Татьяна Перцева - Асфальт в горошек

Итак, речь о Таджикской, а если сегодня успею, и о половине Кренкеля. Таджикская — следующая за Каблукова улица. Сейчас уже нет ни той, ни другой. Когда-то «государственных» улиц было две — Кара-Киргизская, или просто Киргизская, и Таджикская. Потом Киргизская стала Малясова, а Таджикская так и осталась не переименованной. У нас в доме ее почему-то звали просто переулком и говорили: «По переулку не ходи, еще что случится». Попасть к моему дому действительно можно было и через Таджикскую, на моей памяти там ни разу ничего такого не случилось. Просто улица была какая-то неприятная. Неопрятная. Словом, подозрительная. Ничего такого, вид неряшливый. А вот она четко делилась на три части. Первая, та, что от Энгельса, довольно широкая. То есть широкая мостовая и узенький тротуар, а дальше и вообще тротуара, считай, не было. Впрочем, все и так ходили по мостовой, машин тоже практически не бывало. По левой стороне, если идти от Энгельса, тянулась сначала стена «парашютки», переходившая в стену каких-то мастерских. Видимо, мастерские тоже относились к «парашютке», поскольку входа в них с Таджикской не было. Потом, когда «парашютка» стала фирмой «Юлдуз», эту боковую стену отделали цветной керамикой, просто роскошь. А церковь-клуб снесли, последнее время он и не работал, там был какой-то странный магазинчик с непонятным ассортиментом. Но то, что снесли, — жалко. Здание точно на века, толстенные стены, и по ним кресты вырезаны православные.

Справа по Таджикской тянулись коммунальные дворы, тоже запущенные и грязные. Даже арык был омерзительным, сроду нечищенным, заросшим противной зеленой слизью. Там жила девочка, учившаяся в сорок третьей, только на несколько лет старше, с роскошным именем Роза. Сейчас так редко кого называют, а тогда было довольно распространено. По обочине тротуара в этой части росли деревья, а на всей остальной улице — ни одного деревца, жара… Жила там и еще одна семья.

В конце улицы Таджикской был дом, в котором после войны проживали Асам Икрамов, его жена Роза и сыновья Анвар и Иджад. Анвар в пятидесятых годах стал бронзовым призером чемпионата СССР по боксу среди юниоров, был курсантом Ташкентской школы милиции, но потом был отчислен за то, что при поступлении скрыл, что его отец в тридцатые годы был осужден. После этого он связался с криминальным миром, получил большой срок, после выхода из колонии стал тренером по классической борьбе. Иджад Икрамов был другом своих соседей Валеры Саяпина и Женьки (устроившегося в то время где-то на работу и после первого аванса так много об этом рассказывавшего, что сразу и надолго получил кличку Аванс). В начале улицы (на углу Энгельса и Таджикской) газ-водой торговал дядя Лева, Иджад у него имел неограниченный кредит. Он угощал одноклассников водой с сиропом, себе брал двойной и никогда не платил. Его мама тетя Роза каждый день шла на Алайский базар и, проходя мимо дяди Левы, спрашивала его, на сколько выпил воды ее сын, после чего аккуратно расплачивалась. Широкая часть заканчивалась. Большая часть мостовой была перегорожена очередным коммунальным двором. Такое было впечатление. что жители той улицы махнули на себя рукой, но на самом деле это было не так. Просто сама улица уж очень была заброшенная. За этим стоявшим поперек двором слева шла глухая стена, потом стена с окнами — эти самые мастерские. Справа — сплошной забор, у которого вечно стояли цистерны «Квас» и «Пиво». Видимо, там разливали эти напитки. Стена заканчивалась еще одним коммунальным двором. На улицу выходил общественный туалет, и запах был соответствующий. В этом дворе жила когда-то моя одноклассница Нина Матвеева, мать и сестра которой работали на табачной фабрике. У сестры было человек восемь детей на две комнаты, в общем, жилось им тяжело. Нина и школу не закончила — ушла работать на фабрику. После этого двора начиналась самая узкая, кончавшаяся почти не существующим проходом на Кренкеля часть. Справа был большой дом баптиста всея Узбекистана Циорбы, это фамилия такая. Благообразный человек с окладистой бородой и кучей детей. Дети все были очень послушные, жена и дочери ходили в платочках и длинных юбках-татьянках и торговали на Алайском медом. В пионеры и комсомол не вступали, все учились в сорок третьей школе.

Напротив жил Аким Гориздро, кстати, я от Жени Огульчанского из Ташкента получила родословную Гориздро, которую и привожу здесь.

«Фамилия в Ташкенте очень известная в прошлом. Семья Гориздро: дочь Татьяна Николаевна Александровна (моя прабабушка) и ее муж Феоктист Иоакимович (Николаевич) Гориздро с Украины (Полтава). В давние времена их фамилия менялась с Гораздо, Гориздо, и при Екатерине они стали Гориздро. Были пожалованы дворянской грамотой и поместьем. Поместье было неподалеку от усадьбы Н. В. Гоголя, с которым Гориздро были в дальнем родстве. Прабабушка — домохозяйка, прадед — статский советник, работал при почтовом отделении Ср. Аз. ж.д. (У него два брата и две сестры: Аким Николаевич Гориздро — детей нет, умер; Федор Николаевич Гориздро, бывший борец, умер в Ташкенте; Мария Николаевна Гориздро — детей нет, умерла в Ташкенте; Александра Николаевна Гориздро-Вебер; дочь Надежда Вебер, детей нет, тоже умерла в Ташкенте.) Гориздро имели собственный дом на ул. Московской (после революции — Энгельса) — большой двор и много помещений. Дом расположен недалеко от центра (сквер), второй квартал наискосок от Дома офицеров.

У Гориздро было пятеро детей (все девочки, четверо имели высшее образование, только Маруся — среднее):

— Лидия Феоктистовна — владелица частной женской гимназии в Ташкенте для благородных девиц, одинокая.

— Мария Феоктистовна — домохозяйка, муж Вялов Степан Ефимович погиб в Империалистическую войну в чине генерал-майора, похоронен в Будапеште. Олег сумел найти его могилу. У них родилось четверо сыновей. Борис, умер в два года. Олег, профессор, академик, геолог (его дочь Светлана со своей дочерью Светой (с сыном) жили в Санкт-Петербурге). Владимир, инженер-кораблестроитель, был репрессирован. Сергей, профессор, геолог.

— Елизавета Феоктистовна (моя бабушка) — не работала, скончалась молодой в 37 лет. Говорят она была очень умной, интересной. Не случайно у нее было два претендента на руку и сердце — это Николай Ищенко и Сергей Керенский, родственники будущего председателя Временного правительства. Она выбрала красавца офицера. Ее муж Ищенко Николай Владимирович. Их дети: Зоя, Татьяна (моя мама), Наталья, Елена.

— Зинаида Феоктистовна — профессор, палеонтолог, ее муж Кульчитский Анатолий служащий (военнопленный поляк) увез их в Польшу. Их дети: Анна, врач, и Юлий, палеонтолог.

— Нина Феоктистовна — профессор, гидрогеолог, ее муж Безобразов Никифор погиб в Империалистическую войну. Их дочь Тамара, химик, скончалась в Ташкенте.