Эльвира Филипович - Я, мой муж и наши два отечества

— И Клара, и муж ее были еще молодыми, когда кончилась война, у них еще даже и детей не было, но потом их куда-то ваши в советских формах увезли, а дней через десять она, Клара, вернулась молчаливая и почти седая. Вскоре она сказала, что муж ее умер от сердечной болезни, а она сама переезжает в другое место… Знаешь, я ведь это тебе только рассказываю, а ты…

— А я никому!

Много позже узнала я, что в активном антифашистском Сопротивлении участвовали и некоммунисты, и даже весьма состоятельные люди. Таковым был доктор права Иржи Гейда, известный в довоенной Чехословацкой Республике журналист, писатель и издатель, ведший рубрику экономического хозяйствования в периодическом издании «Чешское слово», бывший к тому же и сам талантливым и энергичным хозяйственником и успешным предпринимателем, сумевшим в годы фашистско-немецкой оккупации Чехии укрывать от нацистов десятки евреев, спасая им жизни, рискуя жизнью собственной, оказывать существенную материальную помощь семьям угнанных в концентрационные лагеря кормильцев. Буквально под носом гестапо функционировал его небольшой завод по производству котлов, плит и прочего кухонного оборудования, работниками которого были преследуемые фашистами люди, в основном евреи. И что замечательно, он, уже после кончины своей в возрасте 90 лет (1985 г.), стал моим родственником, прапрадедушкой моих троих младших внучат.

Доктор Иржи Гейда — известный чешский писатель, активный участник антигитлеровского Сопротивления, прапрадедушка Эльвириных с Иво внуков

А тогда, в 45-м, Иво Птак, дедушка тех самых внучат, был еще юношей, с непорочной душой и пламенным сердцем настоящего борца за свободу. Во время Пражского восстания он, 14-летний, был на баррикадах, помогал взрослым дядям: притаскивал им патроны из укрытия и перезаряжал ружья. Стрелявшие были русские, военные. «А откуда взялись? Ведь Красная армия еще тогда не пришла», — спросила я тогда. Ответ его, помню, был странно путанным. Наконец, я сама догадалась, что это, наверное, были бежавшие из фашистских лагерей наши пленные.

Пражское восстание 5—8 мая 1945 г., архив г. Праги

Пражане на баррикадах. Пражское восстание (Архив г. Праги)

Об одном из них Иво плакал. Он вообще часто плакал и постоянно чего-то боялся. Ребята из комнаты, в которую поселили его в тимирязевском общежитии, рассказывали: где-то кто-то громыхнет в коридоре, а Иво вдруг побледнеет весь, затрясется… «Гестапо!» — шепчет. Мне он потом рассказал, почему плакал: «На баррикадах рядом с чехами воевал русский парень, тоже из военных. Храбрый, не боялся прямо под пулями быть. Уже под конец восстания ему осколком снаряда коленку раздробило. А было это вблизи нашего дома. Клара, она уже не таилась тогда, перевязывала его, старалась уменьшить боль. Он очень просил, чтобы его никуда не отвозили, а у нас бы оставили». «И оставили?» — спросила я. «Да-а, — почти рыдая, ответил Иво. — Он уже поправлялся, когда пришли ваши… Пинками подняли с постели и увели. Тогда и Клару увели. А я ревел. Мне один ваш в фуражке с красной звездой сказал, что этот парень — предатель, власовец, и чтобы я больше не смел по нему плакать. А потом мама и отец тоже долго повторяли, чтобы я об этом вообще бы забыл поскорее». 4 4 Только много-много позже узнала я о тех русских парнях, спасших Прагу. То были власовцы, загубленные русские молодые люди. Именно с ними в начале мая 1945-го был на баррикадах мой возлюбленный, а затем супруг Иво Птак. Еще 7 мая власовцы успешно били гитлеровцев, вытеснив их из нескольких районов Праги. А поздним вечером того же дня ЧНС (Чешский Национальный Совет) сообщил руководителю операции в Праге власовскому генералу Буняченко о том, что от обещанных гарантий своих отказывается. И тогда, в ночь на 8 мая, армия Власова покинула Прагу, оставив в госпиталях своих тяжелораненых. Именно их, проливших кровь за Прагу и беспомощных, войска СМЕРШ и НКВД ликвидировали в первую очередь. Неходячих расстреливали прямо на месте, а остальных, подняв с коек, везли на Ольшанское кладбище и там, слева от православного храма Успения Пресвятой Богородицы, расстреливали и бросали в ров, который потом заровняли землей и закидали мусором. *

Все это было уже после конца войны. А 8 мая восставшие пражане остались наедине с отлично вооруженными эсэсовскими частями армии фанатически преданного Гитлеру фельдмаршала Шредера. Красная армия знала о восстании и была уже близко. Однако время шло на часы. Радио не переставая слало в эфир призывы: «Говорит Прага. Город в опасности. Спасите Прагу! Братья! Спешите…» Все это на русском и чешском. Красная армия была уже близко, но время для нас уже шло на часы и минуты: мы знали, что гитлеровцы вот-вот могут нас уничтожить, могут взорвать город, ведь он был заминирован… «Не знаю, что произошло, — рассказывал Иво, — но вечером того же дня эсэсовцы стали покидать Прагу, шли сдаваться американцам 5 5 Восьмого мая ЧНС пошел на компромисс: спасая Прагу и мирных жителей города, разрешил гитлеровцам беспрепятственно и с оружием покинуть город. После, в 1949 году, чехословацкие коммунистические власти посчитали это решение изменой, и возглавлявший Совет «командир восстания» Яромир Неханский был расстрелян, а заместители его, в том числе известный активист Пражской весны 1968 года Йозеф Смрковский и генерал Кутлварш, были репрессированы с большими сроками, вышли из заключения только в 1960 году.** . А на рассвете 9 мая пришли в Прагу советские танки. Мы все плакали от радости, все обнимались и целовались. И кидали на танки букеты цветов и сирени. А в это время все еще гибли ваши красноармейцы. Погибали от мин и от пуль. В Праге еще оставалось много злых гитлеровских фанатиков. Стреляли из окон домов, из чердачных, незаметных с улицы, маленьких форточек… Гибли еще и 10 и даже 11 мая».

Погибшие в боях за Прагу красноармейцы были похоронены на Ольшанском кладбище.

Могилы советских солдат — воинов Красной армии, погибших 9 и 10 мая 1945 г. при освобождении Праги, на Ольшанском Кладбище

Встреча маршала Конева в Праге, Утро 9 мая 1945г.

Памятник погибшим воинам РОА на Ольшанском кладбище

Памятный крест на могиле расстрелянных воинов РОА на Ольшанском кладбище

После войны семья переехала в Карловы Вары, отец там получил какой-то важный пост. Иво, мечтавшего стать лесничим, родители устроили на практику в лесное хозяйство в Карло-Варском крае. Территория лесничества находилась в западной части края, доходила до самой границы с Германией.

— Пан лесничий был деловитый, строгий, и прежде всего к себе и своим домашним. Утром — в полшестого подъем. За 30 минут нужно было успеть умыться, одеться и позавтракать. При этом завтрак себе я должен был готовить сам, — вспоминал Иво. — Обычно это были хлопья овсяные или перловка. Я заливал это водой еще с вечера. А утром я должен был растопить плиту, на которой варила жена лесничего Кветослава. Ей разрешалось спать подольше, потому что у нее на подсосе был маленький, месяцев пять, мальчонок. А старшему было года два. Моей обязанностью было ей помогать по дому. А ровно в шесть утра я, умытый, опрятно одетый, в начищенных ботинках, являлся к пану лесничему в кабинет и получал письменное распоряжение, что делать, но уже по лесному хозяйству: посадить там-то и столько-то «детсадовских» елочек, возле дома расчистить площадку под посадку черной смородины, подложить в находящиеся в лесной чащобе деревянные ясли корму для серн и оленей… Мне в помощь давались рабочие, и надо было следить за качеством их работы. А перед приходом пана лесничего домой мне надо было еще успеть навести порядок в его кабинете. Я старался изо всех сил. Помню, я забыл тогда всех своих сверстников и игры с ними. Я очень хотел, чтобы пан лесничий меня похвалил. А он, казалось, был на это не способен. Зато ни разу не позабыл сделать мне замечания по сделанной работе, поругать за огрехи. Правда, со временем их становилось все меньше. А однажды я встал раньше обычного и весь день старался изо всех сил. А перед приходом его домой буквально вылизал весь его кабинет. Все блестело. Пан лесничий, увидав это, ухмыльнулся довольный и сделал замечание: плохо заточен карандаш! Однако после уже никогда никаких замечаний не делал и для техникума, в котором я затем учился, дал на меня отличную характеристику…