Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Софа обнимает, целует тебя, Ел. Фил., Полиньку.

Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.78.25.

5 февр. 50 г. Ялта [В Москву]

Милая и дорогая моя Олечка, я получила твое «описательное» письмо, и мне стало до жути больно, что я не была участницей вашего изумительного времяпровождения. Я бы с удовольствием посмотрела на самодеятельное искусство Михальского и проч. других. Мне кажется, что от смеха и радости, котор. я проявила бы у тебя в этот знаменательный вечер, я избавилась бы от всех своих недугов, и моя тяжелая служба показалась бы мне легкой… Но где уж, что уж?!.. [1062]

Николай Александрович командируется в Москву и, конечно, побывает у тебя и, возможно, что сумеет рассказать тебе о моем существовании. Командируется он больше по нашим литературным делам и отчасти по музейному обиходу…

Прошли у нас партийные выборы и, увы, – уж Любченко выбыл, так же и Сиренко, и даже Михайлов, опять нужно привыкать к новым. Любченко не хочет уезжать из Ялты, возвращается к педагогической деятельности, и я рада этому – я считаю его другом своим и вообще полезным человеком. Ложкина уцелела, стало быть, и Володя… Vous comprenez? Но каков будет начальник – неизвестно.

Теперь о погоде. Такой жуткой зимы я не знала еще в Ялте! На южном берегу не редкость – 15°, снег не сходит, в домах холод, отсутствие воды, часто света… Окна в узорах, в комнатах адский холод. К счастью, у нас есть дрова и иногда можно отогреть руки… Не счесть одежек на мне!.. Спасибо за зеленую кофту, она такая ласковая, и от тебя – это дороже для меня всего на свете!..

Как здоровье Софочки? Я волнуюсь и боюсь, как бы она серьезно не расхворалась. Ведь другой Софочки на свете нет!

Посылаю тебе забытые тобой белые – лайковые перчатки, думаю, что они тебе в Москве пригодятся.

Ну вот и все, что я могла тебе написать, остаются только поклоны: мой привет всем твоим родственникам и главным образом твоим друзьям Зосе и Коле, а моим любимцам. При встрече я так их и буду называть – Зося и Коля, конечно, если они мне это разрешат.

Ну, будь здорова, моя пупочка, вместе с твоей Софочкой, целую вас и обнимаю. Дождусь ли я вашего приезда? У меня невыносимо болят ноги, особенно колени, при сгибании я плачу… Жду тепла с нетерпением.

Софочка, купите цикория и вручите Сысоеву. Мария

18 марта 50 г. Ялта [В Москву]

Милая, дорогая, родная моя Олечка, как-то на днях мой сотрудник Н.А. проговорился, незаметно для себя, что ты, прочитав злосчастную книжку «Дом-музей А.П. Ч.» с моим воспоминанием, сказала, что я в ней говорю только про себя – я, я и проч. Ты права и пожалеешь меня, если прочтешь это письмо дальше. Дело в том, что я тут мало при чем. Мне не хотелось бы, чтобы эта книжка попалась тебе в руки. Несчастье мое – мой племянник Сергей Мих.! Он пристал ко мне, ссылаясь на бедность, чтобы я помогла ему выпустить книжку с его рисунками, ради которых он специально приезжал в Ялту, чтобы их сделать, и умолял меня написать о том, как я пришла к мысли создать Дом-музей А.П. Чехова, и если я откажу ему в этой помощи, то он умрет с голоду… Моя денежная помощь ему была недостаточна. Он прямо-таки давил меня своей мольбой, заставляя писать воспоминания. Ну, какая я писака! Конечно, я натужилась, писал и он за меня. И попало наконец это «произведение» в руки Н.А. И так общими усилиями одолели!

До последней минуты я надеялась на развал Литиздата и что книжку не выпустят, но нашелся там редактор, котор. тоже прошелся по ней, и вот она, к моему ужасу, вышла в свет, к счастью, малым тиражом. Но все-таки она попала к тебе в руки…

Я попросила вчера Елену Филипповну прочесть вслух и ужаснулась – ты права! Но что поделаешь? Горю моему не поможешь… Да я, пожалуй, мало и виновата – ведь я только и повинна в том, что записала воспоминания о своем детстве, а остальное уж не принадлежит мне… Это уж общественное теперь достояние. Теперь же я страдаю о том, что наш научн. работник ввел в план 50 года и мои воспоминания… О Боже! К чему жить на этом свете, когда кроме малодушия ничем другим не обладаешь?..

Я за эту зиму сильно одряхлела, а предстоит большая работа по капитальному ремонту. Уж и не знаю, как мы, при теперешних условиях, осилим эту работу?

Вот еще я вспомнила, что скоро выйдет в свет альбом с рисунками С.М. Чехова, как внутренними, так и внешними видами Дома-музея, и я должна была дать предисловие, иначе не соглашались печатать. Конечно, всю литературу написал за меня Сысоев, в том числе и надписи под рисунками. Он на этот раз был солидарен с Сергеем, получивши хороший гонорар… Я же осталась в дураках, но зато выручила родственника… Кроме всего прочего к нашей книжной сысоевской торговле прибавится еще и альбом…

Прости, что я посвящаю тебя в мои скорби, и напиши мне что-нибудь…

Я люблю тебя больше всех на свете и не хотела делать тебе больно, так или иначе. Твое мнение для меня дорого…

Будь же здорова и благополучна, крепко целую и обнимаю. Маша

24 марта 1950 г. [Москва – Ялта]

Машенька, дорогая, я не хотела писать тебе о твоей книжке «Дом-музей А.П. Ч.», думала: увидимся – поговорим, но раз ты написала, я тебе отвечу. Ты можешь и не согласиться со мной. Книжка носит название «Дом-музей А.П. Чехова» – с этого и надо было, по-моему, начинать, это твоя сущность, твое лицо, созданием этого дома ты показала и все свое отношение к пониманию А. П-ча, к его памяти. Тут вся твоя жизнь. Ведь книжка не носит название «Биография М.П. Чеховой», тогда и начинай со дня рождения… Ты же так интересно рассказываешь о создании этого Дома, о всех трудностях, переживаниях – это была бы история «Дома-музея», в которой неразрывно сплелись ваши две жизни на веки вечные. Попутно можно было бы и детство, и молодость вспомнить. Ведь не твоя это заслуга, что ты родилась сестрой Чехова [1063], а главное, чт оты сделала своей мыслью и своим трудом для его памяти… Как умела и понимала, так и ответила. Не сердись. Увидимся – разберемся… Пойми, я не критикую, а хотелось бы, чтоб книжка была поинтересней, повкусней.

Ну – finitа.

Напишу немного о себе. Мне, в общем, полегчало. Три раза в неделю ко мне ходит массажистка и делает со мной гимнастику с ритмич. дыханием. Так как легкие мои расширены, и чтоб дать им покой – я дышу теперь животом. Гимнастирую и стоя и лежа на ковре, – мне нравится. Она все время следит за пульсом. Массирует очень хорошо и потом все тело долго растирает мочалкой (луфа) и почти кипятком. Я уже не так страдаю от дыхания, нет ужасающего подавленного состояния. Два раза выезжала на Рихтера и не уставала, вообще езжу теперь. Вчера смотрела у нас «Мещане» с молодежью [1064]. На Рихтеровском вечере съехались наши маститые: Нежданова, Яблочкина, Гнесина и я, нас без конца снимали, фотограф уверял, что это необыкновенный случай, это, говорит, «история» – воображаю. А всем вместе годов 300 будет – мы смеялись.