Владимир Соколов - Пришёл солдат с фронта

Надя была на семь лет старше меня, поэтому её суждения и оценки событий и людей были несколько старомодными. Ира была моложе меня, но достаточно взрослая, поэтому наши взгляды на современность совпадали, и между нами установились наиболее близкие отношения. Вася был, в сущности, мальчишка, но старался выглядеть «большим» и имел привычку не соглашаться с мнением других. Это была симпатичная семья, где не было серьёзных ссор, все любили друг друга и распространяли эту любовь на меня. Ира называла меня Володькой, хотя формально она была моей племянницей, а я её — Иркой. Вася, как самый молодой, не фамильярничал и величал меня Володей. После этой командировки, я не раз бывал в Москве, и всегда меня ожидала радостная встреча.

Работы по монтажу и настройке оборудования шли интенсивно. Завершение работ было приурочено к празднованию Первого мая — Дню международной солидарности трудящихся. О переносе сроков не могло быть и речи. Если какой-нибудь блок «не шёл» мы могли вызвать из Ленинграда его разработчика, который приводил его «в чувство» и при необходимости вносил изменения в схему. Всё делалось для того, чтобы уложиться в срок, но неожиданные неприятности возникали достаточно часто, как это бывает всегда при монтаже и настройке совершенно нового комплекса аппаратуры.

В этой достаточно нервозной обстановке надёжной опорой для меня оказался Виктор Степанович Пьяных, включённый в мою бригаду. Он не имел инженерного образования и был старшим техником. До этого времени я с ним не сталкивался по работе и просто знал, что есть такой старший техник в нашей группе. Лучшего помощника, чем Виктор, я себе не представляю. Умный и любознательный от природы, он всегда стремился понять физические принципы работы схем. Его дотошность нередко ставила в тупик разработчиков блоков, которым приходилось отвечать на его вопросы. Он имел огромный практический опыт в настройке комплексов и отличался безупречной добросовестностью в работе. По технической интуиции он превосходил многих инженеров. Интуиция бывает иногда важнее теоретических знаний, особенно когда надо найти причину сбоев в работе аппаратуры. К прочим деловым качествам Виктора можно отнести его умение ладить с людьми. Это качество было, например, очень важно, когда надо было уговорить рабочих-монтажников остаться поработать ночью, чтобы утром могли приступить к работе настройщики. Рабочие были народом гордым. Пропаганда внушала им, что они «пуп земли». Про них советские пропагандисты-демагоги говорили: «его величество рабочий класс». Поэтому заставить рабочего лишний раз пошевелить пальцем без денежного вознаграждения, было не так-то просто. Между прочим, на нашем заводе заработок рабочего превышал заработок инженера раза в два.

Мы работали обычно с 9 часов утра до 7—8 часов вечера. Иногда, когда что-то не ладилось, приходилось задерживаться и дольше. Обедать мы с Виктором ходили в столовую завода «Красный пролетарий» — там хорошо и дёшево кормили. В качестве закуски к обеду мы брали по бутылке портера и по две порции красной икры, посыпанной рубленым репчатым луком. В то время икра не была дефицитом и стоила недорого.

Работа близилась к завершению. Были ещё отдельные недоделки, иногда возникали отказы. Чтобы аппаратура «приработалась» было решено начать репетиции программ, приуроченных к открытию телецентра. В аппаратной и студии появились «творцы»: громогласные режиссёры и их «помрежи», дикторы, во главе с Игорем Кирилловым, тонмейстеры, осветители, операторы, дежурный инженерно-технический персонал и, конечно, артисты.

Большой театр репетировал балет Глазунова «Раймонда». Раймонду танцевала народная артистка Софья Николаевна Головкина. Рыцаря Жана де Бриена — Юрий Григорьевич Кондратов, а сарацинского рыцаря Абдерахмана — Александр Александрович Лапаури.

Наблюдать за репетициями было очень интересно. Во время рядовых репетиций артисты надевали поношенные, штопаные костюмы. Женщины репетировали в тёплых чулках, небрежно натянутых на ноги: на одной ноге выше колена, на другой — ниже. Во время перерывов балерины отдыхали на коленях у мужчин, чтобы не простудиться. В студии было прохладно, особенно, когда включали кондиционеры.

Я видел на репетиции легендарную Алисию Алонсо, которая готовила для какой-то передачи балетный номер. Во время танца она неожиданно упала. Её партнёр, тоже кубинец, громко расхохотался, за что получил две звонких пощёчины справа и слева.

Однажды ко мне подошёл Александр Лапаури (мы с ним познакомились на репетиции), и указал на юную балерину: «Запомните имя этой девочки: Катя Максимова. У неё большое будущее».

У меня появились знакомые среди артистов кордебалета. Кордебалет был мужской — это были сарацины, сопровождающие рыцаря Абдерахмана, и женский, изображающий придворных дам. Я познакомился с представителями обеих групп. Они рассказали мне много интересного о жизни балетной труппы. Я всегда любил беседовать с людьми других профессий.

Репетиции начинались часов в десять утра. В час дня объявлялся перерыв на обед. «Сарацины» гурьбой устремлялись в буфет, где выстраивалась длинная очередь. Мужчины занимали очередь для дам. Через некоторое время в буфете появлялся помреж и возглашал: «Сарацины, на сцену!» Сарацины, на ходу дожёвывая пищу, спешили в студию. Я смотрел им вслед и думал: уж лучше быть рядовым инженером, чем артистом кордебалета. Заработная плата у них была меньше, чем у нашего техника. Особенно мне было жаль милых, изящных девушек. В перспективе большинству из них «не светило» ничего. Разница в положении солистов и артистов кордебалета огромная, а пробиться в солисты не так-то просто. После обеда репетиция продолжалась еще часа два-три, а затем следовал перерыв до вечернего спектакля, который кончался часов в десять-одиннадцать. И так каждый день.

Когда начались костюмные репетиции с декорациями, я начал фотографировать сцены из спектакля своим «Киевом». Делал снимки для себя, думая, что артистов они не заинтересуют: ведь их фоторепортёры снимают. Однако, когда я показал фотографии артистам, то даже такие знаменитости, как Головкина, Кондратов и Лапаури, не говоря уже о кордебалете, захотели их иметь. Они рассматривали мои снимки с такой детской радостью и непосредственностью, что я отказался от предлагаемых денег и просто подарил фотографии желающим.

Незадолго до начала телевещания обновлённого телецентра нас посетила самая высокопоставленная женщина СССР, министр культуры, член Политбюро ЦК КПСС, Екатерина Алексеевна Фурцева. В чёрной котиковой шубке, с оренбургским белым ажурным платком на голове, она, окружённая начальством, неторопливо шла по телецентру, выслушивая пояснения директора. Все с интересом наблюдали за процессией. Шедший навстречу инженер телецентра Вася Омериди вежливо поклонился гостье, которая ответила ему кивком головы. Васе это понравилось. Пропустив процессию, Вася быстро пробежал вперёд по боковым помещениям, снова пошёл навстречу процессии и поздоровался с Фурцевой вторично. Мы заметили этот трюк и долго потом потешались над Васей.