Лидия Савельева - «Печаль моя светла…»

В поле зрения нашей семьи оказался и другой пример безбедного существования и в тот голодный год тоже. По непонятной мне тогда причине это стало почему-то моральной проблемой моей бабушки. Во всяком случае, я слышала, как она обещала Борису Николаевичу поговорить со священником и молиться за них. Наш сосед Борис Николаевич, или Борюсик, как его громко капризно звала через стенку жена Клавдия Степановна, был нам хорошо знаком, так как любил петь с бабушкой и постоянно прибегал к нам с другого конца дома со своим непредсказуемым примусом (его понимала лучше всех моя мама) или с какими-то секретными разговорами, сначала к маме и тете Гале, а позже и к возвратившемуся с фронта папе. Я только слышала в сердцах сказанные нашим соседом слова: «Но не хочу я купаться в масле!» или: «Но не могу я все время жить на вулкане!» или: «Господи, да как же разрушить их тандем?» Один раз я даже заметила явно красные глаза встревоженного Бориса Николаевича. На мои вопросы об этом мама говорила, что у него проблемы с женой, но это не должно меня интересовать. Жена его никогда к нам не приходила, в отличие не только от мужа, но и от собственной сестры, общительной и очень упитанной для этого времени Полины Степановны, живущей неподалеку и приехавшей вместе с ними и со своей семьей из Черновцов. Она постоянно туда ездила и говорила, что «за мануфактурой», потому что была, как тогда говорили, «модисткой» женской одежды. Помню, мы с Колей терялись в догадках по поводу секретов Бориса Николаевича, который даже в голодовку категорически не хочет быть «сыром в масле». Уже взрослую, меня на этот счет просветила тетя Галя : « Да ты что, до сих пор не поняла? А как же те женщины, которые часто разыскивали Клавдию? Она ведь была гинекологом и занималась частной практикой! Полина еще ей этих пациенток регулярно поставляла… Мужья обеих были в ужасе, да где им, подкаблучникам, было обуздать корысть сестричек? Одна – махровая спекулянтка, другая продавала свои строго запрещенные тогда операции, и, говорят, по бешеным ценам! Но потом ведь обе эти семьи распались… Мужья не выдержали…»

Да, предприимчивый народ выживал по-своему, порой ходя по лезвию ножа. Сейчас понимаю, как жаль было нашей бабушке Бориса Николаевича, не просто славного человека, а, как оказалось, еще и выросшего в семье униатского священника и искренне страдающего за грехи своей жены! Советское общество, несмотря на громкую казенно-атеистическую риторику, было более консервативным, патриархальным и, может быть, даже викторианским, чем ныне, и глас народа однозначно осуждал тогда подпольные детоубийства.

И все-таки в наше время, когда даже один из столпов Российский академии наук в эфире центрального канала (программа Сергея Брылева) сетует, что в современном обществе недостаточно востребованы знания, мне приятно, что хотя бы в прошлом в нашей стране торжествовал справедливый приоритет знаний. В голодном 1947 году самыми обеспеченными оказывались люди, представляющие собой действительно золото нации, честно взошедшие на вершины социальной лестницы и признания – нет, не тем, что ловко срывают с уст зрителей усмешку, не безголосым и назойливым верчением в ящике телевизора, не удачной перекупкой ценных акций, а исключительно своими яркими успехами, мощным интеллектом, развитым многими бессонными ночами и напряженным трудом мысли. Это мне видно не только в случае с учеником академика В. И. Вернадского членом-корреспондентом И. Е. Стариком, чьи «Основы радиохимии» 4 4 Старик И. Е. Основы радиохимии. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. переводились на английский, немецкий и японский языки. Так, в 1968 году приехал в Полтаву повидаться с моей бабушкой и ее детьми, то есть со своим детством и семьей, которую считал для себя взлетной площадкой, академик Владимир Николаевич Челомей, один из создателей ракетной техники и космонавтики СССР, четырежды лауреат Государственной премии, пятикратный кавалер ордена Ленина, дважды Герой Социалистического Труда и т. д. Он, кстати, учился в моей полтавской школе, еще до раздельного в ней обучения 5 5 См. о нем и его восприятии бабушкиной семьи подробно: Бодрихин Н. Г. Челомей. М.: Молодая гвардия, 2014. (ЖЗЛ). . От бабушкиных рассказов о 1947 годе он пришел в ужас и сказал, что тогда уже он твердо стоял на ногах, потому что научные работники – конструкторы обеспечивались государством в полной мере, и он был бы счастлив помочь им в те годы.

Сейчас, когда пишу эти строки, невольно сопоставляю психологию свою и своих близких в этот «ужасный сорок седьмой» и вспоминаю общее ощущение страшного унижения голодом. Не допустить, чтобы посторонние заметили зверский голод, не потерять человеческое лицо и я все время старалась изо всех сил, хотя, разумеется, меня так никто из старших не учил.

Тогда в голодной Полтаве ходили упорные слухи, что обнаружены бандитские притоны в развалинах и что там убивали людей и даже изготовляли пирожки с человечиной. Причем указывали на конкретные дома, как, например, разрушенное и не разобранное еще здание бывшего Театра имени Гоголя (позже кинотеатр «Колос» на улице Котляревского), задняя часть которого смыкалась со школьным двором. Такая информация, чуть ли не поддержанная нашей Анной Яковлевной, наполняла ужасом воображение девчонок, боявшихся даже выходить на большую перемену. Много говорили также и о ночных разбойничьих налетах на жителей частных домов, которые доверчиво открывали запоры на знакомые голоса, за что легко расплачивались жизнями. Думаю, далеко не все слухи были ложными, так как тогда увидеть на обочине дороги распухшее от голода тело не было событием, а до крайности голодный человек легко становится зверем.

И вот в такой-то напряженной обстановке с глухой улицы, причем на редкость морозной ночью, в наше зарешеченное окно кто-то постучал и раздался женский всхлипывающий возглас: «Помогите!» В доме из мужчин были только папа и полковник Малинин. Папа и решил, что им будет достаточно безопасно: ведь у него был молоток, а у соседа оружие! Но поднятый с постели вояка Владимир Александрович испуганно и категорически отказался участвовать «в этой безумной затее» (папа потом шутил, что из его «офицерских кальсон» тут же «пошел дух от котлеток»). Что делать, он решил сам: вылез в сад через лаз в подвале и тихонько разведал, кто там под окнами. Оказалось, действительно одинокая немолодая уже женщина, врач инфекционной больницы напротив, у которой двое неизвестных отобрали пальто и теплый платок. Она возвращалась со срочного вызова домой, достаточно близко, торопясь к больной и старой матери. Если бы не вовремя подоспевшая помощь, она бы просто замерзла, а так ее все же как-то отогрели, закутали, провели до дома.