Сергей Тарасов - Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

Через столик от нас сидела весьма шумная компания. Это были немцы из ГДР, тоже слушатели нашего факультета, только курсом старше. Они ходили в нашей военной форме, только без всяких знаков отличия. Наше отношение к ним было понятное — война не так давно закончилась. Память о ней была, конечно, жива, и сам вид «фрицев» раздражал нас. В Академии уже были у нас стычки, но до серьезных конфликтов дело не доходило.

В «Авроре» немцев было человек десять. Они сидели за двумя сдвинутыми столами, пили, посматривали в нашу сторону и громко смеялись.

Мы старались не обращать на них внимания. Но вот один из «фрицев» сделал вид, что споткнулся около нашего стола и чуть не свалил со стула Алика Селезнева. Немцы захохотали, глядя на нас. Мы сдержались, хотя было понятно, что «фрицы» решили покуражиться над нами.

Через некоторое время «споткнувшийся» немец вернулся в зал и, проходя мимо нашего стола, снова толкнул Селезнева. Тут уж Селезнев не выдержал, вскочил и ударил немца. И понеслось…

Все немцы кинулись на нас, но хотя их было вдвое больше, мы были посильнее. Визг, шум, тарарам! — драка в «Авроре»! Никто из присутствующих в ресторане не ввязывался в это побоище. Но, конечно, все были на нашей стороне.

Последнего, еще державшегося на ногах «фрица», я повозил лицом по тарелкам на их столе и швырнул на пол.

Появилась милиция. Узнав, что все мы — военнослужащие, вызвали военный патруль. Тот появился быстро. Немцев, здорово потрепанных, отпустили, проверив документы. Потом патруль принялся за нас. Наши девушки и толпа посетителей пытались защищать нас. Все доказывали патрульным, что немцы сами спровоцировали драку. Но это нам не помогло. Нас отвели в подъехавший «воронок» и отвезли на Новую Басманную улицу, дом 16. Там тогда была гарнизонная комендатура.

Всю ночь мы провели в полуподвальном помещении комендатуры, зализывая свои раны. Настроение у всех было скверное. Перед нами маячила реальная перспектива исключения из Академии. И дальше — разжалование и отправка рядовым в какую-нибудь Тмутаракань…

Рассвело, через зарешеченные окошки нашего полуподвала мы видели только ноги проходивших мимо людей… И вдруг прямо перед нашими окошками остановились колеса автомобиля. Они были с белыми накладками. Такие «белые» колеса были в то время у автомобилей очень больших начальников. Потом мимо окошек прошли ноги в брюках с генеральскими лампасами.

Над нашим полуподвалом был кабинет военного коменданта Москвы. И скоро до нас сверху стали доноситься звуки какого-то разговора явно на повышенных тонах.

Вскоре дверь нашего «узилища» открылась, и прямо с порога дежурный офицер комендатуры скомандовал:

— Быстро наверх! К генералу!

Мы не заставили себя ждать…

В кабинете коменданта стояли два генерала: генерал-лейтенант и генерал-полковник. Оба, молча, оглядели нас, а потом генерал-лейтенант сказал:

— Вы свободны!

Я, Боря и Алек Согулка стояли в стороне, наблюдая за Аликом Селезневым. Он о чем-то говорил с нашим спасителем около правительственного «ЗИСа». Этот разговор закончился неожиданно — генерал-полковник ударил Алика по щеке, сел в свой «ЗИС» и уехал. Потирая щеку, Алик подошел к нам и сказал: «Легко отделались. Спасибо моей Машке. Сообразила позвонить дяде…».

Вечером мы вчетвером нарушили спортивный режим в «Коктейль-Холле», отпраздновав свое спасение. И это того стоило…

Скоро начались занятия в Академии, и жизнь пошла своим чередом. По-прежнему мы с Лилей встречались. Ходили по театрам, в гости к приятелям. И по-прежнему редко оставались вдвоем, просто негде было…

И вдруг — гром среди ясного неба. Лиля сказала, что она в положении. Но я же предохранялся… Рожать она категорически отказалась — скандал будет жуткий. Я это прекрасно понимал. Но что делать, если тогда аборты были запрещены? Выручила нас моя двоюродная сестра Валя. Она работала художником-декоратором в фешенебельном по тем временам магазине «Подарки» на улице Горького и имела обширные связи с разными нужными людьми.

Аборт сделала врачиха, подруга Вали, в нашей квартире. Мы дождались, когда мои родители будут на даче, а брат Костя — в институте.

К моему удивлению, Лиля, полежав немного после операции, встала и пошла, правда, тихо…

Жизнь опять пошла по накатанным рельсам.

Осенью я дослужился до звания «младший техник-лейтенант», т. е. стал офицером…

Несколько раз я заговаривал о свадьбе, но Лиля сказала, что мы слишком молоды, чтобы заводить семью, нужно подождать еще пару лет. Но наших родителей мы все-таки ухитрились познакомить. А время как-то незаметно бежало…

Как я уже говорил, мой старший брат Константин учился в МГИМО. Там он познакомился с ассистенткой какой-то кафедры Галей Ловейко. Они встречались почти год. И вот Галя, наконец, решилась познакомить Костю со своей мамой. Галя была намного старше своего избранника и, очевидно, ей было неловко перед мамой. День знакомства был назначен на 6 марта. А 5 марта 1953 года на своей ближней даче в Кунцево умер Сталин.

В нашей семье никто не обожествлял «Вождя всех народов». Поэтому мы с братом (он взял меня для поддержки) решили идти не на прощание со Сталиным, назначенным на 6 марта в Колонном зале Дома Союзов, а в старый дом на Цветном бульваре, где жили будущая теща Кости и его будущая жена.

Из нашего двора мы, естественно, вышли без всяких помех. Но — дальше! Улица Горького была забита народом до такой степени, что пересечь ее казалось делом абсолютно безнадежным. Людской поток не иссякал, люди, прижатые друг к другу, шли сплошной стеной. Иногда из этого потока буквально «выдавливался» кто-то, у кого не было сил идти дальше…

В общем, описать этот кошмар я не могу. Не знаю, как мы с братом пробились сквозь эту движущуюся стену, но в переулках, через которые мы решили пробиваться к Цветному бульвару, было еще страшнее. Это тоже был путь к Колонному залу, где лежал Сталин, но более короткий, чем по улице Горького. Поэтому переулки были перегорожены военными грузовиками. Люди умоляли солдат убрать грузовики, но у тех не было такого приказа… Здесь трупов было больше, чем на центральных улицах. Люди буквально ползли по головам людей, прижатых к грузовикам, и упасть вниз они просто физически не могли. А толпа, прижатая к грузовикам, стояла на трупах…

Говорили, что потом трупы просто забрасывали в грузовики вместе с еще живыми, но раздавленными людьми, и вывозили за город. Там их просто закапывали в вырытых солдатами ямах. Сколько людей тогда погибло, никто не знает…

Но мы с братом чудом добрались до дома, где нас уже и не ждали. В доме наших будущих родственников не было телефона, поэтому они думали, что «смотрины» отложены из-за весьма уважительной причины. Ну и вид был у нас с братом, когда мы ввалились к ним! Я был в форме, но без шапки, ремня, шинель была в каких-то дырах, один рукав вообще отсутствовал. Я уж не говорю о погонах. Брат был в более приличном виде, но на лице у нас обоих красовались ссадины, да и грязи было достаточно… Будущая теща брата вместо «здравствуйте!» сказала: «Господи, как я рада, что вы пришли!». А будущая жена бросилась Косте на шею.