Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

Откуда это стремление к преумножению земель? Уже давно Джека Лондона охватило страстное желание создать «Ранчо Красоты». А места там действительно удивительно красивые. Лунная долина и сейчас — один из самых живописных уголков Калифорнии. Если прежде писатель приобретал земли от случая к случаю, то после возвращения из плавания это явно приобрело целенаправленный характер.

Вернувшись домой, Лондон решил отделиться от тетушки Нинетты. Трудно сказать, что было тому причиной — то ли ее навязчивость, то ли что-то другое. На одном из купленных в его отсутствие участков (ранчо Ла Мотт), на приличном расстоянии от Глен-Эллен, среди виноградников стоял большой фермерский дом. Джек нанял рабочих, здание подновили, немного перестроили — обнесли широкой верандой, и писатель с Чармиан и Накатой поселился там. И тут же взялся за работу — долги росли, поступления от журналов и издателей их не покрывали.

Ирвинг Стоун высказал такое предположение: «Джек нарочно не вылезал из долгов, потому что это шло на пользу работе». Предположение, конечно, звучит довольно абсурдно. Уж чего-чего, а склонности к мазохизму у писателя точно не было. Однако биограф совершенно прав, утверждая: «После издания двадцати томов (к 1910 году их примерно столько и было) всепоглощающий восторг творчества несколько притупился, теперь он выполнял ежедневную норму под давлением обстоятельств». И надо ли удивляться тому, что написанное по возвращении из плавания на «Снарке» весьма неравноценно. Но тем не менее водворение в доме с террасами знаменовало, пожалуй, еще один из самых плодотворных периодов творчества. Какими бы мотивами писатель при этом ни руководствовался.

Если раньше он установил себе ежедневную норму — тысяча слов с утра, потом полторы, то теперь решил ее увеличить до двух тысяч и за столом работал дольше, обычно до часу дня. Хотя «Мартин Иден», вышедший вскоре, поначалу был встречен довольно прохладно, Лондон пришел к выводу, что романы сочинять все-таки выгоднее, чем рассказы, и снова засел за роман. Это было очередное возвращение к «северной теме». Далеко не единственное и уж точно не последнее. Роман получил название «Время-Не-Ждет» [233] В ранних переводах на русский язык роман называется «День пламенеет», почти повторяя оригинальное название — Burning Daylight. .

Стоун утверждал, что роман «стоит в одном ряду с такими значительными представителями американского романа, как “Зов предков”, “Морской волк”, “Железная пята”, “Мартин Иден”, “Джон Ячменное Зерно”, “Лунная долина” и “Межзвездный скиталец”» [234] Стоун И. Моряк в седле. М., 1984. С. 206. . На наш взгляд, это — явное преувеличение. Впрочем, как и присутствие в списке «Лунной долины». Однако роман «Время — Не-Ждет» автор отделывал тщательно и намеревался получить за него максимальную цену (и получил: только журнальная публикация принесла восемь тысяч долларов).

Рассказы «для денег», как помним, Лондон писал уже давно, опускаясь иной раз до самоповторов. Но «в большой форме» роман «Время-Не-Ждет» — первый опыт подобного рода [235] Если не считать таковым откровенно слабый и «торопливый роман о «страшных» Соломоновых островах — «Приключение». . В нем масса компромиссов: начиная с «северной» темы (продолжения которой страстно желали сотни тысяч читателей и почитателей), пресловутого «хеппи-энда» и фигуры героя — Элама Харниша — «белокурой бестии», супермена, живущего по своим собственным законам. Хотя у него имеется вполне реальный прототип — один из соседей по зимовке на Верхнем острове (об этом мы упоминали в третьей главе), было в этом романе и «личное» — определенный скрытый вызов. Много лет назад Лондон говорил Анне Струнской, что у него есть мечта: «победить капитализм, играя по его собственным правилам». Это сделал герой романа «Время-Не-Ждет». И Джек Лондон тоже. Роман, написанный по «законам рынка» и хорошо проданный, — разве это не его победа в игре по их правилам? Симптоматично, кстати, что этот «рыночный» роман до сих пор остается одним из самых востребованных читателем крупных произведений Лондона — как в Америке, так и по всему свету.

Тогда же Лондон писал много рассказов — как на «северную», так и на «южную» тему, да и на другие — тоже. Разумеется, и они неравноценны. Рядом с шедеврами, вроде «Куска мяса», появляется масса проходных текстов, довольно небрежно — как по сюжету, так и по проработке характеров — сделанных, явно торопливых.

Интересная подробность: как раз тогда — на рубеже 1909–1910 годов Лондон испытывает недостаток в сюжетах и начинает их от случая к случаю покупать (о чем мы уже упоминали). Среди тех, кто снабжал его этим необычным «товаром», не только близкие люди, вроде Джорджа Стерлинга, Клодели Джонса и Эптона Синклера, но и будущий классик американской литературы Синклер Льюис, тогда всего лишь скромный рекламный агент и начинающий литератор двадцати с небольшим лет. В 1910 году Лондон и Синклер даже заключили вполне серьезный контракт, по которому последний обязывался поставлять сюжеты для писателя, а тот покупать. Разумеется, только те, которые сочтет интересными. Цену должен был определять Лондон. За год с небольшим писатель приобрел у молодого человека больше двадцати пяти идей — по цене от двух с половиной до десяти долларов. Конечно, не все обрело форму законченных произведений. Но, как мы видим, писатель был довольно щедр.

Работал Лондон напряженно, но уже тогда (в 1909–1910 годах) удовольствия от сочинительства не получал. Более того, постоянно говорил, что работа его тяготит, что все ему опротивело. А постоянно возрастающие расходы требовали: «еще, еще, еще…»

Отдушину находил в спиртном. «Вернувшись к себе на ферму, в Лунную Долину, — вспоминал о тех днях писатель, — я продолжал систематически пить. Мой распорядок исключал алкоголь только утром: первый стакан я выпивал, лишь окончив свою тысячу слов. После этого и до обеда я уже не считал стаканов и был все время под хмельком».

Обычно после обеда или ближе к вечеру появлялись гости. Чармиан вспоминала: «С самой первой недели (после возвращения. — А. Т) не случалось ни одного дня, когда бы у нас не было гостей» [236] London Ch. The Book of Jack London: in 2 vol. N. Y., 1921. Vol. II. Р. 180 .

Гости у Лондонов бывали разные — соседи (их было меньшинство), разнообразный «литературный люд». Многих Лондон даже не знал лично. Своим долгом навещать писателя считали социалисты всевозможного толка: местные — те чаще всего просили денег (и обычно не встречали отказа); заезжие, вроде знаменитой Эммы Голдман [237] Эмма Голдман (Goldman; 1869–1940) — политик-анархист, журналистка, философ, борец за права женщин, ратовавшая за полную свободу слова, личных отношений и освобождение от опеки государства. Родом из Ковно (Каунаса), она училась в Кёнигсберге; в Санкт-Петербурге начала политическую деятельность (партия «Народная воля»); в 1886 году эмигрировала в США, увлеклась анархизмом и быстро стала одной из крупнейших фигур движения. В 1919-м была депортирована из США в Россию, встречалась с Лениным, но в 1921 году уехала из СССР; продолжала активно заниматься политикой в Европе и Америке. На ранчо у Лондона останавливалась, по меньшей мере, дважды — в 1909 и 1910 годах. или других «звезд» масштабом поменьше, — по ходу очередного лекционного турне (тогда социалисты и анархисты были в моде) или просто проездом. Эти часто задерживались на несколько дней и даже недель, мешая работать.