Ольга Суркова - Тарковский и я. Дневник пионерки

Честный Патрик, не сумевший разобраться в интригах и заключавший контракт с Тарковским и со мной, в большом недоумении рассказал все это Арьену, передав текст (правку?) для уточнения в переводе… Получив этот текст от Арье-на, я раскрыла его дрожащими руками, ожидая увидеть новые откровения Маэстро, но увидала копию все того же текста, отпечатанного на моей машинке с редакционной правкой разной плотности на разных страницах. В частности, я увидела, что новая глава, посвященная «Ностальгии» и «Заключение», которые особенно не нравились Андрею, не поправлены им швее (!). Впрочем, в «Ностальгии» были четко вычеркнуты несколько абзацев о большой роли Танино Гуэрро в создании фильма, отъезде и акклиматизации его в Италии. Это было, как теперь говорят, круто…

А еще я имела сомнительное удовольствие читать свой собственный текст, выведенный моей рукой и нетронутый рукой Мастера, вроде: «Могли я предполагать, снимая „Ностальгию“, что состояние удушающе-безысходной тоски, заполняющее экранное пространство этого фильма, станет уделом всей моей жизни? Могли я подумать, что отныне и до конца дней моих я буду нести в себе эту тяжелую болезнь?»

Как много я думала о нем, сопоставляя его фильм с его судьбой, но не подумала о себе, оказывается, уже зараженной им не менее тяжелым заболеванием…

Так что, увидев, наконец, Его таинственную правку, я ахнула, понимая, что места к отступлению мне больше не оставлено. Меня не только полностью отстранили от книги, которую я перевезла на Запад, отрывки из которой были опубликованы в «Искусстве кино», части которой я не побоялась опубликовать в Швеции, над которой я тряслась столько лет — мне даже не сказали спасибо. Что-то вроде: «Спасибо, Оля, за помощь в течение стольких лет. Я благодарен тебе, но ты понимаешь, что в деньгах я нуждаюсь больше. Так что прости и надеюсь, что в лучшие времена мы сочтемся»… В этом было бы что-то привычное, хотя мое собственное материальное положение на Западе было сложным. Но, поверьте, я слишком ценила Тарковских, чтобы не согласиться и с этой новой просьбой, если бы ее выразили по-человечески… Однако меня просто и без лишних разговоров выставили за порог.

При издании текста Тарковского, вышедшего из-под моего пера, было заявлено, что я «его только испортила». Но издают-то все-таки ЭТОТ текст, а не какой-нибудь другой — хорош он или плох. Только поправив конец вступления, в конце которого я с разрешения Тарковского следующим образом сформулировала себе благодарность, по крайней мере, как мне кажется, не преувеличивая свою роль в создании этой книжки:

Остается только добавить, что книга эта складывалась из записей дневникового характера, выступлений и многочисленных бесед с Ольгой Сурковой, которая еще студенткой Института кинематографии в Москве пришла к нам на съемки «Андрея Рублева», а затем провела в тесном общении с нами все последующие годы, будучи уже профессиональным критиком. Я благодарю ее за помощь в отборе, систематизации и оформлении материалов, вошедших в эту книжку.

Тарковский добавил, что книга складывалась еще из «полунаписанных глав» и убрал слово «многочисленные». А, кроме того, вычеркнул последнюю фразу, написав: «Я благодарю ее за помощь, которую она оказала мне в то время, когда я работал над этой книгой».

То есть возникали по крайней мере два вопроса. Во-первых, как может складываться книга из глав, написанных наполовину? А во-вторых, какую же помощь оказывала я Тарковскому, когда он работал над той книгой?

И тут я поняла, что должна подавать в суд, убежденная, что это ужасно, но несложно: так как договор на ту же книгу был подписан трижды нами обоими. Идея эта моя развивалась однако вяло в какой-то неясной надежде, что меня все-таки вспомнят к Берлинале, как обещал Федоровский. Но вместо приглашения я получила фестивальную газету, в которой было опубликовано интервью Федоровского с Тарковским, рекламирующее книгу «Запечатленное время». Там сообщалось, что «В Москве Ольга Суркова осуществляла редактуру книги». А «уехав на Запад, Тарковский снова возвращался мыслями к книге, которая была им закончена».

Да-а-а, это при том, что редактором книги в «Искусстве» был Володя Забродин…

И все это после множества событий, которые, как мне думалось, в простоте душевной, были нами уже пережиты вместе. После того, как еще в Союзе мои заграничные командировки пресекались только за преданность Тарковскому, а мне всегда было глубоко наплевать на мое официальное «реноме»… И это после того, что я сама отступилась ото всех своих прав, сама сняла свое имя с обложки, сама согласилась еще раз все переписать, обремененная уже тяготами западной жизни с двумя маленькими детьми…

С тоской перелистала я сохранившиеся у меня еще другие письма из издательства «Искусство»:

12.01.1976

Тов. Сурковой О. Е.

Тов. Тарковскому А. А.

По Вашей просьбе пролонгируем срок сдачи рукописи

книги «Сопоставления» до 1 июля 1976года.

Желаем творческих успехов.

С уважением

2 ноября 1977

т. Сурковой О. Е.

т. Тарковскому А. А.

Убедительно просим Вас сообщить о том, как продвигается работа над книгой «Сопоставления», так как срок представления рукописи истек 1 июня с.г. В случае, если рукопись не будет представлена до 1 января 1978 года, издательство вынуждено будет расторгнуть с Вами договор.

С уважением

Да-да, именно тогда мне, пришлось собрать все по крохам, представив издательству, так называемую «Книгу сопоставлений» незадолго до рождения моего первого сына в январе 1978 года. А потом последовали все те события, которые уже были описаны выше, и рукопись с замечаниями была возвращена нам на доработку.

1.02.1980

Тов. Тарковскому А. А.

Тов. Сурковой-Шушкаловой О. Е.

30 марта 1978 года Вам была возвращена на доработку рукопись «Сопоставления» и послано редакционное заключение по рукописи. До сих пор мы не получили от Вас ответа. Нас интересует, как Вы представляете себе дальнейшую работу над рукописью и когда намереваетесь представить ее после доработки.

Просим Вас не замедлить с ответом, так как в настоящее время утверждаются планы издания 1981–1982 гг. С уважением

Вот письмо, которое я еще успела получить от издательства до отъезда в Голландию и которое пыталась пересказать Тарковскому в Риме, не пожелавшему вникнуть в некоторые детали нашего общего прошлого.

16.08.82

9 августа с.г. Вы обратились в издательство с заявлением, в котором отказываетесь от продолжения работы над рукописью «Сопоставления (Диалог режиссера и критика)» по договору № 8457от 9 июня 1975 г. и просите расторгнуть этот договор с Вами. Мы известили об этом Вашего соавтора. Однако по указанному договору Вами был получен аванс в сумме 525 руб.по договору Вы действуете с Вашим соавтором Тарковским А. А. солидарно. Согласно статьи 20 п. Б типового договора, в случае отказа автора внести в рукопись исправления, предложенные издательством, договор может быть расторгнут, но при этом авторы обязаны возвратить полученный гонорар, включая аванс.