Майя Кучерская - Лесков: Прозёванный гений

так в поэме «Возмездие» Александр Блок охарактеризовал Победоносцева, сравнив его с совой, простершей крыла над Россией и погрузившей ее в сон и мглу.

После выхода Манифеста о «силе и истине» самодержавия Катков ликовал в «Московских ведомостях»: «Теперь мы можем вздохнуть свободно. Конец малодушию, конец всякой смуте мнений! Перед этим непререкаемым, перед этим столь твердым, столь решительным словом Монарха должна наконец поникнуть многоглавая гидра обмана. Как манны небесной народное чувство ждало этого царственного слова. В нем наше спасение; оно возвращает русскому народу Царя Самодержавного».

Четвертого мая была принята отставка Лорис-Меликова.

Спустя неделю после всех этих невеселых перемен, 12 мая, Лесков писал Ивану Сергеевичу Аксакову, что, выполняя давнее обещание, данное писательнице и переводчице Елизавете Николаевне Ахматовой, сочинил для ее альманаха небольшую вещь:

«Начал ей писать на всём своем произволе маленькую штучку в 2 листа и вдруг облюбовал это и порешил скрасть это у нее и отдать Вам, а ей написать что-либо побабственнее… Написалось у меня живо и юмористично три маленькие очерка (все вместе в 2 листа) под одним общим заглавием: “Исторические характеры в баснословных сказаниях нового сложения”. Это картины народного творчества об императорах: Николае I, Александре II и Александре III (хозяйственном). Всё это очень живо, очень смешно и полно движения. Словом, это всем, кому читал, нравится, и, по-моему, я вряд ли напишу лучше, тем более что мне некогда, а Вы можете это провести, ибо это не дерзко, а ласково, хотя не без некоторой правды в глаза. Короче – это цензурно и необидно» 799.

Это признание, скорее всего, связано с появлением «Левши», а также еще одного сказа, «Леон дворецкий сын, застольный хищник» – он-то и был в итоге напечатан в сборнике Ахматовой и относился к современной эпохе: на первых же страницах «Леона…» появился Александр III 800. Совокупный объем «Левши» и «Леона…» – около трех печатных листов; таким образом, сообщая Аксакову о трех очерках как о завершенном деле, автор сильно опережал события. Третий очерк, «Фараон», он предполагал закончить во время поездки в Малороссию, но не написал его вовсе.

«Левша», как видим, был создан почти случайно; но для потомков именно он оказался главным текстом Лескова. Для самого же автора он стал попыткой объяснить происходящее в России, художественной заменой так и не написанной для «Исторического вестника» Шубинского статьи о цареубийстве. Выражаясь еще прямее, «Левша» – это лесковский ответ на вопрос, за что и почему в России убили царя.

«Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе (цеховая легенда)» впервые был опубликован в трех номерах газеты «Русь» осенью 1881 года 801и затем еще дважды при жизни автора выходил отдельными книжечками: в 1882 году – в типографии Суворина, в 1894-м – в типографии М. М. Стасюлевича, а значит, был популярен.

Почему Лесков предпочел отдать «Левшу» в аксаковскую «Русь», понятно: ему очень хотелось, чтобы ядреная сказка о русских умельцах, которые без «мелкоскопа» подковали, но в итоге обездвижили английскую блоху, прозвучала именно в славянофильском контексте. Отвращение Аксакова к государственной и церковной бюрократии, складывающей «живые души под сукно», оторванной от тех, кому она призвана служить, Лесков совершенно разделял, но в перспективность союза монархии и народа, в отличие от него, не верил 802. Несмотря на расхождение во взглядах, Аксаков вслед за очерком Лескова «Обнищеванцы» о народном вероучителе Иване Исаеве напечатал у себя в газете и «Сказ о тульском косом Левше…».

В газетной публикации Лесков выдал легенду о подкованной блохе за народную. В предисловии он писал:

«Во всяком случае сказ о стальной блохе есть специально оружейничья легенда, и она выражает собою гордость русских мастеров ружейного дела. В ней изображается борьба наших мастеров с английскими мастерами, из которой наши вышли победоносно и англичан совершенно посрамили и унизили. Здесь же выясняется некоторая секретная причина военных неудач в Крыму. Я записал эту легенду в Сестрорецке по тамошнему сказу от старого оружейника, тульского выходца, переселившегося на Сестру-реку еще в царствование императора Александра Первого» 803.

Уже здесь скрыто противоречие: с одной стороны, «наши» «посрамили и унизили англичан», с другой – потерпели от них поражение в Крымской войне. Кто здесь охотник, кто добыча? Кто кому показал кукиш? То есть кукиш-то показал Лесков, но кому?

Почти все рецензенты, откликнувшиеся на сказ 804, поверили, что перед ними реальная легенда оружейников, но «принизил» автор русский народ или «польстил» ему, разобраться всё-таки не могли 805. Ближе всех к разгадке оказался критик из «Вестника Европы»: «Вся сказка как будто предназначена на поддержку теории г. Аксакова о сверхъестественных способностях нашего народа, не нуждающегося в западной цивилизации, – и вместе с тем заключает в себе весьма злую и меткую сатиру на эту же самую теорию» 806.

Однако, как вскоре стало ясно, Лесков вступил в диалог не только с Аксаковым, но и с целой литературной традицией. В июне 1882 года в открытом письме в газету «Новое время» он объявил:

«Всё, что есть чисто народного в “сказе о тульском левше и стальной блохе”, заключается в следующей шутке или прибаутке: “англичане из стали блоху сделали, а наши туляки ее подковали да им назад отослали”. Более ничего нет “о блохе”, а о “левше” как о герое всей истории ее и о выразителе русского народа, нет никаких народных сказов, и я считаю невозможным, что об нем кто-нибудь “давно слышал”, потому что – приходится признаться – я весь этот рассказ сочинил в мае месяце прошлого года, и левша есть лицо мною выдуманное»^ 1.

Андрей Николаевич Лесков в воспоминаниях безоговорочно поддерживает версию «не подслушал, а сам сочинил». Лето 1878 года он провел с отцом в Сестрорецке, «в доме какого-то оружейного мастера, из молодых»:

«За всё лето Лесков вел знакомство только с одним помощником начальника местного оружейного завода полковником Н. Е. Болониным…

Николай Егорович, большой специалист, водил нас по всем цехам, объяснял работу всех станков и водяных двигателей. Завод выпускал вводившуюся тогда во всей армии 4-линейную “берданку”. Отвоевали мы с Турцией в 1877–1878 годах, имея ее только в гвардии и отдельных стрелковых батальонах.

Вечерком Болонин заходил за отцом, и мы втроем шли в Дубки, к морю. Лесков не раз и у него и вообще у кого только было можно доискивался корней ходившего присловья о том, как англичане стальную блоху сделали, а туляки ее подковали да им назад отослали. Все улыбались, подтверждая, что что-то слышали, но что всё это, мол, пустое.