Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

А еще меня иногда отправляли в детские санатории. В лагере я ни разу не была. И однажды оказалась я в очень странном санатории, где, как я теперь понимаю, руководство воровало в сто рук. Каждое утро в нашем чае оказывалась горсть муравьев, картошка была «стеклянной», больше я такой не видела, это картошка, которая никогда не сварится, сколько ни вари, и на вид полупрозрачная, а на вкус — твердая, туалеты… Лучше не вспоминать, страх берет.

Зато санаторий стоял посреди дикой природы. По ночам мы слушали вой шакалов и очень боялись, а днем в нагретой солнцем и так сладко пахнущей пыльной траве порхали миллионы синих мотыльков и раздавался хор кузнечиков, которых мы ловили и тут же отпускали. Очень забавно они прыгали.

А потом был Чимган, о котором я до сих пор вспоминаю как о чуде. Условия были прекрасные для того времени, руководство не воровало, потому что это был санаторий для ВИП-детей, а такие как я попадали туда случайно. И кумысом нас поили, и по горам водили, а чаще я сама удирала — заборов-то не было — и бродила по окрестностям. Там змеи были! Не знаю, ядовитые или нет, я к ним не лезла, они ко мне тоже. Собирала я дикие вишни с очень большой косточкой, которые почему-то мы называли костяникой, и незаметно добралась до временной стоянки… Наверное, киргизов или туркменов — очень характерные украшения были, не узбекские, большие серебряные круглые бляхи и платья другого покроя — и там меня тоже напоили кумысом, дали погладить барана и проводили до санатория — другие были времена, другие…

Почему мне кажется, что тогдашние дети жили в большем единении с природой, чем теперешние? Теперешних и на улицу страшно выпускать в силу всем известных обстоятельств. Как давно вы видели девочек, играющих в классики или истязающих скакалку? Я уже и не помню. Вообще никаких наших детских игр теперь больше нет. И уж конечно, предложи нынешнему школьнику выводить шелковичных червей… Представляю реакцию. А тогда выводили, еще как дружно! И коконы сдавали так же дружно. И нам никто не мешал пролезть в обсерваторию и гонять в тамошних пампасах. Или через весь город идти пешком в Ботанический сад, где пампасы были еще интереснее. Или часами торчать на Боз-Су. Так и подмывает припомнить автомобильные камеры и мальчишек на Саларе. И жар летнего солнца, который, кажется, даже кости плавит. Каблуки тонут в растопленном асфальте, который весь в горошек, потому что утыкан ямками. И пыль-пыль-пыль от шагающих шпилек… И даже горляшкам лень ворковать: интересно, что нигде больше нет такого слова «горляшка». Во всем мире их называют нежно горлинками. И насколько же они изящнее толстых сизарей. Одна такая свила гнездо у нас на балконе, на шкафу, где стояла коробка с папиными гвоздями. Прямо в коробке. Уж не знаю, чем эта коробка ей приглянулась, но пока птенцы не улетели, доступа к гвоздям папе не было. Он костерил-костерил дуру-птицу, которая другого места для гнезда для нашла, а что поделать? Пришлось от греха зимой коробку убрать. А она и на следующий год примерялась, да только коробки не нашла, пришлось другое место искать. И стрижи у нас под крышей жили, мы все смотрели, высоко летают или низко. Только летом они низко не летают.

Голуби у меня были. Все те же ленивые, неповоротливые сизари. Всего один раз папа принес белую голубку, мохноногую и чубатую. Красавица была, жаль пришлось отдать, условий для содержания, как теперь говорят, у нас не было. Поэтому всех сизарей выпустили, а голубку отдали парню, у которого была своя голубятня.

Помните одно странное лето, лето пожирания тополей? Нашествие каких-то странных, омерзительных на вид, похожих на летающих тараканов длинноусых жуков, которые с отвратительным писком шлепались на балконы и терраски, как вражеские, не такие уж маленькие снаряды? Тогда они сожрали чуть не все тополя в Ташкенте. Одно лето тошнотворного присутствия летучей пакости.

После этого тополя на время перестали сажать.

Как ни странно, во времена моего детства во дворе ни у кого не было домашних животных.

Собаки чаще всего сидели на цепи в частных домах. Кошки… даже не знаю. Только во всех шестнадцати квартирах не было ни собак, ни кошек.

Угадайте, у кого появилась первая собака? Ну да, у меня конечно. Это был подарок Акима Гориздро, белый пушистый песик неизвестной породы, которого, по его словам, звали Кадо. Кстати, «cadeau» по-французски и есть «подарок». Удивительный был пес. Ел все: картошку, огурцы, видно, так приучил его прежний хозяин. Сохранилась фотография: я с косичками, в матроске и с Кадо на руках. Счастливая-пресчастливая. Смешной был пес… только пробыл у нас недолго. Папе очень не нравились животные в доме. Кадо отдали «в хорошие руки», а я рыдала несколько дней. Не помогло. Странные эти взрослые. И без того я была ужасно одинока, так последнего друга отобрали.

Та же судьба постигла неизвестно откуда взявшуюся кошечку. Она тоже довольно скоро исчезла.

Недаром говорят, что все комплексы и обиды, да и сам характер — все из детства. Клянусь, у меня рука бы не поднялась отобрать у ребенка животное.

Больше домашних любимцев мы не заводили. Зато у меня был зоопарк. В детстве я считала его чем-то вроде своей собственности. Нужно сказать, что тогдашний ташкентский зоопарк был расположен на редкость удачно. В одном из самых чудесных мест города. Бок о бок с парком Тельмана, который сам по себе был маленьким чудом. Много воды. Поэтому в зоопарке никогда не было жарко. Обитатели соседних домов говорили, что по ночам их будят вопли, вой и крики. Но я постоянно приставала к взрослым, требуя вести меня в зоопарк.

Уговорила. Было мне года четыре, и надели на меня, как сейчас помню, голубое вискозное платьице с воланчиками и большой белый бант — как же без банта! Конечно, косички у меня были не ахти чтобы толстые и длинные, а самые средненькие, но бант!!!

И вот пошли мы в зоопарк. Нужно сказать, что тогда он был гораздо скромнее того, который был в шестидесятых, и уж куда скромнее, я думаю, теперешнего. При самом входе были клетки с горными козлами. Слона тогда, по-моему, не было, а жирафа и бегемота — наверняка. И белых медведей тоже. Обезьяны были. Не шимпанзе, конечно, и не орангутаны, а тоже довольно скромненькие. Зато были пеликаны. И чайки. И лошадь Пржевальского, такая приземистая, и антилопа гну. И тигр был. А еще был камышовый кот — каракал. Так, размером в полтора раза больше домашнего кота. И еще удавиха Катя, которая целыми днями лежала неподвижно, как чучело. Написав это, я вспомнила, как ее собирались кормить и принесли кролика, а я поскорее убежала оттуда. Были еще ужи, желтопузики, какие-то не запомнившиеся змейки и аллигатор, который на моей памяти ни разу даже глаз не открыл. Бревно и бревно. И орлы-беркуты-ястребы. А еще была птица-секретарь, и в клетке с ней почему-то жила ворона. Вот с этой вороны на меня и посыпались несчастья. Няня не доглядела, я сунула в дырку палец, и она меня в этот палец клюнула.