Славчо Трынский - Не так давно

На следующий день после ухода Бояна Болгаранова и Нинко Стефанова сопровождавший их партизан вернулся и принес от Болгаранова письмо, в котором тот настаивал, чтобы мы во что бы то ни стало отыскали Дупницкий отряд. К этому побуждали последние события; премьер-министра Божилова сменил Багрянов. Эта замена не представляла собой ничего иного, кроме дешевой демагогии. Развитие событий в стране вынудило буржуазию прибегнуть к очередному трюку. Она выдвинула на пост премьер-министра законченного мастера политической эквилибристики Багрянова, которого представляли этаким чистым и не испорченным политикой агнцем.

Багрянов прибегнул к демагогии, как только вступил на свой высокий пост. Поставив своей задачей уничтожить партизанское движение, он начал с обещаний амнистии всем, кто сложит оружие и сдастся властям.

Мы хотя и не имели в тот момент связей с партией, правильно оценили этот политический трюк буржуазии и в ответ на него еще больше подтянули дисциплину, сплотили боевые ряды.

В один из тех дней в лагерь к нам попали два каракачана [21] Каракачане — малочисленная народность балканских горцев. . Они возвращались из Дупницы, куда ходили за мукой. От них мы узнали о том, что союзники наконец-то высадились в Нормандии, и некоторые другие новости.

Десант во Франции имел большое значение как для Советского Союза, так и для других народов, боровшихся за национальную независимость, против фашизма. Это был долгожданный второй фронт, открытие которого американцы и англичане многократно откладывали под разными предлогами. Западные союзники — говорили мы между собой — пошли, наконец, на его открытие вовсе не из желания содействовать разгрому германского фашизма, а из страха, как бы Советский Союз не опередил их — не завладел бы Европой.

Вечером каракачане отвели нас в свое становье. Оно представляло собой несколько сплетенных из буковых веток конусовидных шалашей, похожих на копны сена. Под обширным навесом рядами стояли десятки больших и малых кадок — одни со сметаной, другие с брынзой. Тут же, на широких полках, красовалось множество заботливо уложенных кругов сыра. Каждый из них весил от пяти до пятнадцати килограммов.

Каракачане радушно предложили нам угощаться, кто чем хочет. Хлеба у них не было, так что выбирать мы могли между сыром, брынзой и сметаной. Вкуснее всего оказалась сметана, кисловатая на вкус и очень густая. Мы не знали некоторых ее коварных свойств, а голод поджимал — вот и налегли на нее, напились досыта. Потом мы собрались на полянке, распределили между собой закупленные продукты.

Подошло время отправляться в дальнейший путь. Взвалили на плечи вещмешки и другое снаряжение и пошли, но не колонной, а сгрудившись, — чтобы каракачане не могли точно узнать, сколько же нас. Впрочем, далеко мы не ушли: люди один за другим кидались на землю, жаловались, что животы до того раздуло, невмоготу и шаг сделать. Бригадный врач Косерков бессилен был помочь им чем-нибудь. Только лежа на спине человек ощущал пусть небольшое, но облегчение. Поэтому решили переночевать у каракачан. Мучительная была ночь. Некоторых рвало, другие едва сдерживались. Да, неподходящая еда еще хуже голода.

Утро не принесло перемены к лучшему. Пришлось задержаться тут и на день. Приняли некоторые меры по охране и разведке, а сами разбились на столько групп, сколько было шалашей. Стадо оставили пастись тут же, неподалеку от сыроварни. С пастухом — для контроля — отправили одного партизана, а каракачанам запретили без нашего разрешения отлучаться из становья. Кроме того, попросили их замесить хлеба и приготовить легкий мясной суп. Нам казалось, что он облегчит наши страдания.

День прошел без каких бы то ни было событий. «Сметанные рецидивы» мало-помалу сошли на нет, и вечером мы покинули становье каракачан.

Припасенного твердого сыра, масла, брынзы и хлеба хватило всего на несколько дней. Проблема еды снова стала первостепенной. Что касается поисков отставших и разбежавшихся партизан, об этом нечего было и мечтать. Про Димитра Пчелинского и Георгия Настева (они возглавили группу, посланную нами в село Джерман за продовольствием в тот день, когда мы добрались до Рилы) мы уже и не вспоминали. И вот теперь, неожиданно для всех нас, мы с ними встретились. Измученные, но счастливые, они рассказали нам историю своих странствий.

Не доходя села Джерман, от группы, как это было заранее условлено, отделились Богдан Божков и Кандов, чтобы перебраться в Радомирский отряд. Остальные товарищи вошли в село, поставили дозорных у околицы и возле здания общины, а сами отправились по домам собирать провизию. Спустя некоторое время дозорный у общины выстрелил — подал сигнал опасности, по которому группа должна была собраться в условленном месте. Когда собрались, оказалось, что не хватает троих. Настев и Пчелинский посчитали, что эти трое опоздали нарочно. Поэтому ждать их не стали, да и времени на то не оставалось — в село входили солдаты.

Уже в горах, по дороге к назначенному пункту встречи с бригадой, группа была обстреляна. Бойцы поспешили укрыться в ближайшем лесу. Опасаясь окружения, Пчелинский выделил двух человек для разведки. Ждали их до вечера, они не вернулись. Послали еще двоих — та же история. Дальше оставаться в лесу было крайне рискованно. Пришлось перебираться в другое место.

Там товарищи решили попытаться установить связь с местными партийцами. Для этого бойцу Аланову велели спуститься в село Баланово, где у него были знакомые. Выполнил Аланов задание или нет, неизвестно. Назад он не пришел. Тогда у Пчелинского и Настева возникла идея разделить группу на двойки и тройки — каждая пусть двинется самостоятельно, сообразуясь с условиями. Чтоб этим группкам быть более маневренными, командир и комиссар взяли у бойцов, а потом зарыли в землю винтовки и единственный пулемет. Распустив бойцов, Пчелинский и Настев направились в сторону Кюстендила. Надеялись, используя прежние связи, хотя бы там установить контакт с представителями партии. В дороге повстречали Асена Оранского, остававшегося с больными и ранеными бойцами бригады. Он им сказал, в каком примерно месте они смогут нас отыскать. Тогда Пчелинский и Настев вернулись, вырыли пулемет и, проблуждав в горах еще несколько дней, хоть и случайно, а все-таки вышли на нас.

И нам, и им эта встреча доставила много радости. Однако товарищам Пчелинскому и Настеву пришлось выслушать немало резких слов — за то, что сами распустили бойцов да еще забрали у них оружие.

Пчелинский и Настев ничем не могли нам помочь в поисках связи с отрядом Жельо Демиревского. Снова приходилось надеяться лишь на случайность. И вот в один из дней нам удалось опять встретиться с Асеном Оранским. В Риле он был как у себя дома, бесстрашно проникал в самые глухие места. Его появление в бригаде принесло новую радость. Теперь перспективы установить связь с партией и Жельо Демиревским представлялись реальнее, чем когда-либо. Точно так же изменились и перспективы нашего снабжения.