Андрей Дельвиг - Мои воспоминания. Том 2. 1842-1858 гг. [litres]

21 ноября было назначено торжественное открытие моста; набережные обеих сторон были покрыты бесчисленной массой народа. При входе на мост с Английской набережной стояли по одной стороне председатель и члены комитета по устройству моста, в числе последних и строитель; а на другой представители С.-Петербургского биржевого комитета и городского управления; производители работ стояли каждый на устроенном под его наблюдением быке моста. Представители биржевого комитета были приглашены к церемонии открытия моста потому, что он строился на заемный капитал, который должен был быть погашен добавочным сбором с приходящих к Петербургскому порту иностранных товаров. Государь, выйдя из экипажа, поблагодарил в самых лестных выражениях всех инженеров, трудившихся при устройстве моста, и в особенности председателя комитета и строителя, и поздравил представителей биржевого комитета и городского управления со столь полезным сооружением. Вслед за тем, по совершении молебствия, он, сопровождаемый Великими Князьями, взошел на мост. За ним бросилась вся масса народа при нескончаемых криках ура; конечно, мост никогда не подвергнется более такому испытанию, буквально негде было упасть яблоку. Государь прошел по вновь построенной набережной на Васильевском острове, еще раз поблагодарил всех трудившихся, тут же поздравил Дестрема инженер-генералом, а Кербедза инженер-генерал-майором и кавалером Владимира 3-й ст., хотя он имел только орден Анны 3-й ст., и приказал наградить всех членов комитета, а помощникам Кербедза дать по две награды. Обратно через мост Государь и вся его свита проехали в экипажах. Дестрем и Кербедз обедали в этот день у Государя в Царском Селе.

A. А. Вонлярлярский достраивал в это время огромный дом на углу Английской набережной (впоследствии Фалькенгагена), внутренность которого, по капризам Клейнмихеля, несколько раз переделывалась. По отъезде Государя, Клейнмихель и все инженеры, участвовавшие в устройстве моста, взошли в нетопленную угловую комнату второго этажа дома Вонлярлярского. На камине этой комнаты Клейнмихель, в присутствии всех, делал вполне произвольные распоряжения по полученному им Высочайшему повелению о наградах участвовавшим в устройстве моста. Вместо двух наград, как приказал Государь, каждому из помощников Кербедза, он только трем назначил по две награды: чин и орден, а остальным по одной, или чин или орден, и некоторым высший, а другим низший орден, нисколько не сообразуясь с заслугами награждаемых, о которых мог свидетельствовать только Кербедз, но его не спрашивали. Членам же комитета по устройству моста, а в их числе и мне, вместо наград, было объявлено в Высочайшем приказе Монаршее благоволение и удовольствие, что и внесено в мой и их формулярные списки.

Во всей России много говорили о значительной денежной награде, данной будто бы Кербедзу, за постройку моста; некоторые полагали, что ему подарены были употребленные для укладки чугунных ферм моста подмостки, которые были свинчены дорогостоящими длинными, толстыми, железными болтами. Но все эти слухи были несправедливы; по открытии моста, несмотря на то, что Кербедз был произведен в генерал-майоры, содержание его уменьшилось на 200 руб. При постройке моста он получал, сверх содержания, 1340 руб. по чину инженер-полковника, 1000 руб. добавочных; отпуск последних с открытием моста был прекращен, и все его содержание по чину генерал-майора равнялось 2140 руб. Упомянутые же железные болты достались не Кербедзу, а по весьма дешевой цене племяннику Клейнмихеля, генерал-адъютанту Огареву. Последний обязался поставить таковые болты для деревянных ферм американской системы мостов, строившихся на железной дороге между двумя столицами; он заявил, что, по неимению в продаже в Петербурге круглого железа потребной на болты толщины, и по причине закрытия навигации, он не в состоянии их поставить к сроку (через это задерживалось открытие движения по строящейся дороге), а так как железные болты, употребленные для подмостей моста через Неву, оказываются более не нужными, то просил их продать ему. Всего проще было бы избавить Огарева от поставки болтов, заменив их имевшимися в распоряжении казны. Казалось, что Клейнмихель и полагал так сделать, браня заочно Огарева за постоянно испрашиваемые им льготы и пособия и называя его «бесштанником», но по ходатайству, как говорили тогда, своей жены дал предписание комитету по устройству моста передать болты Огареву с 20 % скидки с заготовительной цены. Болты эти были привезены из Анг лии беспошлинно, как мне помнится, по 2 руб. за пуд и уступлены Огареву по 1 руб. 60 к. за пуд. Цена же, по которой обязался Огарев поставлять болты для мостов железной дороги, была 4 руб. 50 коп. за пуд, а так как передаваемые ему болты могли быть употреблены на означенных мостах без всякой переделки, то он и получил чистой выгоды за каждый пуд по 2 руб. 90 коп., а на всех болтах, сколько помнится, более 50 тыс. руб.

Клейнмихель, в день открытия моста, получил бриллиантовые знаки к ордену Св. Андрея Первозванного, тогда как лица, получившие этот орден в прошедшем году ранее его, еще не получили этого украшения; в числе их был близкий человек к Императору граф В. Ф. Адлерберг, который получил это украшение только в 1856 г. Эта награда имела тем большее значение для Клейнмихеля, что получение Андреевского ордена было для него, {как изложено выше}, сопряжено с большими затруднениями.

Читателю, конечно, покажутся странными {такой} шум и {столько} наград вследствие постройки моста, тогда как в настоящее время строится много весьма значительных мостов, и их строители не всегда получают награды. {Но надо обратить внимание на то, что в последние} 20 лет с развитием железных дорог искусство устройства мостов сделало большие успехи, но в 40-х годах постройка постоянного моста на Неве была мудреной задачей не для одних русских инженеров.

Полагаю уместным здесь объяснить, какие именно заслуги по устройству моста оказали награжденные лица. Клейнмихель, конечно, ничего не понимал в этом деле; своим постоянным вмешательством в дело постройки и бранью, которою осыпал строителя, он делал только вред. Но, с другой стороны, надо сказать, что при другом начальнике, не столько самостоятельном и энергичном, постройка моста могла бы не быть приведена к окончанию. Сделав {раз} выбор строителя, Клейнмихель, несмотря на говор многих, что Кербедз никогда ничего не строил и неопытен в постройках, что он не представляет своевременно отчетности по принятым формам, держался за Кербедза. Перемена личности строителя, а тем более наряжение комиссии для приведения в порядок отчетности и неминуемая остановка работ на время ее заседаний, к чему могли прибегнуть другого свойства начальники, могли бы быть причиной, что раз остановленная работа не возобновлялась бы. Сверх того, скорые разрешения всего представляемого строителем через комитет по устройству моста и энергичные требования Клейнмихеля о скорейшем производстве работ были полезны, в особенности, принимая в соображение врожденную Кербедза медленность и нерешительность. Дестрем был всегда готов поддержать человека со способностями и усердного, а потому всеми от него зависевшими способами облегчал труды Кербздза. Хотя Дестрем любил уверять всех, что он главный строитель моста, так же, как и главный строитель форта в Кронштадте, поминутно называя их mon pont и mon port [81], так что получил название Prince de Monpont, Duc de Monport [82], но это не мешало ему с должным уважением относиться к Кербедзу. Последнему, конечно, принадлежит вся заслуга по устройству моста; обширные познания, усердие и бескорыстие его в этом деле несомненны. Его можно обвинять только в том, что он не жалел ни казенных денег, – употребляя такие материалы, которые могли бы быть и меньших размеров, и не столь высоких качеств, – ни поставщиков этих материалов, требуя от них буквально, часто без всякой надобности, исполнения контрактов, через что они за все предметы требовали высоких цен, и несмотря на то, вследствие слишком строгого приема, разорялись. Понятно, что при этих условиях мост с набережными при нем стоил огромных сумм. Чтобы показать, до какой степени была вредна строгость приема Кербедзом материалов, расскажу следующее. Знаменитый впоследствии в истории Николаевской железной дороги и даже русских финансов, американец Уайненс {432}, тогда еще бедный заводчик, взялся изготовить на содержимом им Александровском заводе {433}чугунные фермы моста. Первые поставленные им фермы были Кербедзом забракованы, по недостаточной, как говорили, причине. Уайненс понес убыток, но впоследствии, нажив десятки миллионов по своим контрактам с казной, он говорил, что всем своим богатством обязан Кербедзу, который, придираясь к букве контракта, не принял от него ферм, и с того времени Уайненс понял, какие контракты следует заключать с русской казной; действительно, два его знаменитые контракта на ремонт подвижного состава Николаевской железной дороги, доставившие ему десятки миллионов рублей барыша, были составлены так, что они давали обширное поле Уайненсу толковать их в свою пользу. Помощники Кербедза, производители работ, а их было по одному на каждом быке и устое, были весьма усердны и не могли быть иначе при столь строгом и неограниченно требовательном начальнике. Члены комитета по устройству моста, конечно, менее других принесли пользы, и в особенности я, по недавности моего назначения, но все же они были недовольны, что Клейнмихель, вместо обещанных Государем наград, т. е. чинов или орденов, ограничился объявлением им Монаршего благоволения и удовольствия.