Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Эдуард Николаевич уже знал, что я успел поработать в нескольких зоопарках, и после одного из семинарских занятий пригласил меня к себе домой посмотреть его животных. Тогда Эдуард Николаевич жил в соседней деревне Переделки и держал, если я не ошибаюсь: сову-неясыть, сороку, кошку, двух собак и моего тёзку – попугая Стаса. В маленьком бассейне во дворе плавали рыбы.

К сове прилетали совы из близлежащего леса, и они хором кричали по ночам. Рыб Эдуард Николаевич вылавливал и готовил. А мой тёзка Стас подражал телефону, и то и дело кричал: «Ира» или «Света» – так зовут дочек Успенского.

Мы поговорили о животных, о литературе, и я ушёл. Но с тех пор стал часто бывать у Эдуарда Николаевича. Иногда даже по два раза в неделю, потому что жил я неподалёку, в другой деревне, и ехать на велосипеде до Переделок было минут двадцать, не больше. Очень часто бывало так: сижу утром за компьютером, работаю, вдруг звонок – Эдуард Николаевич: «Что делаешь? Приезжай!» Ну не мог он находиться в одиночестве, ему требовалось, чтобы вокруг были люди и что-то происходило. Я садился на велосипед и приезжал, благо дорожка между нашими деревнями шла по прекрасному, хотя и запущенному сосновому лесу. Однако угадать, что меня ждёт в доме Успенского и во что выльется очередной мой приезд, было совершенно невозможно. Мы могли отправиться на прогулку с собаками и оказаться у кого-нибудь в гостях или в ветеринарной клинике, чтобы зашить псу рану после собачьей драки. Мы могли отправиться на велопрогулку и посетить музей Чуковского или музей Окуджавы. Мы могли уехать на велосипедах аж к Ново-Переделкинскому рынку километров за десять. Могли отправиться на машине в Рузу или в Троицк. А однажды я вот так, с бухты-барахты явившись, просто чтобы вместе покататься, безо всякой подготовки и в не очень подходящей для этого одежде оказался на сцене Московского дворца пионеров перед сотнями детей и родителей на празднике, посвящённом открытию Недели детской книги. Я выступил в компании блистательного Юрия Наумовича Кушака, а потом с Успенским отправился в гости к Остеру. Эдуард Николаевич любил ошарашивать. И я был ошарашен не раз и не два. Но потом как-то привык.

Эдуард Николаевич уважал велосипеды. Даже удивляюсь, почему он сделал героем «Дяди Фёдора» трактор, а не велосипед? Свой старый «Старт-шоссе» (в сказке его можно было бы назвать «Тр-тр Велей») он любил настолько, что отказывался менять на современный, с переключением скоростей, хотя ездить на нём ему было неудобно – Эдуард Николаевич едва доставал ногами педали. И как же я удивился, когда на первую нашу прогулку он вывел из гаража этого «старичка», которому было лет двадцать пять – тридцать!

На лесной дороге нам предстояло одолеть горку, и мы остановились перевести дух.

– В первый раз, после зимы, всегда трудно забираться в горку! – сказал Успенский. – А к концу лета на неё просто влетаешь!

И правда, через несколько недель он на своём «Тр-тр Веле» уже заезжал на горку без видимого труда и остановок.

Эдуард Николаевич часто вспоминал Юрия Коваля, очень ценил его книги. А кто, собственно, не любит Юрия Осича? Однажды, когда мы гуляли по лесу с собаками, я сказал, что предложил издательству «Время» издать книгу воспоминаний о Ковале, но они сомневаются.

– Ты с Пастернаком разговаривал? Сейчас ему позвоню! – Эдуард Николаевич тут же позвонил директору издательства Борису Натановичу Пастернаку и, к моему удивлению, быстро договорился о том, что издательство выпустит книгу.

– Значит, делаете? – переспросил Успенский. – Ну, пока!

Спрятал телефон и повернулся ко мне:

– Сделают!

То, что мне никак не удавалось, Эдуард Николаевич устроил за минуту!

Мне осталось только связаться с бывшим литературным секретарём Коваля Ириной Скуридиной (Волковой), которая и взяла на себя основную часть работы по подготовке сборника. Так появилась известная теперь многим «Ковалиная книга».

Как-то раз мы поехали с Эдуардом Николаевичем в Ново-Переделкино, Успенский искал какие-то особые покрышки. Мы зашли в магазин автозапчастей, и Эдуард Николаевич сказал, что в предыдущий визит сотрудники магазина спутали его с Юрием Энтиным. Я удивился этому, потому что, по-моему, Энтин и Успенский совсем не похожи. Но это только на мой взгляд.

Через пару лет я отправился на библиотечную конференцию в Пушкинские горы, где меня вместе с другими участниками поселили в уютной гостинице. При гостинице, в отдельном здании, было двухэтажное кафе. На втором этаже одна из стен была завешена фотографиями знаменитостей, выступавших в разные годы в Пушкинских горах. Я с интересом рассматривал эту своеобразную выставку и на одной фотографии обнаружил Эдуарда Николаевича, стоящего с микрофоном в руках на сцене. Под фотографией была подпись: «Поэт Юрий Энтин в Михайловском».

Успенского часто приглашали с выступлениями в другие страны. Обычно его сопровождала дочка Света. Но в 2015-ом году, когда Эдуарда Николаевича пригласили принять участие в литературном фестивале в Эстонии, она почему-то не смогла поехать, а кому-то ехать надо было, потому что Эдуард Николаевич был уже не вполне здоров и ему нужен был сопровождающий. Хотя бы для того, чтобы напоминать о приёме лекарств. Поехал я.

Вылетали мы из Шереметьева. Должны были лететь на маленьком «Суперджете», но в последний момент его почему-то заменили на самолёт другой марки. Нас посадили в автобус и повезли к самолёту. К моему удивлению, скоро автобус покинул территорию аэропорта, и мы поехали по лесу.

– Смотрите, по лесу едем! – удивился я.

Эдуард Николаевич оглядывался, тоже удивлялся и совершенно не замечал, что неподалёку от нас стоит Макаревич, который летел на тот же фестиваль.

Наконец, мы выехали на другое взлётное поле, и нас подвезли к огромному самолёту. На его борту было написано «Сергей Михалков». Я обратил на это внимание Эдуарда Николаевича.

– Да-а! – протянул он.

Те, кто знают о непростых отношениях Успенского и Михалкова, поймут иронию ситуации.

Когда несколько десятков пассажиров расселись в многосотместном самолёте, он оказался почти пустым. Мы с Эдуардом Николаевичем устроились в средней части самолёта, удивляясь такой несоразмерной замене. Тут пилот включил связь, сказал, что рад приветствовать на борту «Сергея Михалкова» всех пассажиров, но особенно – двух знаменитых «поэтов»: Успенского и Макаревича!

Самолёт вырулил на взлётную полосу, и мы полетели.

Встретились Успенский и Макаревич уже в Эстонии. Представляя меня Андрею, Эдуард Николаевич сказал: