Славчо Трынский - Не так давно

В Тодоровцах нам сообщили, что Трынский отряд напал где-то на полицию и разгромил ее. Это прозвучало для меня неправдоподобно, — ведь я знал какие у нас намечались акции, — и я попросил югославских товарищей уточнить эти, по-видимому, случайные данные.

Скоро до нас дошли совсем другие, совершенно противоположные сведения: не отряд напал на полицию, а полиция напала на отряд, многие товарищи убиты и попали в плен. Говорили, что только одна группа человек в десять во главе с Делчо успела спастись и находится в махале Златанцы возле Црна-Травы. Изучив путь ее продвижения, мы отправились в Калну.

В селе не было никого из наших, однако все крестьяне с печалью и беспокойством говорили о постигшем нас несчастье. Но как бы ни были искажены и преувеличены эти сведения, я считал, что в них есть доля истины. С нетерпением и тревогой стремился я встретиться хоть с кем-нибудь из отряда.

В это время прибывшие в Калну югославские политические работники организовали общее собрание жителей села. Пригласили на него и меня, и я это понял как необходимость сказать там несколько слов. Собрание еще не закончилось, как я почувствовал, что кто-то трогает меня за плечо. Я обернулся. Незнакомый югослав шепнул мне: «Тебя зовет Гошо, товарищ Кольо».

Я вскочил и, протиснувшись через толпу, выскочил на улицу. У каменной ограды школы стояли невеселые Делчо и Здравко Георгиев.

— Что случилось? Рассказывайте? — взволнованно и нетерпеливо еще издали крикнул я. — Где остальные?

— Все тебе расскажем, — печально ответил Делчо.

Он принялся обстоятельна рассказывать с самого начала. Мне казалось, что он очень затягивает свой рассказ, и я не раз подгонял, а то и прерывал его.

Вот что, оказывается, произошло с ними.

В ночь с четвертого на пятое сентября на западной окраине села Ярловцы, возле кошары Тричко, Денчо и Димитр ждали Делчо, который должен был привести из Софии нескольких подпольщиков. После обмена сигналами к ним подошла группа из восьми человек. Они отвели их в урочище Потурченица, где отряд расположился на отдых. Новые и старые партизаны познакомились, начались расспросы. Новички интересовались партизанской жизнью, а старые партизаны — событиями на фронтах, в Софии и в их краях. В группе новоприбывших были Здравко Георгиев (Владо), Славчо Радомирский (Васо), Виолета Якова (Иванка), Методий Божилов (бай Пантелей), Моис Эшкенази (Мишо), Марин Димитров (Боян) и Донка Ганчовская (Милка). Бай Пантелей бежал из казармы и пришел в отряд в солдатском обмундировании и с оружием.

Самую большую радость вызвал маленький портативный радиоприемник. Он сразу же был приведен в действие, и товарищи услышали голос Левитана из Москвы, а вечером и передачу радиостанции «Христо Ботев» на болгарском языке. Сообщения об успехах Красной Армии на фронтах и бодрая советская музыка развеселили и ободрили бойцов.

Днем в лагерь пришел дед Станко из села Лешниковцы. Он рассказал Денчо, как обстоят дела в их селе, и кстати сообщил ему, что уже несколько дней в селе проводит свой отпуск наш общий приятель Манол Захариев, ремсист, работавший в Софии.

Услышав про Манола, Денчо загорелся. «Вот нам еще один партизан!» Он попросил старика устроить ему в тот же вечер встречу с Манолом. Когда стемнело, отряд отошел к соседним махалам — Йовичиной и Крыстиной. Туда должен был прийти и Манол Захариев. Товарищи поужинали, обстоятельно поговорили обо всем с крестьянами, а Манол все не шел.

— По всему видно, что Манол не собирается стать партизаном, — сказал Делчо. — Давайте уйдем. Путь у нас долгий, а погода портится.

Приготовились к отходу. Отряду предстояло совершить бросок к Реяновскому монастырю, что неподалеку от Яничова-Чуки, — а затем провести несколько акций в Реяновцах, Джинчовцах и Кострошовцах.

Только отряд выступил, хлынул проливной дождь. Никаких видов на то, что он прекратится, не было, а оставаться в этом районе было рискованно. Поэтому Стефан, Делчо и Здравко решили продолжать марш несмотря на плохую погоду.

От отряда отделились несколько групп. Денчо и Димитр отправились куда-то по организационным делам, а Славчо Радомирский и Виолета Якова, из-за того, что у них были совершенно стерты ноги и они не в состоянии были проделать такой большой путь, были отданы на попечение Славчо Цветкова, который должен был отвести их куда-нибудь неподалеку, чтоб они передохнули.

Как человек, лучше остальных знавший здешние места, и как заместитель командира отряда, колонну повел Стефан. Он выбрал направление через лешниковские поля на Бреянов источник. В сгустившемся мраке Стефан сбился с пути. Вместо того, чтобы идти на северо-запад, он повел колонну на юго-запад. Вскоре колонна оказалась не у Бреянова источника, а у Цигриловского дерева. Когда стало ясно, что они идут не в том направлении, Стефан и Делчо решили добраться до кошары Гюро Симова из Боховы, чтобы провести там дневку, а затем продолжать путь к монастырю. Так и сделали. Партизаны шли, не обращая внимания ни на дождь, ни на грязь, в которой они увязали по щиколотки. К кошаре они подошли перед самым рассветом, сняли с себя поклажу, растопили печурку в комнатке, которой бай Гюро пользовался зимой как теплой овчарней для ягнят. На следующий день первой в кошару явилась тетя Ката — жена бая Гюро, — а позже пришел и он сам. Их не смутило и не испугало, что гостей оказалось так много, напротив, — они сразу же занялись делом. Тетя Ката тут же вышла, чтобы дать поручение сестре приготовить побольше еды, а бай Гюро встал на стражу. Чтобы не привлечь внимания крестьян, время от времени проходивших мимо кошары, своим беспричинным стоянием во дворе в такое ненастье, он замесил глину и стал замазывать ею дыры в стене старой-престарой кошары. Со своей стороны, все товарищи строго соблюдали установленный командованием порядок.

Вечером несколько партизан во главе с Делчо направились за продуктами к тете Божане, а Стефан и Тодор Младенов с той же целью пошли к сыновьям деда Рангела. И те, и другие принесли продуктов, поужинали в кошаре, а утром пораньше двинулись к Реяновскому монастырю. Но опустился густой туман и они вместо монастыря оказались у Яничова-Чуки. Увидев заброшенный пограничный пост, партизаны подумали, что и тут неплохо будет провести дневку.

По указанию Стефана, бойцы, чтобы не было сквозняка, затянули палаточными полотнищами оконные и дверные проемы. Часовым был назначен Огнян, а за ним новый партизан Марин Димитров. Марин не знал ни здешних мест, ни партизанских правил и стоял возле самых дверей. В таком положении он не мог наблюдать за всем, что происходит вокруг тем более, что и туман еще не рассеялся.

В помещении буйно горел костер. Большинство товарищей, нарушив основные правила партизанской жизни, разделись, чтобы просушить одежду. Кое-кто даже отложил винтовки в сторонку, позабыв о том, что они всегда могут им понадобиться.