Мэри Габриэл - Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Одетые в лучшие свои платья, три молодые леди отправились во Францию в сопровождении Поля Лафарга, однако почти сразу выяснилось, что куда удобнее и практичнее для них было бы ехать в своей повседневной одежде. Многочисленные пересадки с поезда на поезд, экипажи, плохая погода, громоздкий багаж и долгий путь — все это не могло не сыграть свою роль. Красивые платья были помяты, прически растрепались, путешественницы устали и испачкались. Впрочем, путешествие морем все равно было восхитительно.

Женнихен писала, что все они находились в приподнятом настроении; родители Лафарга оказались «величественными и благородными людьми». В письме матери Женнихен рассказывала, как ей удалось завоевать их расположение, споря с Полем по поводу атеизма и приведя довод, что абсурдно делать культ из любого «-изма». Однако ее поразило отвращение Лафаргов к тому, что можно назвать «смешанной расой». В редкой ссылке на еврейские корни Маркса Женнихен пишет: «Избранный народ, стыдящийся своих корней, можно только пожалеть».

Девушки пробыли в Бордо некоторое время, а затем вместе с Лафаргами отправились на залитое солнцем побережье Бискайской бухты. Женнихен было 23, Лауре почти 22, Тусси — 12 лет. Они впервые выехали все вместе за пределы Англии. Женнихен, как самая скромная и наименее тщеславная из сестер — и потому заслуживающая наибольшего доверия — сообщила, что их туалеты вызвали «сенсацию» во Франции. Вместе они произвели потрясающее впечатление — и внешнее, и интеллектуальное — но при этом были и милы, и шаловливы. Поль с радостью отдался их обаянию, и вскоре Женнихен и Тусси стали относиться к нему, как к брату {27}.

На побережье они провели весь август и в Лондон вернулись только 10 сентября. Хотя путешествие по Франции было для них совершенно новым и необычным приключением, столь непохожим на обычную их жизнь в кругу семьи, они внимательно следили за судьбой книги отца, о которой Женни и Карл рассказывали в письмах подробно и с оптимизмом. Накануне возвращения девочек домой Женнихен писала: «Наконец-то эти немецкие болваны воздадут нашему Мавру по справедливости — хотя и никогда не смогут полностью расплатиться с ним за все, что он для них сделал». {28}

Верстка «Капитала» так и летала между Лондоном и Манчестером. Стук почтальона в дверь этим августом почти всегда знаменовал очередное критическое письмо Энгельса по поводу «Капитала», а затем человек в красном сюртуке и кепи забирал ответ для пересылки в Манчестер. Маркс едва ли не вслух разговаривал с письмами Энгельса, обращаясь к другу так, словно он был рядом с ним (Тусси вспоминала, как из кабинета доносились возгласы отца «Нет, это не так!», «Ты совершенно прав!» — а иногда громкий хохот Маркса в ответ на ехидные и остроумные замечания Энгельса) {29}. То, что девочки и Лафарг больше месяца были в отъезде, казалось, помогло Марксу ускорить свою работу. 14 августа он закончил правку 48 листов верстки и пообещал закончить работу в течение этой недели {30}. На этот раз он справился даже раньше: через два дня, в два часа ночи Маркс закончил окончательную правку книги «Капитал. Том I».

Измученный, довольный, благодарный, он пишет Энгельсу короткое письмо:

«Итак, этот том готов. Только тебе обязан я тем, что это стало возможным! Без твоего самопожертвования ради меня я ни за что не мог бы проделать всю огромную работу по трем томам. Обнимаю тебя, полный благодарности!!» [57] Русский перевод дан по: К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, Т. 31.

Маркс посвятил «Капитал» другому своему другу, верному и преданному до конца жизни — Люпусу {31}.

В целом Энгельс был поражен, с какой легкостью и каким простым языком Маркс умел объяснить сложнейшие экономические теории. Он отмечал, что впервые в таком полном объеме были раскрыты взаимоотношения труда и капитала {32}. Энгельс пояснял позднее: «Маркс выяснил, что капиталисты, как и феодалы, как и рабовладельцы, достигали успеха за счет использования огромного количества других людей». {33}

Однако Энгельс был объективен и не только хвалил книгу. Он умел критиковать — и предвещал трудности, которые возникнут, когда книга попадет в руки простых читателей:

«Но как мог ты оставить внешнюю структуру книги в ее теперешнем виде! Четвертая глава занимает чуть ли не 200 страниц и имеет только четыре раздела с заголовками, которые напечатаны обычным шрифтом вразрядку и с трудом отыскиваются. При этом ход мыслей постоянно прерывается иллюстрациями, и иллюстрируемый пункт нигде не резюмируется в конце иллюстрации, так что постоянно от иллюстрации одного пункта переходишь прямо к изложению другого. Это страшно утомляет, а при недостаточно остром внимании даже запутывает». {34} [58] Русский перевод дан по: К. Маркс, Ф. Энгельс, Сочинения, Т. 31.

К тому времени, как Энгельс прислал эти замечания, менять что-то в немецком издании было уже поздно — верстка с правкой была отослана Мейснеру, и начался набор текста. В середине сентября Маркс и Лафарг нанесли Энгельсу краткий визит — чтобы Энгельс и Лафарг могли познакомиться лично — а когда они вернулись в Лондон, «Капитал» уже ждал их, тысяча экземпляров сошла с печатного станка {35}.

Ближний круг Маркса встретил это событие со сдержанной радостью. Из горького опыта было уже хорошо известно: если пресса не обратит на книгу внимания, все окончится неудачей. Соратники принялись за работу, чтобы избежать повторения прошлых ошибок. Лаура и Лафарг начали перевод предисловия к «Капиталу» на французский, чтобы напечатать его во Франции {36}. Маркс, Женни и Женнихен писали письма всем своим знакомым в Германии, Швейцарии, Бельгии и Америке, сообщая о выходе книги и предлагая обговорить условия продажи и распространения книги в этих странах. Энгельс написал, по меньшей мере, 7 анонимных рецензий на «Капитал» для немецких и английских читателей в Европе и Америке; причем все были написаны в разной манере и стиле — некоторые были критическими статьями, некоторые содержали экономический анализ, некоторые — обзор книги с социальной точки зрения {37}. (Сама творческая натура, Женнихен буквально аплодировала его способности перевоплощения в различных персонажей и маскировки.) {38} Энгельс же понукал коллег и друзей к таким же действиям, чтобы обеспечить успех «Капиталу». Он говорил Кугельманну, что и короткие, и подробные рецензии и заметки в прессе необходимы и что они должны появляться быстро и единым фронтом. «Мы должны сделать невозможным для этих джентльменов продолжение политики тотального замалчивания, которую они так любят». Энгельс предложил также опубликовать хотя бы одну отрицательную рецензию, что пошло бы «Капиталу» только на пользу.