Иоанна Ольчак-Роникер - Корчак. Опыт биографии

Палестина тогда лежала далеко за пределами его интересов. Он чувствовал себя нужным в Польше. На Белянах росло здание «Нашего дома». Дом сирот работал по налаженной схеме. Доктора постоянно приглашали участвовать в разных педагогических мероприятиях. Он писал. Преподавал. Его детские книги пользовались успехом: «Юзьки, Яськи и Франки», а также «Моськи, Йоськи и Срули» были рекомендованы Министерством религиозных конфессий и общественного образования как «желательное» школьное чтение. В конце 1928 года в издательстве Мортковича вышло «Право ребенка на уважение». В 1929 году был переиздан цикл «Как любить ребенка».

Но годы Великого кризиса и растущего антисемитизма порождали серьезные вопросы о будущем евреев в Польше. Сионизм давал им шанс построить собственную страну, а вместе с ним – и ощущение героического поступка. На переломе двадцатых—тридцатых годов минувшего века все больше бурсистов и бывших воспитанников Дома сирот стало уезжать в Эрец-Исраэль, Землю Израильскую; они описывали экзотические пейзажи и усилия, предпринятые, чтобы приспособиться к образу жизни первопроходцев. Благодаря рассказам Стефании Вильчинской, которая в 1931 году решилась отправиться в Палестину, в Докторе крепло желание собственными глазами увидеть этот отвоеванный у пустыни край. И к тому же постоянно приходили письма от Юзека Гальперна.

Они познакомились в 1929 году. Гальперн, восемнадцатилетний юноша из традиционной еврейской семьи, приехал из Львова в Варшаву изучать общественную педагогику в Свободном польском университете. Корчак читал лекции в Школе общественно-образовательной работы при этом университете. Студент рассказал преподавателю, что благодаря его книгам, прочитанным в детстве, он выбрал, вопреки воле родителей, профессию педагога. Несмотря на тридцатитрехлетнюю разницу в возрасте, а может, именно из-за нее, между ними зародилась та эмоциональная связь, которая часто возникает между юношей, ищущим наставника, и зрелым мужчиной, тоскующим по нерожденному сыну.

Юзека приняли в Бурсу, он работал воспитателем-практикантом в Доме сирот, и в течение последующих трех лет его душевная близость с Доктором становилась все крепче. Они вели долгие, вдумчивые разговоры о жизненных обязательствах, яростно споря, поскольку молодой человек принадлежал к сионистской организации «Хашомер Хацаир», мечтал уехать в Палестину и не поддавался уговорам учителя, утверждавшего, что место польских евреев – в Польше.

Гальперн эмигрировал в Палестину осенью 1932 года. Сменил фамилию на «Арнон», поселился возле Хайфы, в кибуце Эйн-Хамифрац, что на иврите означает «Око залива», работал пастухом и извозчиком, и одновременно – директором школы и кибуцного детского дома. Не привыкший к тяжелому физическому труду, он плохо переносил климат и нелегкие условия жизни, тосковал. Доктор, хотя еще недавно препирался с ним, теперь по-рыцарски поддерживал его дух, делясь размышлениями, которыми и сам себя утешал:

Пан Юзек, <���…> тоска делает нас глубже и сильнее. Не будем называть трудные минуты плохими.

Что есть так называемое разочарование? Признание того, что мы поддались легкомысленной иллюзии <���…>.

Если содержанием жизни является насыщение – желудка, духа ли, – человеку всегда грозит банкротство: это исчерпается <���…>. Если черпаешь затем, чтобы кормить, – то у тебя есть цель <���…>.

Собственное страдание переплавить в знание для себя и радость для других <���…>. Тогда неудачи ранят больнее, но не ожесточают. Не легкая и приятная жизнь, а усердная, в мелких повседневных трудах {326} 326 List Janusza Korczaka do Józefa Arnona, 8 X 1932, w: Janusz Korczak, Dzieła, t. 14, wol. 2, s. 178, 181. .

Арнону было только двадцать два года, он быстро привык к новому образу жизни, прочувствовал «горький вкус Палестины» и стал уговаривать Корчака приехать. По сохранившимся письмам можно проследить, как недоверие пожилого человека сменялось любопытством мальчишки, который, читая о чудесах, хочет увидеть их своими глазами. Еще недавно он клялся, что его не интересуют путешествия в те края. В декабре 1933 года сообщал Арнону: «Итак, я отправляюсь в Палестину на четыре—шесть недель» {327} 327 List Janusza Korczaka do Józefa Arnona, 6 XII 1933, w: Janusz Korczak, Dzieła, t. 14, wol. 2, s. 185. .

Выехал он только в начале сентября 1934 года. Перед этим ему пришлось уладить паспортные, финансовые, организационные трудности. В те времена это была сложная поездка. Тридцать часов в поезде из Варшавы в румынский порт Констанца. Оттуда на польском корабле «Полония» в Яффу. Пани Стефа взяла на себя все хлопоты. В августе она писала своей палестинской подруге Ривке Звыкельской-Симхони и ее мужу Давиду:

Слушайте внимательно и ответьте немедленно. Можно ли доктору Корчаку провести в Эйн-Хароде несколько недель? Но он хочет непременно работать с младенцами. Делать там у них всё, что нужно. Уж такая его воля. И он сможет. А чего не сможет – научится. И очень просит, чтобы о его приезде не узнали нигде, потому что хочет спокойно сидеть на одном месте. Лучше всего было бы, чтобы он жил у вас, но это уж вы сами решите {328} 328 List Stefanii Wilczyńskiej do Rywki Zwykielskiej-Simchoni, 11 VIII 1934, cyt. za: w: Janusz Korczak, Dzieła, t. 14, wol. 2, s. 360. Вильчинская сама пробыла в Палестине два месяца весной 1934 года. .

В следующем письме просила Ривку, чтобы девятнадцатого сентября кто-нибудь встретил Доктора на пристани в Хайфе, потому что «Полония» не может причалить в Яффе из-за ремонта порта. Она надеялась, что его возьмет под опеку Давид Симхони.

Корчак не оставил заметок о путешествии. Но так сложилось, что двумя годами позже, весной 1936 года, на том же самом корабле, тем же самым маршрутом поплыла моя мать, и в репортажном рассказе «В Палестине. Картины и темы» в художественной форме изложила свои впечатления. Благодаря этому можно заглянуть в ту действительность, увидеть начало корчаковской поездки.

«Полония» отчалила ночью. Красные и зеленые огни Констанцы колыхались на черной воде, и в непроницаемой тьме уходила вдаль Европа…

Пилигримы и эмигранты, туристы и моряки стояли у борта. Для одних лишь ненадолго, для других уже навсегда терялись в ночи края, где они родились, города, в которых им было суждено жить и работать до этих пор {329} 329 Hanna Mortkowicz, W Palestynie. Obrazy i zagadnienia, Warszawa 1936, s. 1. .

Первый раздел книги повествовал о поразительной мешанине – этнической, религиозной, классовой, мировоззренческой, – которую являли собой пассажиры. Туристов было немного. Спокойные, свободные, вооруженные фотоаппаратами, они отличались обликом от остальных пассажиров, которые делились на две группы. Пилигримы-католики: ксендзы, крестьяне, жители маленьких провинциальных городков отправились в Святую Землю, чтобы увидеть место рождения Иисуса Христа и Гроб Господень. Евреи ехали в Землю Обетованную, чтобы поселиться там. Среди них были ремесленники, чиновники, купцы, раввины. Много молодежи: халуцы из социалистического общества «Хахалуц Хацаир», то есть «Молодой первопроходец», «скауты»-шомеры из «Хашомер Хацаир», члены религиозного общества «Мизрахи» – все, кто мечтал работать в сельском хозяйстве, в кибуцах. А также несколько старых людей, преимущественно родителей, которых позвали к себе уже обжившие новый край дети.