Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Акулина уверяет, что «Старт», «Мехнат» и «Динамо» по сей день существуют бок о бок, только «Старт» теперь принадлежит Нацбанку. А Зухра порадовала сообщением, что завод Ильича есть и сейчас.

Ну вот, прогулялись славно! Все молодые, красивые, стройные, веселые, и, как поется в одном военном вальсе, «все еще живы, все еще живы, все, все, все»…

Понимаю, испортила вам веселье, но столько их, наших сверстников, уже ушли. Хорошо еще остались мы, которые помнят. У меня вообще последнее время одна навязчивая мысль: вот мы уйдем — и память уйдет. Нужно успеть, нужно торопиться. Это не моя мысль. Леонида Филатова. Его передача называлась «Чтобы помнили». Вот. Чтобы помнили. Всем спасибо. Всем здоровья и счастья.

В надежде на новые прогулки.

Ваша Т.

Пора мне пуститься в путешествие по Малясова и окрестным улицам. Старым улицам. Некоторые пока существуют, остальных вот-вот не будет. Но кто-то прочтет и вспомнит… Потому что это был наш Ташкент. Должен же кто-то спеть реквием тому городу, от которого осталось так немного…

Про Малясова и Урицкого пишут много, а про маленькие улочки вроде Ширшова, Федорова, второй половины Кренкеля, Таджикскую — почти ничего. Я все постараюсь вспомнить, даже если очерк выйдет длинным.

И сначала хочу рассказать про Энгельса. Да, писала моя подруга Оля Ливинская, но пусть она меня простит, я не отнимать у нее лавры, просто у каждого свое восприятие. Я расскажу как помню, а вы меня не ругайте. Я не о всей Энгельса. В моем представлении она делилась на две части. Особенно до землетрясения. Та, что шла от сквера и до Алайского, вроде парадная, побогаче. И частные дома там были дорогие, солидные. Я имею в виду те, что на противоположной от ОДО стороне. А вот от Алайского — дело другое. Дома победнее, и атмосфера другая. Скажем, Каблукова в начале своем просто неразрывно связана с базаром, и те, кто там жил, целыми днями там толкались. Косточки абрикосовые собирали, мыли, кололи… Торчали в скверике на Гоголя. Жили вольной жизнью. Да и вся наша жизнь тогда — частые путешествия на Алайский. До сих пор помню, как прямо у ворот Алайского, слева, была сберкасса. Однажды папа зашел туда вместе со мной, а там лежали разные листовки, как открытки, только на мягкой бумаге. Я набрала целую кучу, потом раздавала во дворе. Мне все завидовали! Помянем мы институт травматологии, директором которого был отец Улугбека Шаматова, выдающийся хирург-травматолог, спасший много человеческих судеб и жизней. За институтом шли частные дома, которых раньше было много и на месте здания института, с многочисленными табличками «плиссе-гофре», «мережка-закрутка», «печатаю на машинке», потом в одном был магазин фотоаппаратов и часов, далее шел огромный коммунальный двор, где жила моя знакомая девочка Маргарита, мы с ней вместе в музыкалке учились. И до самой Таджикской — магазины, исключительно продуктовые. Хлопковое масло, макароны. брикеты каш, крупы, сметана разливная… Мы туда и бегали. Когда-то магазин был под номером десять, с тех пор номера сто раз менялись, но магазин всегда оставался десятым. Как сейчас помню, послали меня за сметаной, дали трешку, а я банку разбила. Догадалась купить в том же магазине, так эти гады мне ее за рупь продали, обманули дурочку. Мама меня потом ругала, а я-то совсем наивная была… На повороте на Таджикскую стояли лотки с водой, кондитеркой, вареными мантами, самсой и т. д. На противоположном углу был клуб парашютки — бывшая тюремная церковь. Перед ней сидела знаменитая бабушка с семечками, жила она на Кренкеля, и мы к ней часто домой бегали. Вкуснее семечек не было ни у кого. Богомольная была старушка, что тогда для меня было непривычно. Церковный календарь я тогда у нее впервые в жизни увидела. И что такое иконы, она мне объяснила. Вообще тогда уличная торговля была, как в лихие девяностые. На Каблукова сидели узбечки с горохом, вдоль Энгелься от Алайского — старушки с книгами… Парашютка тянулась до самой Малясова. Интересно, что там внутри жили люди. Я это точно знаю, одна девочка Алла Бейдер там жила, я видела, как она туда входила, там такая дверь была рядом с клубом. А клуб… Столько с ним связано! Сколько фильмов посмотрено! Через дорогу стояли частные дома, в одном из них жил мой одноклассник Салим, единственный казах в классе, в его дворе я впервые в жизни увидела айву, незрелые плоды которой были покрыты коричневой шерсткой. В конце квартала был домик Люды Шепелевой. Посередке обретался хлебный магазинчик под кодовым названием «на Чкалова». Каким-то образом это место имело отношение к 84 заводу им. Чкалова. Потом стали выяснять, вроде бы, там были мехмастерские завода. Во всяком случае, в моей детской деловой жизни совершенно обиходной была фраза: «Таня, сходи за хлебом, на Чкалова или напротив десятого». Напротив десятого — еще один хлебный магазин, на другой стороне Энгельса, прямо напротив пресловутого десятого… Урицкого тогда звалась Ниязбекской. Как сейчас. Тогда она уже была Урицкого, но все звали ее Ниязбекской. По привычке. По Энгельса, мимо Малясова и Урицкого, трамвай ходил к парку Победы. Мимо высокого, нескладного, стоявшего как-то поперек дома, где жила моя одноклассница Валя Тимофеева. Сейчас она живет в Израиле. В Тель-Авиве. Ну вот, дошли мы до Урицкого, переходим на другую сторону. На углу потом построили бакалею. Там и хлеб тоже был. А таких розовых сушек, как «на Чкалова», я больше нигде не видела. И никогда. Ужасно их любила. От угла, на котором была бакалея, шла Турк-Янги-Шахар, улица моей подруги Люды Стамбулы. Рядом с ее двором, большим, пыльным и неряшливым, был книжный, куда я наведывалась, как на работу, лет с семи. Тогда детей всюду отпускали и никто не обижал… Странно, в школе я к ней подойти боялась: неулыбчивая, капризный изгиб губ. А потом через сто лет встретились — и не разлей вода. Как две абсолютно одинокие души могли не узнать друг друга тогда, непонятно… От бакалеи идем вверх, к Алайскому. Рядом потом открыли парикмахерскую. Далее — стены каких-то предприятий без вывесок и опознавательных знаков до самого поворота на Лугина, где жил мой знакомый Саша Морозов. Оттуда можно попасть на Шахрисябзскую, где когда-то был такой дом с потрясающей красоты крыльцом и колоннами. Мы с будущим мужем там часто гуляли, все любовались. А потом описание этого дома я нашла в книге Владимира Липко «Твоя победа» о первых годах революции в Ташкенте. Так вот, от поворота на Лугина чуть пройти — и будет тот самый «напротив десятого». Там на витрине лежали муляжи кренделей, батонов, баранок. Я всегда ими любовалась в детстве, особенно когда начались очереди за хлебом. Стоишь, делать нечего, рассматриваешь… За магазином был огромный двор, делившийся на две половины. Входишь как бы в предбанник, оттуда направо забор с выломанной калиткой, это детская поликлиника, одноэтажное очень старое здание с пристройками и флигелями, в одном таком флигеле принимала ревматолог, чудесная женщина, фамилия ее была Азимова. Мать моей одноклассницы Нели, а имени уже не помню, она рано умерла, земля ей пухом. Принимала стоматолог тетя Галя, мать моего одноклассника Артура Петросянца. Тоже прекрасная женщина и прекрасный врач, у меня ее пломба стояла пятнадцать лет. С теми-то материалами! Царство небесное и ей, и сыну, тоже умер рано. Там и сестра моя работала. Пока не переквалифицировалась в терапевты, поскольку хватала от своих пациентов все детские болезни, от которых каждый раз едва не умирала. А в левой части предбанника был жилой двор. Как повсюду в Ташкенте, двор и множество флигельков. Там жили мои одноклассницы Люба и Лиза Слуцкие, а также Лена Беляева, тоже учившаяся в сорок третьей, только на четыре года старше, сейчас живет в моем доме на Малясова. Лизы уже нет, а о Любе не знаю ничего, хотя пытаюсь узнать. Если выйти из двора и продолжать путь к Алайскому, через квартал от такового будет и взрослая поликлиника №8. Тоже очень старое здание. Перед ним на противоположной стороне тротуара стоят каменные вазы на постаментах. От старости они позеленели. Цветов в них, конечно, давно никто не сажает. И, кстати, наш участковый врач Бирючинская живет на Урицкого, угол Халк-Абад, в частном доме. Остальная часть до поворота на Навои застроена жилыми домами, частными и многоквартирными, по-моему, такой только один. Потом на этом месте построили Ц-5. На сегодня все. Завтра про Таджикскую.