Славчо Трынский - Не так давно

Плохо ли — хорошо ли, но день прошел. Солнце закатилось, обагрив горизонт, — верный признак, что завтрашний день будет ясным и жарким. План овладения ближайшим селом был готов: поужинаем там, запасемся продовольствием и — назад в горы.

Стемнело. Бригада построилась в колонну и быстро двинулась по крутому отрогу, на гребне которого различались колеи от тележных колес. Они то сбегали в покрытые колючими зарослями распадки, то вели через низкорослый кустарник, то выбирались на цветущие горные луга.

В колонне соблюдалась полнейшая тишина. Лишь время от времени чей-нибудь подкованный каблук грохнет о камень.

— Эй, чего там ноги волочишь, шум поднимаешь? — послышится недовольный голос.

— Я ведь не нарочно. Если камень зазевался, чем я виноват? — прозвучит в ответ.

— Смотреть надо, а не спать, — последует еще более сердитое замечание. Потом снова становится тихо.

Так мы шли целый час. С равнины до нас долетал уже запах печного дыма, потом донесся собачий лай. Скоро село.

В головном дозоре двигались Златан, Пудев, Моис и Темишвар. Последний — из окрестностей Дупницы. Они шли метрах в ста впереди, приглядывались ко всякому кусту у дороги, которая вилась по узкой долинке в сторону села.

— Кто идет? — вдруг раздался незнакомый голос и тотчас, не дожидаясь ответа, грохнул ружейный выстрел. Вслед за этим протрещал наш автомат. Стрельба, вспыхнув, быстро нарастала. Дорога к селу охранялась.

Построение колонны позволяло быстро развернуть бригаду в боевой порядок. Оставалось лишь поставить батальонам задачи.

Поскольку противник занял для обороны продолговатую высоту, господствующую над селом и его окрестностями, командование решило: один батальон атакует высоту с фронта, второй — из долины справа, третий остается в резерве.

Мы открыли интенсивный огонь по противнику, но в темноте трудно было раскрыть его группировку и замысел. Поэтому больше всего приходилось рассчитывать на собственное упорство.

Первый батальон, который атаковал в лоб, быстро сломил сопротивление и вырвался на вершину. Вслед за ним достиг ее и второй батальон. Тут мы столкнулись с главными силами армейского подразделения, которое взбиралось по западному скату. Солдаты залегли в кустах, начали стрелять. Еще в первой стычке нашим удалось взять пленного. От него мы узнали пароль, состав противостоящего нам подразделения. Кроме того, пленный сказал, что село это называется Добырско и что пути восточнее него перекрывает другая батарея из войсковой части, размещенной в городе Разлог.

Бой разгорелся. Рвались гранаты, не замолкали наши пулеметы. Слышались крики: «Кто идет? Пароль!» — «Сдавайся!.. Руки вверх!..» Бой достиг высшей точки, когда бойцы первого и второго батальонов, обойдя противника с флангов, зажали его в клещи. Тогда последовала команда: «Товарищи, вперед!». Партизаны ринулись в атаку. Буквально через несколько минут враг был окружен, в плен вместе с командиром попало сорок солдат — две трети батареи. Остальные продолжали сопротивляться. «Сдавайтесь, вы окружены…» — предложили мы, но в ответ прозвучали выстрелы. Ясно — их сопротивление нужно сломить силой.

Один из наших пулеметчиков подобрался к зарослям, в которых укрылись солдаты, и выпустил несколько длинных очередей.

Тотчас кто-то прокричал: «Сдаемся…»

В плену оказалась целая батарея во главе с командиром.

От него-то мы и узнали, что вчерашний дезертир — парнишка из села Извор — сообщил врагу не только местонахождение и состав бригады, но и наши намерения. Получив донесение об этом, командир артиллерийского дивизиона в Разлоге собрал своих комбатов и велел тотчас грузить личный состав батарей на машины и перекрыть пути нашего возможного движения с гор. В район села Добырско были посланы батареи поручиков Паламудова и Ячева. Последний расположился за селом, а Паламудов — восточнее него.

Командир первой из этих двух батарей, проводя рекогносцировку, велел солдатам располагаться пока на ужин. Случайно или нарочно, но устроились они именно там, где мы должны были спуститься в долину. Одновременно поручик послал группу солдат подыскать место, удобное для засады.

Наше преждевременное появление расстроило планы Ячева. Вместо того чтобы устроить засаду нам, его подразделение само оказалось в крайне невыгодном положении. Уже когда началась стычка патрулей, Ячее решил занять высоту севернее дороги.

Когда бой закончился и был подан сигнал сбора, большая часть бойцов на него не отреагировала. Оказалось, одни по собственной инициативе отправились в село на поиски съестного, а другие самовольно вернулись в горы. Мы отправили посыльных искать отсутствующих, но в большинстве случаев посланные тоже не вернулись.

Так, после того как враг был полностью разгромлен, солдаты взяты в плен вместе с оружием, победа достигнута, когда перед нами открылись реальные возможности связаться с Разложским отрядом, многие не выдержали, поддались усталости и ушли из бригады.

Среди «отличившихся» оказались и два друга-приятеля Фердинанд Пудев и Димитр Тошев, командир и комиссар второго батальона. Конечно, от Пудева всего можно было ожидать — попытки захватить командование бригады, предательства, даже уголовного преступления. Именно таким раскрылся он в своих поступках даже за то малое время, какое провел среди нас.

Известная доля вины за упадок духа в бригаде ложится и на Йонко Панова. Пока Болгаранов находился в бригаде (спустя некоторое время он отправился в Софию), Йонко Панов не проявлял, как начальник штаба, никакой инициативы, ничего не предпринимал по организации разведки, не вел никакой другой работы. Похоже, между ним и Болгарановым прежде что-то было, потому что когда Болгаранов отправился в столицу, Йонко Панов стал значительно активнее.

Той же ночью командный состав бригады и оставшиеся с ним партизаны вернулись в Рилу. Перед собой мы ставили следующие задачи: разыскать самовольно отлучившихся бойцов и командиров, продолжить поиски связи с Рильско-Родопским отрядом. Ну а пленных мы отпустили по домам. Конечно, без оружия.

Первые дни после боя под селом Добырско у всех было муторно на душе. Во-первых, тяготил факт ухода стольких людей, полнейшей неизвестности, что же с ними сталось. А во-вторых, угнетала мысль, что задачу свою мы до конца не выполнили.

Хорошо хоть, что с нами остались несколько человек из Дупницкого отряда, в том числе и Моис. Поэтому сохранялась возможность снова связаться с Жельо.

Начались долгие и трудные скитания по Риле. От долины к долине, с хребта на хребет — за сутки мы проходили десяток-полтора километров, жгли костры, прислушивались к малейшему шороху. Так и вскидывались в ожидании и надежде, даже если шумок исходил от пичуги, разыскивающей личинок в сухих ветвях древних сосен. Наш слух до того обострился, настолько стал восприимчив, что биение собственного сердца казалось громче ударов молота по наковальне, а мысли, словно бы материализовавшись, шумели у нас в ушах.