Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Акулина:

— А я простаивала в отделе филателии, даже не мечтая что-нибудь купить. Зато каким счастьем было однажды получить в подарок на день рождения серию польских марок с народными костюмами. Они у меня до сих пор есть.

Но тут дамскую беседу прерывает Вася — человек решительный и деловитый. Ля-ля не разводит, а сразу переходит к делу:

— Узкитаб — ворота какой-то спортивной управленческой организации — магазин ткани — культтовары, ювелирный — подписных изданий, кафе «Москва» — обслуживаемое — ул. Иканская — магазин галантереи — кафе «Фергана» после денежной реформы — кафе-закусочная-автомат (в народном эпосе — автопоилка).

Точно, автопоилка. Вот и Акулина подтверждает:

— Мои сотрудники мужеска пола часто вспоминали и автопоилку, и пельменную в здании кукольного театра.

Ура, к нам присоединился Борис, человек много чего знающий и щедро этими знаниями делящийся:

— Может быть, я ошибаюсь, но, по-моему, кафе «Москва» («стекляшка») было построено на месте чего-то снесенного на углу Иканской и Карла Маркса. Во всяком случае, где-то в первой половине 1960-х на Иканской на этом месте в одноэтажном строении располагался первый в Ташкенте магазин полуфабрикатов. Продавалось там что-то малосъедобное, и этот магазин просуществовал недолго. А потом то ли в нем, то ли это было в угловом доме уже по Карла Маркса, располагалось кафе-автомат. В самом кафе «Москва» продавались вареные сосиски. Можно было их купить и сырыми, но по цене вареных и по блату, или с еще небольшой переплатой. Но это уже было, по-моему, после землетрясения.

Похоже, тоска по сосискам обуяла не только Бориса, но и Энвера:

— Борис, хорошо, что вы припомнили сосиски в «Москве» (что их можно было купить сырыми домой, не всегда они в то время свободно в магазинах бывали). Вася точно перечислил ряд магазинов — заведений на этом отрезке Бродвея, по этой стороне. А я понял, почему у меня «Москва» в памяти трансформировалась в полуподвал Это на контрасте с «Ферганой», где вход был вверх по ступенькам. Обслуга в «Москве» была. На приносимую с собой выпивку закрывали глаза из-за собираемых потом пустых бутылок — деньги за стеклотару были все же заметные…

Ну да, бутылки считались собственностью уборщиц, зарплата которых была ничтожной.

Нас поддержала Лида, которая тоже поделилась воспоминаниями о Бродвее:

— Да! Я тоже помню, что кафе было капитальным зданием. Даже фотографию где-то видела недавно: за спиной гуляющей публики — вход в кафе «Москва». И вообще… На центральной аллее тенистого Сквера, неподалеку от затрапезного общественного туалета (замызганного сарая, воздвигнутого напротив бывшей мужской гимназии), внезапно материализуется фигура в ночной рубахе до пола. Кто это? Ребенок, взрослая девица, почтенная старушка? Не разобрать! Какой-то фантастический симбиоз! Что скрывать? Это я, Лида, которую вы, такие-сякие, вытащили на прогулку прямо из койки в четыре утра по нашему времени! (Интересное дело: мы же еще и виноваты. Сама у компа торчит до четырех утра, я вот каждый день так ложусь и не жалуюсь при этом!) Хороши друзья! Дождались, когда я засну, и рванули вдоль по Карла Маркса! Не успев хорошенько обдумать план нашего путешествия, не определившись во времени и пространстве, задравши подол ночнушки, лечу вдогонку! В три прыжка оказываюсь на четной стороне Маркса… Стоп! Нету Маркса! Сразу за углом САГУ — сплошной забор, за ним деревья, и так почти до самого углового магазина, где потом электробытовые товары продавали. Ага! Перестаралась я маленько, проскочила аж до XIX века и очутилась на Кауфманском проспекте. «Абрра-швабра-кадабрра», — кричу я. И переношусь в начало 1950-х. Вот она, родная партейная школа серенького цвета! А вот стайка нарядных, модно одетых (по меркам послевоенной поры), хорошо причесанных и подстриженных мужчин и женщин абсолютно непартийного вида, они звонко смеются, говорят звучными, «поставленными» голосами и исчезают… в дверях университета марксизма-ленинизма. Да это же артисты театра им. Максима Горького! Они спешат на политзанятия, которые тогда проходили в этом самом здании. Будут конспектировать в аккуратные тетрадочки труды революционных классиков (год за годом), как и мы в будущем (несчастные, угораздило же их-то). Но смотрите, какой-то пожилой господин отстал, присел в тени на рукоять массивной трости, машет в воздухе руками и что-то шепчет себе под нос. Мизансцена требует комментария. В позапрошлом веке мужчины умудрялись использовать свои щеголеватые батожки как подставку для тела во время прогулки. Нет, не надо бежать за каретой скорой помощи, девчонки и мальчишки! Он не сумасшедший. Просто большой чудак, ушибленный театром. Видимо, думает о новом спектакле. Может быть, уже находится на репетиции, творит, доказывает что-то актерам! Точка на улице Маркса, возле партийной школы — его воображаемая творческая лаборатория. Это главный режиссер русского театра Арсений Григорьевич Ридаль (1884—1975). Легендарный, неподражаемый Владимир Рецептер пересказал со слов престарелой Н. А., тоже замечательной актрисы, довоенную «самарскую» мутную историю, которая сильно отдает закулисной интригой. В общем, о странностях в личной жизни ничего не знаю! Арсений Григорьевич театральному ремеслу учился в школе самого Макса Рейнхардта. А это вам не жук начхал! В Брюсселе закончил консерваторию по классу композиции и дирижирования, в Томском университете — медицинский факультет. В Первую мировую он врач в действующей армии, в годы революции — лекарь на санитарной плавучей базе «Ориноко». Думаю, пароходик постепенно превращался в плавучий театр… Ридаль даже в воронежских партийных списках засветился как анархист! Он много где играл, режиссировал. Тогда ведь служители Мельпомены постоянно переезжали. Всюду его хоть одним словом, но вспоминают тепло. Хотя нет, уже стали забывать. В Интернете то Георгиевичем назовут, то Алексеем, то Александром… В русском театре были актеры, шагнувшие на ташкентскую сцену прямо с театра военных действий. Наверное, отягощенные разными послевоенными синдромами. Они всегда поминали его добром. Ой! Что-то я заболталась! Но теперь вся улица Карла Маркса знает, какие люди творили там в начале 1950-х! Не пьяненькие «шмаги», не ободранные «счастливцевы», а РЕЙНХАРДОВЦЫ, РАДЛОВЦЫ, ТАИРОВЦЫ!!! А ведь это высокая планка! Дальше, дальше, друзья мои! Вот он, РЕСПУБЛИКАНСКИЙ РУССКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР! ОЙ! Где же портик с колоннами? И почему фасад такой короткий? Давайте отдохнем на бережку арыка и призадумаемся…

Отдохнем, а то Лида налетела прям-таки ураганом. Я аж задохнулась. Вот это патриот театра так патриот!

Пока она переводит дух, мы послушаем Юлташа: