Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

– Стас – фанатик детской литературы!

Я поправил его:

– Не фанатик, а фанат! Фанатик – это тот, кто может за свою идею убить!

– А фанат просто тащится! – заключил Андрей.

Эдуард Николаевич написал сказку про компьютерные игры и прислал мне почитать. При нашей очередной встрече осторожно говорю:

– Эдуард Николаевич, на эту тему кто только не писал, и почти ни у кого не получилось. Я знаю только один удачный пример. Это книга Терри Пратчетта «Джонни Максвелл – спаситель вселенной».

«Джонни Максвелл» оказался в домашней библиотеке Успенского – кто-то подарил. Эдуард Николаевич прочитал и позвонил мне:

– Да, у Пратчетта получилось лучше.

Прошло несколько недель. Я снова был у Успенского. И снова зашёл разговор о Пратчетте. Вдруг Успенский говорит:

– Нет, у меня всё-таки сказка лучше!

У знакомых Эдуарда Николаевича был приют для птиц, и они подарили Успенскому молодого ворона. К тому времени Успенский переехал в деревню под Троицком в более просторный дом. Эдуард Николаевич соорудил для ворона вольеру снаружи дома, которая примыкала к окну кабинета, и иногда впускал ворона к себе. Но одной многоснежной зимой снег продавил верхнюю сетку вольеры, и ворон улетел.

Вольера простояла пустой несколько месяцев. И вот как-то раз, когда я гостил у Эдуарда Николаевича и уже собирался уезжать, ему позвонил наш общий знакомый из Московского зоопарка. Он сказал, что посетители принесли ему ворона, и спросил, не хочет ли Эдуард Николаевич взять эту птицу себе? Эдуард Николаевич хотел.

– Поехали! – сказал мне Успенский и стал искать коробку для ворона.

Я был не против, но меня смущало одно обстоятельство. Было лето, стояла жара, и Успенский ходил по дому в майке и спортивных трусах. Найдя подходящую коробку, он не стал переодеваться, а просто надел на майку пиджак и поспешил с коробкой к машине.

– Эдик, надень брюки! – крикнул Юрьич (Анатолий Галилов), многолетний секретарь Эдуарда Николаевича.

– Ерунда! – махнул рукой Успенский и сел за руль.

– Эдуард Николаевич! – воззвал Алексей Морозов, архивариус передачи «Наша гавань». – Нельзя так ехать!

– Садись, Стас, садись! – торопил Успенский.

Я сел, мы поехали. Подъехали к Московскому зоопарку со стороны Зоологической улицы, я взял коробку, и мы пошли к служебному входу. На входе дежурили две пожилые охранницы. Смотрят, вроде Успенский, но в трусах. И в пиджаке.

– Вы к кому? – спрашивают, будто не узнали. Хотя по глазам видно – узнали.

– Мне тут ворона приготовили! – энергично отвечает Эдуард Николаевич.

– Кто?

Эдуард Николаевич назвал фамилию сотрудника.

Охранницы переглянулись. Они попали в сложную ситуацию: не пустить Успенского в зоопарк – скандал! Но пустить в трусах – скандал ещё больший!

И они решили переложить ответственность на нашего знакомого. Охранницы вызвали его на проходную по телефону, и мы, заслоняя Успенского своими телами и объёмистой коробкой, сопроводили его к кормокухне, где сидел ворон, благо идти было недалеко.

Там наш знакомый пересадил ворона из переносной клетки в коробку, Успенский поблагодарил сотрудников, я взял коробку и, загораживая ею Эдуарда Николаевича, понёс к машине.

В пути до Троицка ворон крепким клювом наделал в коробке дырок, но вылезти не вылез, и был благополучно водворён в отремонтированную вольеру.

Когда Успенский сказал, что раньше он в Финляндии был популярней Туве Янссон (создательницы знаменитых муми-троллей), я не очень поверил. Но оказавшись вскоре в Финляндии, с удивлением обнаружил, что Эдуарда Николаевича там действительно знают все. Во всяком случае, все, с кем я общался. Знают и любят. В Финляндии перевели многие его книги, знают мультфильмы по его сценариям, а в театрах и сейчас ставятся спектакли по его пьесам. Из двух русских авторов, чьи переводы мне удалось обнаружить в детском отделе главного книжного магазина в Хельсинки, один был Успенский с «Дядей Фёдором», а второй, совершенно неожиданно, Лев Толстой со сказкой про уточку. Вообще, «Дядя Фёдор» – одна из самых любимых книг в Финляндии и переиздаётся постоянно, причём обязательно с рисунками Геннадия Калиновского! Как-то очень хорошо легла эта книга на душу финна, который и сегодня не теряет связи с природой, с животными и, я бы добавил, с тракторами (вспомним про Тр-тр Митю)! Ведь в Финляндии, во всяком случае, в южной части, трудно найти пейзаж, который бы не включал в себя поле с пашущим, сеющим или убирающим урожай трактором.

Когда Эдуард Николаевич переехал в новый дом в деревне под Троицком, я стал реже бывать у него, уж очень далеко и неудобно добираться: приходилось ехать с велосипедом на электричке, а потом семнадцать километров пилить по песчаной обочине рядом с то и дело пролетающими мимо фурами. Только два раза успел я съездить к нему на велосипеде и на второй раз сломал седло. Обратно меня и сломанный велосипед уже вёз Успенский.

С той поры я стал ездить в Троицк с Сергеем Васильевичем Агаповым, который и по сию пору заведует домом-музеем Корнея Чуковского в Переделкино и в отличие от меня является не вело-, но автовладельцем. Эдуард Николаевич много сделал для музея Чуковского, часто выступал на знаменитых «летних» кострах в музее, за что там его любят и ценят.

Маршрут у нас с Агаповым был такой: я на велосипеде приезжал в музей, оттуда мы с Сергеем Васильевичем ехали на машине в Троицк. Там обязательно заворачивали в маленькую пекарню, где выпекались удивительные пироги: с яблоками, с вишней, с сыром, с картошкой и даже, кажется, с рыбой. Сергей Васильевич всегда накупал их много, после чего мы наконец отправлялись к Успенскому и буквально заваливали его этими пирогами. Успенский доставал молоко «Простоквашино», а его чудесный домохозяин-китаец по имени Фан заваривал чай и пёк блины. И начинался пир! Должен сказать, что вкуснее блинов я не ел!

Потом мы шли прогуляться у пруда во дворе, где жили осётры и лягушки. По двору ходил бравый петух в окружении россыпи кур. А перед прудом поднимались высоченные качели, раскачавшись на которых можно было улететь прямо в пруд. С другой стороны пруда стояли кресла, в которых хорошо было сидеть с удочкой и рыбачить. В одном из этих кресел временами сиживал Владимир Войнович, который нередко приезжал к Успенскому, чтобы порыбачить, а потом и съесть с Успенским пойманного осетра. Правда, мы с Войновичем у Успенского не пересекались. Классики предпочитали рыбачить в уединении – только они и осётры!

Но у Эдуарда Николаевича мы не только прохлаждались и пировали, иногда приходилось и поработать, например, перетащить из комнаты в комнату какую-нибудь мебель. А однажды, едва мы сели со своими пирогами за стол, Успенский сообщил, что ему надо съездить поменять на машине «резину».