Ван Гог. Письма

дружелюбными лишь для того, чтобы потом подставить тебе ножку. Это просто проклятие

какое-то. Ведь мы должны были бы помогать и верить друг другу, потому что в обществе и без

того много враждебности и потому что в целом нам жилось бы гораздо легче, если бы мы сами

не вредили нашим общим интересам. Зависть систематически понуждает многих дурно

отзываться о других, а каков результат? Вместо того, чтобы составить единое целое,

корпорацию художников, чья сила в единении, каждый держится отдельно, работает один, а те,

кто в данный момент находятся наверху, своей завистью создают вокруг себя пустыню, что, на

мой взгляд, весьма неблагоприятно отражается на них самих. Острое соревнование в живописи

и рисунке – вещь в определенном смысле хорошая или, по крайней мере, оправданная, но

художникам не следует становиться личными врагами: они должны сражаться друг с другом

иным оружием.

Во всяком случае, если, конечно, эти соображения не являются для тебя препятствием,

обдумай, пожалуйста, не хочешь ли ты приехать и посмотреть мои «Graphics»; они просто

великолепны…

Я написал бы тебе обо всем, о чем пишу сейчас, еще раньше, но события эти казались

странными даже мне самому; кроме того, неприятные переживания, связанные с кое-какими

людьми, обозлили меня. И теперь я пишу тебе все это не потому, что считаю тебя человеком

ограниченных взглядов в некоторых житейских вопросах, не потому, что боюсь, как бы ты не

нашел мои поступки несообразными, а потому, что считал бы нечестным снова пригласить тебя

посмотреть мои гравюры на дереве, не предупредив о том, что в моей домашней жизни

произошли большие изменения и что в связи с этими изменениями многие люди избегают меня

и самым решительным образом отказываются переступить порог моего дома.

Мастерская моя гораздо просторнее прежней, но я вечно боюсь, как бы хозяин не

повысил плату или не нашел жильцов, которые в состоянии платить больше, чем я. Как бы то

ни было, эта мастерская пока что за мной, а она очень удобна.

Ах, были у меня и другие женщины, и иллюзия, и разочарования, но я никогда не думал,

что все обернется таким вот образом! Что же касается вышеупомянутой женщины, то меня так

тронула заброшенность и беспомощность этой одинокой матери, что я не стал колебаться.

Думаю, что я не сделал тогда ничего дурного, как не делаю и сейчас. Нельзя же ведь – по

крайней мере, с моей точки зрения – пройти мимо женщины-матери, которая всеми покинута и

погибает от нужды. А эта женщина так похожа на одну из фигур, которые рисовали Холл или

Филдс!

P 25 note 37 Note37 Февраль 1883

Только что получил рулон гравюр на дереве, за которые сердечно благодарю. Они все

без исключения хороши, а Хейльбут – самый прекрасный из листов, уже находящихся в моем

владении. Помнится, ты как-то говорил мне о необыкновенно тонком выполнении этих гравюр.

Почему я об этом вспомнил? Да просто потому, что сам был поражен их выполнением: это как

раз то, о чем писал мне брат в последнем письме. Когда ты приедешь сюда, я покажу тебе, как

это делается, и ты, надеюсь, будешь удивлен не меньше, чем удивлялся я сам. Не сомневаюсь,

что тогда ты поймешь, как достигаются эти эффекты серого, белого и черного…

Мне кажется, когда владеешь вот таким листом и неоднократно его разглядываешь, им

начинаешь восхищаться все больше и больше. Думаю, что ты знаком со всеми тремя гравюрами

Херкомера, которые я посылаю тебе сегодня: мне хочется, чтобы они были и у тебя…

На мой взгляд, собрание таких вот листов становится для художника чем-то вроде

Библии, в которую он время от времени вчитывается для того, чтобы привести себя в

благочестивое настроение. Я считаю, что их хорошо не только знать, но и постоянно иметь под

рукою у себя в мастерской.

Я ни на мгновение не сомневаюсь, что, получив эти листы, если только у тебя их еще

нет, ты сразу поймешь, как хорошо иметь их, и почувствуешь желание никогда с ними не

расставаться… И это вполне естественно: обладание такими листами само по себе заставляет

часто думать о них и отчетливо и глубоко запечатлевает их в твоей памяти. Верю, что и с этими

произойдет то же самое: они постепенно будут становиться все более близкими твоими

друзьями…

Много лет тому назад я думал, что большинство художников испытывает те же чувства в

отношении искусства и смотрит на него так же, как мы с тобой, но в известном смысле я очень

заблуждался…

Хочу сказать еще два слова по поводу «Ирландских эмигрантов» Холла.

Тип женщины, о которой я писал тебе, до известной степени напоминает главную

фигуру этого листа, – я имею в виду мать с ребенком на руках,– если взять ее в целом, не

обращая внимания на детали.

Я не сумел бы описать ее тебе лучше.

P 32 note 38 Note38 Март – апрель 1883

Эту неделю я работал над рисунками фигур с тачками; возможно, они пригодятся и для

литографий; впрочем, откуда мне знать, что из этого выйдет? Я просто продолжаю рисовать,

вот и все. Как я уже писал тебе, на этой неделе меня зашел навестить ван дер Вееле. Я только

что кончил работать с моделью, и мы устроили нечто вроде художественной выставки листов из

«Graphic», разложив их на тачке – атрибуте модели, которую я рисовал с особым вниманием;

мы рассмотрели один лист Бойда Хоутона – я уже однажды писал тебе о нем; он изображает

коридор в редакции «Graphic» под рождество. Натурщики пришли пожелать художникам

веселого рождества и, по всей вероятности, получить чаевые. Большинство натурщиков –

инвалиды; шествие открывает человек на костылях, за полу его пальто держится слепой,

который несет на плечах безногого, а за полу его пальто, в свою очередь, держится еще один

слепой, за которым следует раненый с повязкой на голове; за ним тащатся остальные. Я спросил

ван дер Вееле: «Как вы думаете, достаточно ли мы пользуемся моделями?» Ван дер Вееле

ответил: «Когда Израэльс зашел на днях ко мне в мастерскую и увидел мою большую картину с

тачками песка, он сказал: «Прежде всего, советую вам использовать как можно больше

моделей».

Да, я думаю, что многие, будь у них чуть больше денег, чаще пользовались бы

моделями; но если бы мы тратили на них хотя бы каждые десять пенсов, которые можем

уделить, то и тогда…

Было бы замечательно, если бы художники объединились и существовало такое место,

где каждый день собирались бы модели, как в добрые старые времена «Graphic».

Как бы то ни было, будем, насколько возможно, поощрять и вдохновлять друг друга,

честно и правдиво, с горячностью, силой и убежденностью работая именно в этом направлении,