..

Холодно у нас – дожди и ветры, был и небольшой мороз, в комнатах сыро и зябко. У нас тоже наступила обычная в это время хорошая морозная зима, так, по крайней мере, сообщает радио.

Я получила 25 поздравительных телеграмм, кроме писем, в том числе очень милую телеграмму от Козловского. Ответила на адрес Большого театра, т. к. не имею домашнего.

Люба вышла замуж за шофера – относится к службе по-другому.

Вот и все новости. Больше писать не о чем. Остается только еще раз поблагодарить, обнять, поцеловать и послать поклоны всем вашим и моим близким. Конечно, в первую очередь Зосе и Коле.

Получила телеграмму сегодня от Левы с Машей, но так как я поздравила их вкупе со всеми, то я покойна, шлю им только привет и пожелание большого счастья вместе с Андрюшей. Мария

Все письма М.П. к О.Л. за этот год (кроме особо оговоренных) хранятся: ОР РГБ, 331.106.4.

25 янв. 1950 г. [Москва – Ялта]

Машенька, дорогая, давно не писала тебе, причин, как всегда, много. Вечерами всегда кто-нибудь бывает, встаю я поздно – не сплю, а просто лежу и с удовольствием читаю, встаю какая-то грузная, на свет глядеть не хочется. А тут еще спешила писать о Марии Петр. Лилиной [1054], а теперь надо приниматься за образ Качалова [1055], я ведь не писательница, могу писать только, когда я взволнована почти до слез, когда с хорошим чувством заглядываю в прошлое и когда это прошлое делается живым и я сама живу в нем. Это трудно и редко бывает. Раза два после болезни сыграла мою милую графиню Чарскую, 19-го выступала в ВТО, читала письма Антона Павловича и, представь, вроде как играла сцену с Петей – «Вишн. сада». А на другой день лежала как разбитая. Если б ты знала, как слушаются эти письма и какое у меня радостное волнение, когда я передаю их слушателям. 30-го опять буду читать письма в Литературном музее, и опять просили еще раз в ВТО, но… я, конечно, отказала, ибо в двух местах читать не по годам… И твой очарователь был, К…ий [1056], и «бывший», К.Д…хин [1057], кот. играл за кулисами вальс из «Вишн. сада», под который мы кончаем сцену и начинаем вальсировать… И твоя подруга Таня [1058]выступала…

Получила ли нашу телеграмму, когда за ужином все галдели и писали?

Сегодня вечером сидим одни, Софа жалуется на боли в области живота, по телефону просила Иверова зайти. Только что Варя отболела неделю – приступ аппендицита. Днем обедали Книппера, Андрей завтра уезжает в Ленинград, у них каникулы. Была у меня Клавдия Мих. Виноградова, принесла письмо, кот. я посылаю Н.С. Хрущеву [1059]с просьбой ускорить дело с Музеем Чехова. Она все время ходила и «толкала» – энергичная она. Был еще профессор из Ленинграда, кот. пишет диссертацию «о языке прозы Чехова», задавал разные вопросы…

Ну вот был Иверов, сказал, что сильно засорен кишечник, изготовил ей травку, сделал укол, чтобы сил было побольше. У нас три дня как появился пышненький котенок, прозвали Тимошкой – не было у бабы забот, купила баба порося.

Софа ожила, уже играет с котенком.

Новый год встретили здорово. Начали: Лева с Машей, Зося и Коля, Нина Николаевна, Дима с женой, Рихтер с Ниной, итого 12 душ. Дождались, когда по радио пробило 12 час. В последнюю минуту влетел Рихтер с целой связкой воздушных шаров, к которым была привязана бутылка коньяка. Это было очень эффектно. Стоя выпили по бокалу шампанского, расцеловались, поздравились, елка горела; и сели за ужин. Угощение было весьма знаменитое – Софа и Варя постарались, чего, чего не было, и все очень вкусно. Начали с водочки и с закусок. Тут подоспел Виленкин, кот. подарил мне чудесную элегантную куклу, красотку черноволосую, в пышном синем платье, замечательно изящно сделанную, собственно, для покрытья чайника, она большая и высокая, и конечно, чайник не буду покрывать такой красотой – «La dame en bleu» [1060]. Ну а потом начали приходить народы, приехала Люба с Аносовым, Федя Михальский, кот., конечно, показывал номера, вообще начался бедлам – и пение, и пляска. Лёля, жена Димы, – балерина, она чудесно задорно плясала. Федя изображал грузинку, причем обернулся весь скатертью, а Маша в черных штанах, в меховой шапке с кинжалом – плясали лезгинку, мы изошли смехом, а на пианино ретиво играли в 4 руки Рихтер и Аносов. Танцевали без конца, Рихтер крутился, как волчок, играл Дорохин, играл Лева, Нина Дорлиак пела, Люба с супругом танцевали фигурную польку, приходила молодежь наша студийная, была Кемарская, не упомню уже, кто был, и все это кружилось, вертелось, пили без конца чудесный крюшон. По телефону без конца поздравляли, и когда в 5 часов разошлись, я села, разиня рот от усталости, но было очень весело. На другой день все звонили и благодарили. В ВТО Козловский твой слышал про эту встречу Нов. года и теперь требует, чтобы я его к себе позвала, а ну как он с своим оркестром придет – страшновато! [1061]Ну, Машенька, поздно, накатала я тебе, разберешься ли? Кончаю, будь здорова, носи зеленую кофту, не кисни после музейных перемен – все образуется. Привет Ел. Фил. и оставшимся, Полиньке. Тебя целую, обнимаю. Оля .