Елизавета Кишкина - Из России в Китай. Путь длиною в сто лет [litres]

Теперь и русский «авторитет» проникся к Ли Мину, взяв его под свое покровительство. Тем самым относительно спокойное существование в большой камере Ли Мину было обеспечено.

Допросы продолжались. Менялись следователи, менялись тюрьмы. Из Лубянки Ли Мина перевели в Бутырку, потом в Таганку… Сажали и в одиночную камеру. Здесь тоже произошел памятный инцидент. Как-то раз к нему подсадили сокамерника, который стал по-черному ругать Советскую власть и товарища Сталина, вызывая на откровенность Ли Мина. Но Ли Мин не поддался на эту провокацию и стал возражать ему. Через пару дней, когда сокамерника уводили, он исподтишка пожал Ли Мину руку, прошептав: «Молодец, товарищ!» Очевидно, он играл роль «подсадной утки».

Как показывают следственные материалы, за долгие 22 месяца предварительного заключения предъявляемые обвинения и само направление следствия несколько раз менялись. Первоначально оно шло по стандартной линии: любой ценой «пришить» причастность к троцкистской организации и террористической деятельности. На первых же допросах в марте 1938 года начальник второго отделения НКВД Вольфсон повел «работу» в эту сторону. Начал с того, что обратился к Ли Мину с предложением «помогать» партии и следствию, сказав:

– Вы хорошо знаете нынешнюю международную ситуацию. Германский фашизм и японский империализм лихорадочными темпами усиливают контрреволюционную деятельность против Советского Союза. Поэтому мы должны нанести им сокрушительный удар. Для этого в первую очередь необходимо разоблачать их троцкистских агентов на территории СССР. И вот в этом вы должны помочь нам.

– Это очень хорошо. В этом отношении я готов сделать все, что от меня зависит.

– Тогда расскажите все, что вы знаете о троцкистской организации и ее деятельности в Китае и в СССР. Вы ведь, наверное, об этом хорошо знаете?

– Да, поскольку я все время боролся против троцкистов, я имею немало материалов, которые могу вам сообщить.

Ли Мин привел несколько примеров, все время подчеркивая свое участие в борьбе с троцкистами: во время событий 1929 года на КВЖД, в Ленинской школе в Москве в 1931 году (борьба с группой Чугунова), на секретной работе в Алма-Ате в 1935 году (разоблачение денежных махинаций заведующего пунктом ОМС Белякова) и так далее.

– Все это очень хорошо, но это не те показания, которые нам нужны. В этот раз вы должны дать показания не как свидетель, а как участник и организатор троцкистской организации, – заявил следователь.

Ли Мин был возмущен:

– Почему я должен давать показания как участник троцкистской организации, если я все время боролся с троцкизмом?!

– Это очень просто. Свидетельским показаниям никто не верит – верят только показаниям участников, поэтому вы должны таким образом помочь нам, помочь Советской власти.

– Нет, давать ложные показания, чтобы опозорить себя, я не буду, – наотрез отказался Ли Мин. Вольфсон настаивал:

– Вот скажите, кто-нибудь из китайской делегации, приехавшей на VII конгресс Коминтерна, был арестован или нет?

– Да, Лин Дашин был арестован.

– Вот и скажете, что Лин Дашин завербовал вас в троцкистскую организацию. Свяжите все факты, которые знаете, немножко посочиняйте, пофантазируйте – тогда и получатся хорошие показания.

– Я абсолютно не понимаю ваш разговор, – возразил Ли Мин. – Неужели вы и в самом деле не знаете, кто является настоящим организатором троцкистской организации среди китайцев?

– Мы хорошо знаем, что настоящим организатором является Си-Мен-Джон-Хуа [61] Так в протоколах допроса. Правильное написание – Симэнь Чжунхуа. , но он – официальное лицо в китайском посольстве, арестовать его мы не можем, и потому вы должны дать показания в качестве организатора.

Такого предложения Ли Мин, естественно, не мог принять, и Вольфсон перешел к угрозам:

– Я откровенно вам скажу: я уже приказал допросить некоторых арестованных китайцев, чтобы они показали на вас как на руководителя троцкистской организации. Мы заставим вас сознаться. Вы не думайте, что мы будем с вами миндальничать, вы ошибаетесь.

Среди материалов следствия действительно хранятся протоколы допросов китайцев – Ли Да-ко, наборщика седьмой типографии, сотрудников издательства Конуса (Шин Фу-фан), Травина (Сун Тен-вэй), которые признаются в том, что состояли в шпионско-троцкистско-террористической организации китайцев в Москве.

«Я занимался шпионской деятельностью по заданию Травина. Ли Мином был привлечен в состав боевой террористичесой группы. Получил задание изыскать оружие». (Ли Да-ко)

«Наша троцкистская организация подготовляла осуществление терактов над Сталиным, Молотовым, Ворошиловым и Димитровым». (Конус)

«Состоял членом контрреволюционной организации, созанной в конце 1935 г. Ли Мином по заданию японских разведывательных органов». (Травин)

Далее Травин, один из главных фигурантов фабрикуемого дела, пишет:

«Я получил задание заниматься вербовкой китайцев для шпионско-диверсионной и троцкистской деятельности, поддерживать непосредственную связь от имени организации с Си-Мен-Джон-Хуа. По выполнению задания Ли Мина и Лин Дашина были завербованы:

Ю-И – технический редактор издательства Инорабочих

Син-Цао [62] Юй Синчао. – редактор издательства Инорабочих

Чжан Бао – сотрудник китайской газеты

Цю Дзин-Шан [63] Цю Цзиньшань. – переводчик китайского языка (.…)».

Далее следуют заведующие прачечными и рабочие артели «Китайский рабочий», артели «Коллективный труд», наборщики типографии – длинный список китайских имен.

Как эти малограмотные люди столь приметной китайской наружности могли бы пробиться в окружение Сталина, Молотова и Ворошилова, чтобы устроить теракт? Такое даже в самом закрученном сценарии боевика придумать невозможно!

Самым драматичным в этой коллизии было то, что сведения о контактах Травина с Си-Мен-Джон-Хуа исходили от самого Ли Мина!

Травин, учившийся в Москве в Коммунистическом университете трудящихся Китая, был давним знакомцем Си-Мен-Джон-Хуа, тоже обучавшимся в «Суньятсеновке». Затем пути их разошлись. Си-Мен-Джон-Хуа уехал в Китай, перешел на сторону Гоминьдана, а Травин остался в СССР, в 30-е годы работал вместе с Ли Мином в издательстве «Иностранный рабочий» переводчиком. В студенческие годы он вступил в члены ВЛКСМ, но затем был исключен за «троцкизм» и, видимо, неважно чувствовал себя в советской среде, потому что, узнав о том, что Си-Мен-Джон-Хуа снова приехал в Москву в качестве сотрудника гоминьдановского посольства, попытался наладить с ним связь, чтобы получить китайский паспорт и выехать на родину. От одного из китайцев по имени Амберг, парторга китайского цеха типографии, эта информация дошла до Ли Мина, и он, будучи заведующим китайским отделом издательства, счел своим долгом сообщить об этом в Коминтерн через Ван Мина – ведь в то время контакты с китайским (гоминьдановским) посольством приравнивались к измене партии!