Владимир Соколов - Пришёл солдат с фронта

Желающих стать таксистами пригласили в ГАИ (Государственную автоинспекцию), проверили документы, провели собеседование, оценили состояние автомобилей. Часть претендентов отсеяли, а остальным, в их числе был и я, выдали удостоверения на право перевозки пассажиров.

На переднем и заднем стекле салона автомобиля нас обязали закрепить таблички с надписью «ТАКСИ». Поскольку у нас не было таксометров, которыми оснащены настоящие такси, водитель должен был продемонстрировать пассажиру показания автомобильного счётчика пробега при посадке и в конце пути. Разность показаний была равна длине маршрута. Водитель должен был взимать плату за проезд в соответствии с установленным тарифом.

Нам сообщили, что пока на наших машинах не будут установлены таксометры, нас не будут облагать налогом. Это нас обрадовало.

В первый день работы я выехал на охоту за пассажирами часов в десять, когда основной поток спешащих на работу уже схлынул. Я проработал до 15.00. За пять часов я заработал сумму в три раза превышающую стоимость моего восьмичасового рабочего дня во ВНИИТ'е. И это в первый день, при полном отсутствии опыта. Начало было вдохновляющее.

На второй день работы ко мне на проспекте Энгельса подошёл молодой человек в поношенной одежде, с портфелем в руке и попросил отвезти его на Охту. Расстояние было большое, маршрут невыгодный, и я назначил довольно высокую плату. Пассажир безропотно согласился. Всю дорогу он непрерывно что-то говорил. Я его не слушал, но, тем не менее, он мне надоел. На небольшом расстоянии от места назначения говорливый молодой человек попросил меня остановиться у парадной одного из домов. «Мне надо забежать к товарищу, взять у него одну вещь. Подождите меня, пожалуйста. Это займёт не более пяти минут. Можно мне оставить у вас в машине портфель, чтобы не таскаться с ним туда-сюда?» Я согласился. Молодой человек не вернулся ни через пять, ни через двадцать минут. Выйдя из машины, я заглянул в парадную, и всё стало ясным. В просторном лестничном холле была ещё одна дверь, выходящая во двор дома, а через арку во дворе был выход на другую улицу. Вернувшись в машину, я открыл потёртый клеёнчатый портфель. В нём лежала пачка старых газет. После этого случая я стал брать деньги вперёд.

По мере приобретения опыта я стал зарабатывать больше. Я знал места, где легче поймать пассажира, что давало мне возможность сократить время холостого пробега. Я овладел искусством договариваться с пассажирами о плате (ни о каком тарифе не было и речи), научился по манерам и внешнему виду отличать «хорошего» пассажира от жулика. Однако восторг первых дней работы таксистом стал постепенно тускнеть.

Да, высокий заработок и свободное распоряжение временем — это прекрасно, но дальше начинаются всякие «но».

Я планировал, выйдя на пенсию, найти (цитирую самого себя) «необременительную, безответственную работу». При всём моём опыте и любви к вождению машины, работа таксиста никак не могла быть отнесена к этой категории.

Ездить надо было быстро и часто по очень плохим дорогам в промышленных и окраинных районах города. Люди брали такси, когда им надо было ехать туда, куда можно было добраться только на нескольких видах общественного транспорта, подолгу простаивая на его остановках. У меня начались серьёзные поломки в ходовой части и повышенный износ шин. «Москвич» не был пригоден для работы в качестве такси.

В то время обладателей собственных машин было мало. Машины стоили дорого и большинству людей были не по карману. Те же, кто мог собрать необходимую сумму, вынуждены были стоять по нескольку лет в очереди на приобретение автомобиля, потому что промышленность поставляла в торговую сеть мало машин для продажи частным лицам.

Для большинства владельцев, в том числе и для меня, автомобиль был не просто средством передвижения, а предметом любви и источником радости. Недаром именно в это время владельцев машин называли автолюбителями. Они сами с удовольствием обслуживали свои автомобили: заботились о сохранении лакокрасочного покрытия, боролись с коррозией кузова, регулировали механизмы, заменяли изношенные детали и агрегаты, занимались усовершенствованием отдельных узлов по рекомендациям журнала для автолюбителей «За рулём». Короче говоря, это было распространённое «хобби». Те, кто не хотел сам обслуживать свою машину, мог воспользоваться услугами СТО (станции технического обслуживания). Обслуживание на СТО было дорогое и плохое. За всю свою пятидесятилетнюю автомобильную «карьеру» я ни разу не воспользовался услугами СТО.

Взвесив все «за» и «против», я решил отказаться от работы таксистом. Кроме серьёзных аргументов в пользу этого решения, был ещё один, не совсем серьёзный: мне было просто неприятно возить в моей любимой, ухоженной машине, где всё было своё, родное, каких-то чужих и притом не всегда опрятных людей.

Я принял решение стать сторожем кооперативной гаражной стоянки, на которой находился и мой гараж. Территория гаражной стоянки «Северная» примыкала к лесопарку «Сосновка» и находилась на расстоянии примерно километра от городских магистралей: проспектов Мориса Тореза и Северного. На стоянке размещалось около трёхсот индивидуальных гаражей-боксов. У въезда на территорию находилась сторожевая будка, состоящая из жилой комнаты и кухни с плитой, отапливаемой дровами. Плиту топили зимой, летом пользовались электроплиткой. В будке был телефон. Он был единственным средством связи. «Мобильников» тогда ещё не было.

Режим работы сторожей был такой: сутки работы, трое суток выходных. Как тогда шутили: «сутки спать — трое отдыхать». В смене был один сторож. Вдвоём-то было бы спокойней, особенно ночью, но скупое правление кооператива не хотело тратить деньги на второго сторожа.

С шести до двадцати четырёх часов ворота гаражной стоянки были открыты для въезда и выезда машин, и в обязанности сторожа входило наблюдение за общим порядком на территории гаражей. Можно было читать книжку в сторожке или снаружи, сидя на солнышке, когда было тепло. В летнее время я обычно подгонял свой «Москвич» к сторожке и занимался его техническим обслуживанием, не покидая, так сказать, рабочего места.

Охранять гаражи в ночное время должны были помогать сторожу две овчаркоподобные, ничему не обученные собаки-кобели. Один кобель был чёрный, по кличке Джек, другой — серый, его так и звали: Серый. Чтобы собаки были злее и непримиримее к чужим, их выпускали на территорию только ночью, после закрытия ворот. Днём они сидели взаперти в закрытом от посторонних глаз помещении и могли общаться только с кормившими их сторожами. Корм собакам варили сторожа из продуктов, поставляемых завхозом.