Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Наша газета побуждает молодежь писать.

Побуждает и ободряет {253} 253 Janusz Korczak, Do moich przyszłych czytelników, “Nasz Przegląd” 1926, nr 271, w: Dzieła, t. 11, wol. 2, s. 7 – 8. .

«Наш пшеглёнд» – газета для полонизированных евреев – выходил с 1923 года. Идеологически он склонялся к сионизму, но главной его задачей было наладить взаимопонимание между евреями и поляками, объяснить различия, расследовать конфликты. В состав редакции входили: Якуб Аппеншлак, Натан Швальбе, Даниэль Розенцвайг и Саул Вагман. Сеймовым обозревателем был известный журналист Бернард Зингер, писавший под псевдонимом «Регнис». Сотрудники издания принадлежали к еврейской публицистической элите, поэтому газета отличалась высоким интеллектуальным уровнем.

Еще до того, как появился этот необычный анонс, редакция «Нашего пшеглёнда» сообщила:

Желая заполнить пробел в нашей публицистике, виной которому – отсутствие отдельной газеты для еврейских детей и молодежи, мы решили заложить фундамент такой газеты в виде бесплатного еженедельного приложения для детей и молодежи под названием «Малы пшеглёнд». Родители и наши юные читатели, вероятно, будут рады узнать, что на должность редактора приложения нам удалось заполучить одного из самых проницательных знатоков детской души, прекрасного писателя, автора повестей «Дитя салона», «Глупости» и таких шедевров детской литературы, как «Моськи, Йоськи и Срули», «Король Матиуш Первый» и «Банкротство маленького Джека {254} 254 “Nasz Przegląd” 1926, nr 268, cyt. za: Dzieła, t. 11, wol. 3, s. 312. .

В соответствии с этим обещанием в субботу 9 октября 1926 года на двух страницах газеты расположился

«Малы пшеглёнд»,

газета для детей и молодежи

под редакцией Януша Корчака

Снова проявила себя анархическая натура Доктора, бунтующая против всяческих стереотипов. Он объявил, что в новом издании не будет ни одного взрослого автора, что оно не станет перепечатывать уже существующую литературу: стихи, сказки, тексты школьных уроков, поучительные истории. Он будет печатать только то, что напишут дети. Корчак категорически отказался от всеведущего, менторского тона прессы для детей. Не исключено, что его изрядно допекли две моралистки из «На солнце» – Стефания Семполовская и моя бабка.

Редакция, как нетрудно догадаться, не располагала обещанным в анонсе большим домом с садом, автомобилями, аэропланами, кинотеатрами и двенадцатью телефонами. Ей предстояло разместиться в двух крохотных комнатках на улице Новолипки, 7, выделенных ей материнским изданием. Для первых номеров статьи писали Корчак и его заместитель Иерахмиэль Вайнгартен, бывший бурсист Дома сирот, выпускник Государственной семинарии для учителей иудейской религии. Когда начали приходить письма от детей, их распределением занялся семнадцатилетний Хаскель Байн. Должность редакционной секретарши заняла обязательная и педантичная девушка шестнадцати лет – Мадзя Маркузе, которая, прочитав сообщение Доктора «Моим будущим читателям», одной из первых вызвалась помогать. Ее брат Эдвин Маркузе работал там же репортером, а «мужским» редактором стал Эммануэль Штокман.

Идея газеты для детей, выпускаемой детьми, вызвала небывалый отклик. Каждый день редакция получала все больше писем. Следующий номер «Малого пшеглёнда» занимал уже три колонки, последовавший за ним – четыре, а потом он разросся до шести. Он выходил по пятницам, и в этот день, несмотря на повышенную цену, «взрослую» газету моментально расхватывали. Пришлось увеличить тираж. Сначала в газету писали только варшавские дети. Потом стали приходить письма со всей Польши, из самых дальних городов и местечек. В конце концов начали писать из-за границы. Авторы писем были из семей купцов, рабочих, фабрикантов, интеллигенции, богатых и бедных, полонизированных и ортодоксальных еврейских. Они горели нетерпением. Беспокоились, что отклика все нет. Доктор отвечал:

Кто пришлет письмо в «Малы пшеглёнд» – не удивляйтесь, что оно не появилось сразу, и не бойтесь, что оно пропало. Дело происходит так.

В течение недели мы собираем письма. Потом Хаскель их нумерует, записывает в книгу имя, фамилию, адрес. То же самое он выписывает на листки и складывает в коробку в алфавитном порядке. Потом пишет, что в этой корреспонденции – письма таких-то читателей; это значит, он подтвердил получение. – Перевязывает письма зеленой веревочкой и кладет в папку. Письма нумерует синим карандашом.

Потом я в очках читаю письма и красным карандашом пишу, как поступить с каждым из писем. У нас есть холщовые конверты. На одном написано «Известия», на другом «Шутки», на третьем «Стихи», на четвертом «Ответы» и т.д. На одном «Глупости».

Потом всю неделю мы пишем, разбирая по очереди каждый холщовый конверт.

Когда работа окончена, Хаскель снова складывает письма по номерам.

Нужно все делать внимательно, чтобы не получилось много ошибок. Нельзя спешить, иначе будет балаган и скажут, что «Малы пшеглёнд» – глупая газета.

Уведомления о получении нужно ждать по меньшей мере неделю, так как если письмо придет в четверг, то его записывают уже на следующую неделю.

После уведомления нужно ждать по меньшей мере неделю, так как что-то может не поместиться. – Очень важные и трудные письма ждут долго, потому что нужно посоветоваться с разными людьми или проверить, правду ли написали. – В газете все нужно делать осторожно и внимательно. И чтобы не было без толку {255} 255 , Tym, którzy się dziwią i niepokoją, “Mały Przegląd”, 5 XI 1926, w: Dzieła, t. 11, wol. 2, s. 73. .

Каждый, кто писал часто, получал звание «корреспондента». Если редакция признавала его известия интересными, через полгода или год его повышали до «сотрудника». Потом он мог стать «постоянным сотрудником».

Куба Герштайн вызвался помогать еще в 1926 году. Хоть он не отличался силой и ловкостью, но страстно увлекался спортом и стал отличным спортивным обозревателем. У него было прекрасное чувство юмора. К юбилею-«стописьмию» (своему сотому письму в газету) написал о себе:

Жизнь – не пансионат. Я все стерплю. Не люблю только водосвинок и тощих ног. Что до взглядов, то я сторонник пробабилизма. По сей день на моей совести две темы и одна ложка, утопленная в Висле под Глодной Весью [35] Глодна Весь – историческое название Старого Брудна, предместья Варшавы (с 1951 г. – часть Варшавы). . Хочу пройти по жизни так, чтобы ничего тяжелее них не легло на мою совесть, разве только что-то такое, что уместится в этой ложке. Умереть я хотел бы, как Немечек: в капитанской фуражке {256} 256 ab , Kuba jubilatem, “Mały Przegląd”, 3 V 1935. .

Лейзор Чарноброда в первый раз послал письмо в «Малы пшеглёнд» в 1928 году. Вскоре он стал членом редколлегии. В юбилейном номере, выпущенном в честь десятилетия газеты, он рассказывал о себе: