Мария Чехова - О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 2: 1928–1956

Вчера – приемный день, навещали меня Софа и Дина. Вечерами говорю с ними по телефону. Дина готовит совершенно исключительно – легко, вкусно, экономно и быстро.

Сейчас пришли мне сказать, что завтра натощак будут брать желудочный сок!!!

Здесь масса обслуживающего персонала, всё ходят докторицы – надоело рассказывать о своих болезнях.

Кормят очень обильно и вкусно. Сегодня ела трубочки с взбитыми сливками, дают вкусные витамины, запеканки.

Скорее бы кончились все процедуры!

Ну, будь здорова, крепись, Маша, ремонтируй и дом и себя.

Водворилась ли Полинька? Привет всему твоему окружению. Минуша не забудь.

Целую крепко. Оля

21 окт. 39. Кремл. лечебница [В Ялту]

Милая Маша, письмо мое так и лежит, никто не взял – пишу второе: сегодня придет Лева и Лизавета, они опустят.

Меня пытают каждое утро натощак. Вчера впустили в желудок тонкую кишку, и я с ней сидела больше двух часов.

22 окт . Да, и каждые 10 минут насосиком вытягивали желуд. сок, потом вливали в желудок бутылочку чего-то синего – синька с чем-то, и опять выкачивали – посмотрим, какие результаты. Вчера же снимали рентгеном позвоночник (спина все еще болит), желудок и натощак давали глотать во время съемки ужасную кашицу (барий), потом еще снимали сердце. Вот-с. Сейчас пойду снимать кишки. Надеюсь, что скоро пустят меня в Барвиху. Здесь очень хорошо, кормят прекрасно, много фруктов дают, витамины. Лежу, брожу, много читаю. Вчера меня посетили Лева и Лизавета.

С Софой вечерами говорю по телефону. С Полей произошел окончательный разговор и, кажется, довольно мирно. А я, верно, привязчивая, мне как-то жалко.

25-го Лева дирижирует, и вряд ли я попаду – жалко!

Была ли у тебя Александра Вас. и передала ли пальто? Буду ждать письмеца.

В палате у меня солнце, любуюсь на фигуры на крыше Ленинск. биб-ки [694]. Жажду воздуха. Вспоминаю наши последние дни в милом Гурзуфе. Целую крепко. Оля.

Маша, меня выпустили погулять на большую каменную террасу, на кот. выходит моя палата. Солнце греет, любовалась на златоглавые кремлевские соборы, на улицы и дышала, дышала. Упиваюсь Диккенсом, «Давид Копперфильд» в прекрасном переводе Бекетовой – она и принесла мне две книги.

Завтра предстоит мне кишечный рентген и гинеколог, а 25-го рентген и там же клизма из бария: будут глядеть, как сия кашица пойдет по кишкам – занимательно!

Анализ желуд. сока показал, что у меня не пониж. кислотность, а, наоборот, весьма повышенная. В крови и желудке ничего не найдено. Беспокоит спина, не знаю, что там найдут. Ну вот, будь здорова, целую. Оля

27 окт. [1939 г. Ялта – Москва]

Милая Оля-Пупочка!

Ну как твои процедуры? Окончила их? Что говорят врачи? Какие находят болезни?

Я полагаю, что ты будешь совершенно здорова и через месяц уже будешь играть в «Дядюшкином сне» с пышными формами. Во всяком случае, я бы очень хотела быть на твоем месте! Ты пишешь, что кушала трубочки со взбитыми сливками, а у нас вчера было такое меню: 1. суп из столярного клея, засыпанный горохом, 2. каша манная с тыквой на мышиной моче и на третье чай, заваренный три дня назад. Еще и сегодня чувствую отвращение от вчерашнего обеда. Упражняется наша Маруся отчетливо! При этом сахару нет ни кусочка. Жду, что добрая Софа исполнит обещание и пришлет. Страшно жду!

Ремонт идет вовсю, дом окончательно загажен, и мне не верится, что можно будет когда-нибудь его вычистить… Потолок в столовой рухнул, как только до него дотронулись, пришлось делать новый. Паркет в кабинете содран, стены в коридоре расковырены, во многих окнах разбиты стекла, двери не запираются, и это последнее обстоятельство единственное мое утешение – так напоминает Гурзуф!..

Апресьянц молчит, и я его совершенно не вижу, но страшно боюсь.

Много огорчений и от того, что не получаем малярного материала, где-то застрял высланный еще 7-го августа. Единственное уютное место – это бывшая шаляпинская комната, где живет Поля со своим семейством. Там тепло, уютно и уже пахнет непроветренным духом. Она покапризничала и теперь, кажется, довольна.

А в саду у нас как чудесно! Цветов так много, как никогда! Начали распускаться хризантемы, мечтаю послать Марии Петровне. Дожди продолжают лить, но тепло.

Что тебе еще написать? Кажется, обо всем доложила. Вот настроение у меня неважное, иногда хочется даже плакать. Чувствую себя сносно только тогда, когда готовлю письма А.П. для первого тома [695]. Начали работать с Ив. Мих [696]. очень продуктивно.

Елена Фил. тут же около нас переписывает письма на машинке. Иногда хохочет до слез. Ужасти какие глупости писал твой супруг!! Очень много новых, еще не видавших света писем.

Милая, пупочка, пожалуйста, пиши почаще, Теперь ты будешь жить в высшем свете [697]и совсем забудешь маленьких людей, живущих в поте лица своего, без сахара и масла.

Это письмо я адресую на имя Софы, она тебе его передать сумеет по месту твоего жительства.

Часто, очень часто вспоминаю Диночку и ее анекдоты, особенно Трезира! Как долго она у вас пробудет? Вообще пиши почаще. Когда едешь в Барвиху?

Целую и крепко обнимаю. Твоя Маша

Это письмо находится в папке 1936 г. (ОР РГБ, 331.105.31), но по содержанию, по прямым перекличкам с окружающими письмами (трубочки с кремом, ремонт, переселение Поли и т. п.) оно относится к 1939 г.

31-ое окт. 39 г. Москва [В Ялту]

Милая Маша, сейчас уезжаю в Барвиху. Третьего дня к вечеру вернулась из больницы. Очевидно, у меня все благополучно, надо только отдохнуть и привыкнуть к жизни [698].

Вчера вечером Дина устроила превкусные пельмени, были Лева, Лизавета, Нардов, Вово с Мариной, посидели. Андрей был весь день, купался у нас. Днем я походила с Софой и Андрюшей. Целую. Будь здорова. Оля

4 ноября 39 г. Барвиха [В Ялту]

Машенька, дорогая, вот я и в Барвихе. Вчера Лорд, приехавший сюда с Марией Петровной, привез мне твое письмо [699]– очень я обрадовалась. Чудная у тебя отдушина – письма Ант. П-ча [700]– можно позавидовать.

Я «отдыхаю». Сплю, кормлюсь: 9–10 ч. – первый завтрак, 1–2 ч. второй завтрак, 4 ч. – фрукты, 6–7 ч. обед, 8 ч. чай, через день кино. Гуляю два раза в день, упиваюсь воздухом. Стоят чудные серые тихие дни – в тон природе. Лес не шелохнет, лежит иней на траве, кое-где на дорожках. Стоят серьезные стволы сосен, пушится зеленый молодняк сосновый, белые березы молодые, какая-то меловато-красноватая дымка из ветвей, местами стелется бурый поникший папоротник, огромный пруд зеленый не колыхнется, и в нем видишь весь лес кувырком, а главное блаженная тишина, даже в ушах звенит. Я хожу, хожу да остановлюсь послушать тишину. Начала общий массаж, кроме животика, через день хвойные ванны, прогревают спину синим светом. Вас. Ив. Качалов здесь, сидим за трапезами за одним столиком, хотя редко встречаемся – он очень поздно приходит. Начинаю упражнять память, почитываю стихи. Здесь К. Чуковский [701], Всев. Вишневский [702]. Мужчины все в санаторских пижамах борд. цвета – не очень интересные.