Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

— Никто меня не выгонял, — возражаю я. — Ройся на полках сколько хочешь! Я там часами торчала, когда приезжала домой!

А тут появилась новая, совсем не знакомая барышня. Здравствуйте, Людмила!

— Уважаемая Ирина! Хочу поспорить с вами по поводу сто тридцать первой школы. Когда в 1952 году я пошла в первый класс, то она была школой №44 им. К. Д. Ушинского. Там занимались начальные классы, и мы учились на втором этаже. Там же был и буфет. На первом этаже была библиотека. Учились только девочки (в нашем классе был один мальчик-инвалид, который жил во дворе этой школы). А потом нас перевели в среднюю школу за тем же номером (у меня сохранились первые тетради), которая находилась рядом с кондитерской. У нее было два входа: один со стороны Пушкинской (крыльцо), почти напротив аптеки, а за углом со стороны Хорезмской были ворота во двор. Во дворе были мастерские по труду (для мальчиков и девочек одинаково), жили директор школы Попова (забыла имя-отчество), завуч Ирлин Георгий Яковлевич (позже диктор Ташкентского телевидения), уборщица — грозная тетя Мариша.

— Ой, и я пошла в школу в пятьдесят втором, — радуюсь я, что сверстница нашлась. — В семь лет. А в сорок четвертой оказалась уже в десятом классе по причине разногласий с классным руководителем 10 «Б» сорок третьей… Но эта сорок четвертая была рядом с кондитерской.

Оказалось, что-то перепутали. И Ирина вносит ясность:

— Людмила, я знаю, что она была филиалом сорок четвертой, но у меня в личном деле (недавно попалось на глаза) почему-то записана сто тридцать первая. А мальчик и у нас был один в классе, его звали Боря. Я поступила в 1953-м. Я не знала, что директором была Попова, но я помню, со мной училась Наташа Попова, и я даже тогда удивлялась, как горячо ее любила наша в общем сухая Галина Владимировна. Хотя она была очень милая, воспитанная девочка..

— Спасибо. Я случайно перепутала улицы, — спохватывается Людмила. — Наверное, школа все-таки была на углу Пушкинской и Первомайской. А у меня есть фотографии из детства. Ирина, а Галина Владимировна случайно не жила в доме на Пушкинской (угол Пушкинской и Гоголя) на стороне сто тридцать первой школы? Ведь в этом доме жил писатель Сидельников. Она такая была невысокая, худощавая.

Ура, вот и Борис, закончив срочные дела, снова влился в компанию!

— Уважаемые дамы! Огромное спасибо за ваше путешествие в «машине времени» по улице, которая лично для меня, конечно, вместе с прежним Сквером, как это не банально звучит, олицетворяет Ташкент. Ваши воспоминания о Пушкинской 1950—1960 годов для меня, который на ней родился, вырос, с небольшими перерывами жил, работал и с которой в конце концов уехал из Ташкента, просто праздник души! Пока я собирался с мыслями и копался в своих воспоминаниях, вы так живенько по улице прошлись, побегали, профланировали, успевая при этом обмениваться воспоминаниями, делать какие-то покупки и встречаться со знакомыми, что мне теперь вроде бы и добавить нечего. За вами просто не угнаться! Но все-таки попробую, не теряя из виду мелькающие впереди ваши спины, пройтись по знакомым до боли местам. Люблю четную и нечетную стороны Пушкинской одинаково, но четная мне все же как-то ближе, поэтому сначала по ней. Перехожу дорогу от Сквера, я на углу Пушкинской, и первое, что надо сделать, — это в стоящем рядом с министерством торговли газетном киоске купить газету «Футбол», но если чуть опоздал, то ее уже нет в наличии, правда, киоскер ваш хороший знакомый, так что без проблем. Что это был за киоск! Там бывали журналы «Курьер ЮНЕСКО», «Англия» и т. д. Пушкинская, 2 — министерство торговли, но не для всех! Захожу в вестибюль, слева небольшая комната, парикмахерская. Парикмахера зовут Борис Константинович Андреевский. Это потом он уже один из известных городских парикмахеров, директор нескольких им же и организованных парикмахерских, а пока только для меня дядя Боря, у которого я стригся на протяжении более 40 лет! Во время различных выборов в министерстве был избирательный участок, и все жители соседних домов приходили сюда на собрания для того, чтобы посмотреть «на халяву» новые фильмы, а в день выборов с утра уже из динамиков раздавалась громкая музыка, и надо уже бежать в министерство за всякими дефицитными вкусностями. Иду дальше, деревянные ворота министерства. Зайти, но зачем? Ведь во двор министерства можно заглянуть и позже. Центральная сберкасса, здание бывшего Волжско-Коммерческого банка. Как прохладно там было внутри даже в самые жаркие летние дни и без всяких кондиционеров. Но мне же еще нет восемнадцати, зачем мне сберкасса? А, вспомнил, ведь именно здесь снимался один из эпизодов фильма «Буря над Азией». Всю ночь на Пушкинской были слышны выстрелы, разбивалось стекло, и из окна сберкассы раз за разом вываливался какой-то мужик. Нам, мальчишкам, конечно, не до сна, и родители сорвали голос, загоняя нас домой. Рядом со сберкассой ЗАГС. Так интересно сидеть на крыльце и смотреть за молодыми парами, а также за молодыми папашами и мамашами, регистрировавшими своих новорожденных. Дальше снова ворота — Пушкинская, 4. Зайти? Конечно! Ведь это мой родной двор, я в нем живу! Чья это машина «Победа» стоит в центре двора, вокруг которой громко о чем-то переговариваются мои соседи? Это же машина композитора Двоскина, нашего соседа по двору. Помните песню: «Ташкент, Ташкент, любимый город мой, Ташкент, Ташкент, любимый и родной»? Это его песня, и, на мой взгляд, самая душевная песня о любимом городе. Двор простоял до 1966 года, но сносить его начали не из-за землетрясения, а в связи с начинавшимся строительством гостиницы «Ташкент». Рядом с воротами во двор, со стороны улицы, крыльцо, здесь живет актриса ТЮЗа Воликова. Это благодаря ей я первый раз в жизни посетил театр. На тротуаре стоит сапожная будка. Еще один дядя Боря, но теперь уже сапожник. Без работы он не сидел никогда, ведь все жители от Сквера до Хорезмской несли ему обувь для починки. Возле его будки собирались, чтобы обсудить новости футбола, новые фильмы и т. д. Еще немножко вперед — и уже Пушкинская, 6. Длиннющий двор, а в нем можно встретить нашего учителя математики из пятидесятой школы Константина Георгиевича, у которого я учился в шестом—седьмом классе. Это уже позже, в старших классах, будет любимый Борис Соломонович (кстати, и мой учитель), а пока К. Г. отпускает меня с урока отнести его ключи от квартиры, которые он забыл оставить, а жена должна прийти днем с работы. В этом же дворе живет пара моих одноклассников. Один из них — со стороны улицы. Снова крыльцо, звоню, но, к сожалению, никого нет дома. Иду дальше, Пушкинская, 8. Здесь тоже живет моя одноклассница, папа которой — будущий академик. Дальше Пушкинская, 10. Самый «хулиганистый» двор. Мальчишки с этого двора были не только грозой нашего района, но и устраивали вылазки и в парк Горького, и в ОДО. Дальше дом Мансурова, о котором уже написала уважаемая Лида. Я тоже с опаской проходил мимо их дома, так как очень уж грозно выглядела собака. У Мансуровых был сын Миша, примерно мой одногодок, с которым мы через 35 лет снова стали соседями, но уже не по дворам — по этажам и снова на Пушкинской. За домом Мансуровых располагалось очень интересное в архитектурном смысле здание, в котором было Общество охраны памятников УзССР. Здание было Г-образным и выходило фасадом на Пушкинскую и крылом на Хорезмскую. Уже много лет пытаюсь отыскать фото этого здания или хотя бы узнать, что в нем было до революции, но, к сожалению, пока безуспешно. Пересекаю Хорезмскую. Здесь небольшой скверик, где многие окрестные жители выгуливали собак, и я своего незабвенного Рекса тоже не раз водил сюда на прогулки. Теперь гастроном, но он заслуживает отдельного описания. До встречи, милые барышни!