Эльвира Филипович - Я, мой муж и наши два отечества

Наконец приехали. Соудруг Таборский в светлом костюме, при галстуке (красивый!), несколько соудругов из Либерецкого комитета КПЧ и разнаряженная в яблонецкую бижутерию соудружка секретарша по-хозяйски ручкались с гостями, а я стояла за их спинами чуть поодаль и больше всего желала быть невидимой. Жадно смотрела на своих. Вот впереди всех два дюжих широкоспинных молодца. Рядом с ними руководитель делегации Брежнев, совсем какой-то плюгавенький. И если б не его кустистые чернющие брови (они все лицо, как на вешалке, держат), то и ничего бы особенного не было в его лице, разве что удивительная, а вернее, обычная человеческая доброта во взгляде и такая же обычная усталость недоспавшего человека. Впрочем, вся усталость слетела, как только уселись за стол. Меня Таборский тоже усадил, но рядом с чехами, у самых дверей.

После коротенького тоста «За дружбу на века!» все только чокались, жевали и громко смеялись. И веселее всех наш Брежнев. Он, видимо, анекдоты рассказывал. Все к нему головы повернули, шеи повытягивали. А потом откидывались на стулья и хохотали, и Брежнев громче всех, простой, общительный… «Посиделки» часа три длились, и все это время Брежнев не переставал громко по-дружески балагурить. Душа, русская душа», — повторяла секретарша про Брежнева.

Л. И. Брежнев на посиделках (фото из интернета)

А мне пришлось убежать в самом начале. Таборский вдруг захотел меня — «племянницу Хрущева» (его так и не разубедили мои уверения в том, что дочка моя тогда просто напутала или сочинила) — представить Брежневу: вот, мол, такая-то, на целину едет. У Леонида Ильича от изумления брови подпрыгнули, и враз он будто окаменел, умолк и недовольно что-то под нос пробубнил, дескать, зачем нужна здесь Никитина родня… Тоже и мне муторно стало, ну как выспрашивать начнут? Шепнула секретарше, чтобы в туалет меня сопроводила скорее, да потом и на улицу.

Время уже к вечеру, люди с работы ехали. Но я успела еще съездить на Новый коровник. По молоку план перевыполняем!

Готовим вещи к отправке на целину. Одежда зимняя, посуда, белье… Для этого сундук требуется. Проблема — доски. Их нигде не продают. Помогла Зденка Коутска, сказала, что за их домом на пригорке стоит старая деревянная будка. Очевидно, раньше служила туалетом, так как поблизости располагался когда-то молодежный лагерь. А сейчас торчит без дела. И видать, уже давно так пустует, потому что ничем уж и не пахнет. Будку раскурочили. Из досок получился отличный сундук. Покрасили его белой краской.

С первого июня мы уже не будем работать. Предстоит много дел. Надо освободить обе квартиры, Ивину в Дубнице и мою во Вратиславицах. Мама Ивина деятельно помогает нам. Она старается, чтобы на целину мы приехали как чехи, со всей экипировкой. Я не спорила, хотя тащить с собою мебель, ящики было мне непривычно.

Чтобы мы поехали как цивилизованные люди, позаботился и ЦК КПЧ, наверное, товарищ Ондрачек. Пришла бумага с важными печатями, которая совершенно освобождала нас от оплаты за пересылку вещей и от пошлины. Собственно, поэтому и везем столько вещей. Кроме сундука есть еще огромный ящик, сбитый из досок (доски взяты с того же туалета). В ящик уложили огромную, специально сделанную по заказу, разборную супружескую кровать и шкаф трехстворчатый. На кровать, если ее разложить, спокойно улягутся четверо. Туда же в ящик запихиваем перины, подушки, одеяла… Уже знаем, что едем на Алтай, в Барнаул, и уже там получим направление в конкретное хозяйство.

Палатку не берем, нам сказали, что жильем обеспечат. В «Рудэ право» писали, что на целине вовсю строят поселки городского типа…

На ящике и на сундуке, которые мы уже покрасили белой краской, черной жирно адрес написали: «Получатель Птак Иво, город Барнаул, Алтайский край». Заверили нас, что дойдет обязательно, только не сразу, а месяца через полтора. Завтра же посылаем все малой скоростью.

Из Либерца в Прагу мы еще накануне прибыли. Вчера же на вокзале в Либерце простились с Маминкой. Долго махали друг другу. В последнее время она много времени уделяла общественной работе. Она — очень уважаемый народный заседатель в суде. И еще мы очень рады, что у Маминки есть надежные друзья — Здена Зимприхова и ее муж Богоуш. Здена — высокая, плечистая, с большими «разработанными» руками, с добрым, даже ласковым взглядом распахнутых карих глаз. Она давно замужем, но даже и теперь любит Иву, нежно, как мать. С ним дружила она, когда тот еще мальчиком был. Ее ласку я даже на себе чувствую. Мне кажется, что она и меня любит, за то, что я Ивина.

А в Праге жарища. Мы вещи сложили на вокзале, а сами из пивной в пивную. Помале-е-нечку пьем охлажденный «Будвар». А потом «Плзеньское», а потом еще какое-то… Боже, как же не хочется уезжать! Это мне-то. А каково Иве! Лена спокойна. Ей купили большую красивую куклу, и она целиком ею занята. Знала бы, куда я, дура-мать, ее везу! Чувствую перед ней свою виноватость. От этого на душе грустно. Почему нельзя одновременно быть и там и здесь? Почему эти границы?! Ведь мы друзья! И все же здорово, что едем. На целину едем!

Мой любимый со мною. И это главное. И Леночка тоже со мною. «Мы едем на целину», — с явной гордостью сообщает она совершенно незнакомым дядям и тетям. «Куда едете?» — переспрашивают те. — «Далеко-далеко! Пять дней будем ехать!» — отвечает она спрашивающим. И те утвердительно произносят: «Значит в Россию, в Сибирь»… «На целину!» — уточняет Лена.

Москва встретила солнцем, яркой зеленью газонов и каким-то общим радостным возбуждением. Из репродукторов плыли звуки красивой жизнеутверждающей музыки, и сквозь нее голос диктора, возвещавший о Программе Компартии завершить строительство коммунизма в ближайшие двадцать лет. Мы с Ивой в восторге: вовремя приехали! Будем участвовать в этом строительстве! К тому же еще и сами успеем при коммунизме пожить! Решили недельку побыть в Москве, сходить в Тимирязевку.

Устроились в гостинице ВДНХ. И на следующее утро проснулись от знакомых звуков, позывных репродуктора, тех самых, которые предшествовали очень-очень важным сообщениям. Тоже и на этот раз — торжествующий голос Левитана: «Работают все радиостанции Советского Союза…» Сердце у меня замирает: когда-то после таких позывных нам объявили, что началась война… На этот раз все замечательно: наш космонавт Герман Титов сейчас летит в космосе на Востоке-2! Сам он родом с Алтая. Именно туда, на Алтай, мы едем.

В Тимирязевку пошли в тот же день. Там, на кафедре кормления приветствовала нас постаревшая, но с той же доброй улыбкой Надежда Андреевна Лукашик. Напоила чаем, а потом повела в лабораторию знакомить с лучшим аспирантом профессора Попова. Им оказался наш однокурсник — синеглазый и как всегда смешливый, с мальчишечьими ухватками, симпатичный и очень способный Витька Рядчиков. Он до аспирантуры на Алтае работал в селе Сростки. Это недалеко от тех мест, где космонавт Герман Титов родился. «В Сростках — красотища! Светлоструйная река Катунь каменные валуны обкатывает. Луга богаты травами. Животноводство развито. Народ уважительный, работящий. Специалистов ценят», — рассказывал он. Нам Виктор Рядчиков советовал проситься именно туда.