Елизавета Кишкина - Из России в Китай. Путь длиною в сто лет [litres]

Весной 1961 года Ли Лисань написал Дэн Сяопину на ту же тему и послал секретаря с письмом прямо в Чжуннаньхай.

Таким образом, перед лицом политических испытаний муж не только не открестился от меня, но и прочно связал нас вместе.

Клевета, распространяемая Чэнь Чанхао, подлила масла в огонь. И хотя, как сообщил мне муж, комиссия ЦК не нашла доказательств моей «ревизионистской деятельности», проблема снята не была. Ли Лисаня несколько раз вызывали в ЦК, с ним беседовали Ли Фучунь, Кан Шэн и сам Чжоу Эньлай. Премьер Чжоу, который давно уже не встречался с Ли Лисанем накоротке, вызвал его к себе и поставил перед ним вопрос о разводе, на что Ли Лисань решительно ответил: «Лиза не может заниматься шпионажем. Головой за нее ручаюсь. Не верите мне – тогда исключайте меня из партии».

В ответном письме Чжоу Эньлаю Ли Лисань вступился и за народ моей страны, подчеркнув:

«Советский народ в своем большинстве – хороший народ… Нельзя считать, что любой советский человек – подлец».

Учтите, в какой обстановке были написаны эти слова!

Вот таким был всегда Ли Лисань – человеком принципа. Он не мог забыть мою преданность и доверие к нему в тяжелые 30-е годы и отплатил мне добром за добро.

По поводу нашего развода в ЦК пошли на уступки, но настаивали на моем переходе в китайское гражданство. Насколько помню, по поручению ЦК об этом с Ли Лисанем разговаривал Ли Фучунь.

Когда муж сказал мне, что поменять гражданство просто необходимо, в душе у меня всколыхнулась буря противоречивых чувств. Советский Союз – моя Родина, которая вспоила и вскормила меня. С русской культурой, с национальными привычками и обычаями меня связывают крепчайшие узы. Как все это порвать? Но внутренний голос спрашивал: а разве от тебя кто-нибудь требует этого? Конечно же нет!

Муж много раз повторял мне:

– Ты сможешь по-прежнему жить как жила. Никто не будет придираться к твоему образу жизни. Наоборот, люди будут тебя еще больше уважать за то, что ты осталась в Китае.

– Но ты понимаешь, что я не смогу ездить в Москву! Может быть, никогда больше не увижу родных и друзей. И даже хуже – меня будут считать предательницей, изменницей Родины!

– Я не думаю, чтобы Маруся, Толя и те, кто тебя хорошо знает, стали считать тебя предательницей. И потом: политическая ситуация меняется. Я верю, что теперешний конфликт – дело временное, советско-китайские отношения в конце концов наладятся, и ты опять сможешь ездить на родину. Твои соотечественники тебя поймут.

Такие разговоры у нас повторялись по многу раз. Я не очень разделяла оптимистические прогнозы мужа. Напомню, что все это происходило в 1962 году и до нормализации отношений между двумя странами оставалась еще четверть века. Однако я отдавала себе ясный отчет в том, что для Ли Лисаня иметь жену с советским паспортом в такой обостренной ситуации было равносильно политическому самоубийству. Мне хотелось снять с него груз проблем. К тому же я верила, что в Советском Союзе у власти стоят ревизионисты, хотя что такое по своей сущности ревизионизм, представляла смутно.

Попросила мужа дать мне время на размышление. Мы пришли к компромиссному решению: после окончания срока действия паспорта я его продлевать не пойду, а с окончательным переходом в китайское гражданство еще подумаю.

Думала довольно долго. Муж терпеливо ждал, не торопил. Наконец летом, в июле 1964 года, во время прогулки в парке Ихэюань он очень деликатно, ненавязчиво спросил:

– Ну как, надумала?

Тут уж я не раздумывая сказала:

– Да. Я согласна.

Ли Лисань был несказанно рад. Тут же отдал распоряжения секретарю. Я написала официальное заявление в МОБ.

Ответ последовал не сразу. Ли Лисань нервничал, обратился к Чэнь И и министру общественной безопасности Ло Жуйцину, чтобы поторопить события. И вот в сентябре 1964 года я получила документ в виде грамоты, где под огромным гербом КНР было написано: «Разрешение на вступление в гражданство Китайской Народной Республики» (№ 01769), а внизу, над гербовой печатью, стояла подпись – Чжоу Эньлай.

Самое интересное, что мой советский паспорт, который я порывалась сдать, мне вернули за «ненужностью», и он хранился дома, в сейфе у Ли Лисаня. Когда я спросила мужа, нужно ли мне оформить выход из гражданства через советские органы, он решительно возразил:

– В этом нет никакой надобности. Ты и так теперь китайская гражданка.

Таким вот образом с сентября 1964 года я стала гражданкой КНР и, прямо скажу, никогда не сожалела об этом, даже в самое трудное для меня время. Вообще, сделав в жизни какой-то шаг, я никогда ни о чем не сожалела и не оглядывалась назад.

Совсем по-другому сложилась ситуация у Грани.

По возвращении в Пекин муж отказался жить с ней, а затем и вовсе подал на развод. По китайской традиции разводящиеся сначала все условия должны обговорить между собой, при этом друзья, родственники, руководители учреждений, где они работают, обязаны их отговаривать и мирить. Только в случае провала такой «миротворческой деятельности» дело передается в суд. Но в этот раз все произошло иначе. Чэнь Чанхао сразу же обратился в судебные инстанции, причем если китайцы обычно боятся огласки, считая развод «потерей лица», то Чэнь явно стремился придать этому делу как можно больше шума. Мотивом для развода он назвал не личные, а политические причины: Граня, мол, «политически неблагонадежна», она «поддерживает советский ревизионизм», ведет «буржуазный образ жизни», «оказывает растлевающее ревизионистское влияние на сына» и тому подобное.

Граня в полной растерянности прибежала за советом ко мне. Но так как я сама в этих делах ничего не понимала, пришлось подключить Ли Лисаня. Тот сразу вынес свое суждение:

– Чэнь Чанхао старается не просто избавиться от жены, но и придать делу политическую окраску, чтобы продемонстрировать всем, какой он благонадежный. Видимо, у него есть что скрывать. А на Граню ему наплевать! Если его мотивация будет оформлена в судебном порядке, то этот камень может рикошетом попасть и в нас. Нужно дать Чэнь Чанхао отпор!

Ли Лисань несколько раз консультировал Граню, как ей себя вести. Аня Чжао Сюнь и Линь Ли тоже старались ей помочь. Общими усилиями мы подготовили ее выступление на суде с опровержением клеветнических утверждений Чэнь Чанхао. Сын Грани Виктор встал на сторону матери. В день суда, как нам рассказали очевидцы, Граня вела себя на удивление спокойно и выдержанно. Связно и уверенно зачитала свое выступление, произведя впечатление и на присутствовавших, и, видимо, на судейскую коллегию. Приговор суда был таким: развод по причине «несходства характеров». Гране доставалась половина супружеского имущества и право воспитывать сына. Чэня обязали выплачивать алименты.