Сергей Тарасов - Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

И тут я вспомнил слова одного из моих учителей Владимира Наумова: «Если на переднем плане происходит что-то интересное и главное для зрителей, то никто не будет изучать, что происходит на втором плане, или на фоне».

Так я и сделал. Вопреки истории, наша Дворцовая площадь 1918 года была совсем без снега. Но этого не заметили даже мои генералы-консультанты…

Совсем другая история произошла в Москве, на Цветном бульваре. Здесь Б. В. Савинков назначил смотр офицеров своей организации. Он сидел на садовой скамейке, а мимо проходили люди с явно офицерской выправкой, чтобы и зритель понимал, кто эти люди…

Но по какой-то причине большинство отобранных для этой съемки «офицеров» не явились. Сняли проход не более десятка офицеров. Ну и где могучий офицерский «Союз защиты Родины и Свободы»? И я на озвучании поставил на изображении Савинкова и этой десятки офицеров нарастающий грохот сапог парадного полка Красной Армии, проходившего мимо Мавзолея. И всё сложилось…

После фестиваля ко мне в Москву приехала целая делегация: Заместитель председателя ЦК КПСС Латвии по пропаганде, Председатель их Госкино и Директор Рижской киностудии.

Я их очень хорошо принял. Помню, мы после застолья почему-то сидели на полу в моей большой комнате и решали государственные проблемы. Руководитель Латышского кинематографа предложили мне переехать в Ригу. Они обещали звание, большую квартиру в центре города, дачу на взморье и черный автомобиль «Волга» (!). Я поблагодарил их, но отказался, поскольку жил с родителями, у которых это всё было.

А от работы я, естественно, не отказался. И предложил им заказать сценарий о родоначальнике советской внешней разведки латыше Берзине. Но поскольку работа над будущим сценарием представлялась довольно тяжелой и долгой, т. к. будет связана с весьма серьезными организациями, я бы мог пока снять что-нибудь «полегче»… Латышская делегация обещала подумать…

Немного заработав на «Петерсе», я впервые решил выехать за границу. Цель у меня была одна — Гетеборг. Там, говорил кто-то из моих родственников, на пляже есть огромный гранитный камень, отполированный морем и временем. С этого камня в древности жители этих мест, прежде чем идти в бой, ныряли. Так они словно «очищались» в водах моря. Некоторые, говорят, и не выныривали…

На пароме я переехал из Финляндии в Швецию. Побывали мы и в Гетеборге. Там действительно был пляж с отполированными камнями. Я нашел камень побольше и прыгнул с него в море. Оно было очень холодное, но я благополучно доплыл до берега…

В Риге мне предложили снять трехсерийный телефильм «Морские ворота» — по одноименной повести местной писательницы. Это был рассказ о семье рыбаков, живущих в порту Вентспилс. Повесть была вполне приличная, и я согласился. В этом фильме снимались все прибалтийские «звезды» — Артмане, Павулс, Думпис, Томкус, Майнелите и т. д. Володя Высоцкий написал для фильма четыре песни — о море, о любви и т. п. Латышское руководство их приняло, и я приехал в Москву на ЦТ, чтобы утвердить их.

Целый день я просидел в приемной у заместителя председателя Центрального телевидения С. И. Ждановой. К вечеру она соизволила выйти в приемную и изречь, даже не посмотрев на меня: «Высоцкого на телевидении никогда не будет!»

Вместо Высоцкого песни для фильма написал Ю. Визбор.

С Юрием Визбором я познакомился в квартире моей тогда еще будущей жены Гали Копалиной. Однажды, когда ее родители были на даче, она привела меня к себе домой, в «министерские хоромы» в здании старого Дома кино на улице Воровского. Вся квартира Копалиных была оккупирована бардами, среди которых был и брат Гали — Володя. Он и познакомил меня с Визбором. Бардовские посиделки закончились поздно вечером…

«Морские ворота» мы снимали в портовом городе Вентспилс. Там мы крепко сдружились с местными рыбаками и даже с пограничниками. Поэтому все они один раз нарушили свои приказы и инструкции. Нам нужно было по сюжету снять шторм, заставший рыбаков в море. Среди экипажа этого траулера должен был находиться и наш актер.

Во время шторма, как правило, рыбаки отдыхают. В такое ненастье и пограничники не выпустят их через «Морские ворота» из порта. Но мы упросили одного капитана в шторм выйти в море. Уломали мы и пограничников, они сделали вид, что ничего не видят…

Наш капитан, разом выпив полбутылки водки, запел какую-то морскую латышскую песню… Он вывел сейнер через морские ворота так, словно не было ни высоченных волн, ни пронзительного ветра…

Поскольку мы снимали актерскую сцену на палубе, то моментально промокли до нитки. Резиновые «робы» совсем не помогали, а босиком ходить было как-то легче и уверенней, особенно мне. Я работал ассистентом у своего оператора, поскольку экипаж и так был почти весь сокращен, а тут эти киношники!.. Мне приходилось относить отснятые кассеты в кубрик и приносить новые… Пару раз чуть не улетел за борт… Еще раз вспомнилось: «Если в море утону, знать судьба такая!..»

Но мы все удачно сняли и пошли к берегу. Капитан передал по рации пограничникам и нашему директору, метавшемуся по пирсу: «Скоро будем. Нужна баня и много водки».

Так все и было.

А еще из Вентспилса мне иногда приходилось с бешеной скоростью мчаться в Вильнюс. Мой дорогой друг Майкл на старости лет влюбился в нашу киногероиню Эву Майпелите… И, как прославленный раллист, я был шофером у Майкла. Машина у него была зверская. Иногда я выжимал из нее до 160 километров в час! А купленные моим другом «гаишники» только козыряли нам — что в Латвии, что в Литве…

Телефильм «Морские ворота» получил Главный приз на Международном кинофестивале «Человек и море», который проходил в 1976 году в Таллинне. Но за год до этого в Латвии был крик, что «Морские ворота» — это не латышская картина. Ну, а чья же тогда? Тем более что фильм латышам нравился. Спор решила автор романа, она пригласила меня к себе и прилюдно поблагодарила за прекрасную работу…

Сценарий «Ян Берзин» писали несколько авторов, но работа сильно затягивалась. И мне опять пришло в голову снять фильм нейтральный, без всяких революционных войн, побед и строительства прекрасного будущего. И даже не про Россию, а что-нибудь из Средневекового европейского эпоса. Однажды мы уже обсуждали эту идею с Борей Хмельницким и Володей Высоцким, сидя утром за столиком в гостинице «Рига».

Они тогда приезжали ко мне на кинопробы к фильму «Петерс».

— Борис сыграл бы благородного разбойника, — сказал Володя, «оценивающе» посмотрев на Хмельницкого.

— Вылитый Робин Гуд — усмехнулся я.