Майя Кучерская - Лесков: Прозёванный гений

Эту недавно расставшуюся с супругом киевскую красавицу и встретил Лесков.

Как видно, его новая знакомая была не только хороша собой, но и с характером – через шесть лет несчастливого брака решилась на разрыв, а вскоре после этого сумела оформить над мужем опеку и получить материальную независимость.

Ее старший сын Николай Михайлович Бубнов (1858–1943), будущий филолог и историк европейской средневековой науки, профессор Санкт-Петербургского и других российских университетов, а после эмиграции – Люблянского, рассказывал о своей первой встрече с Лесковым иначе. Возможно, он просто не помнил летнего приезда на дачу, что легко объясняется его юным на ту пору возрастом, если только не ошибкой памяти Екатерины Степановны. По воспоминаниям Николая Бубнова, он впервые встретился с Лесковым в их киевском доме:

«Однажды, войдя вечером в нашу освещенную залу, я увидел там, кроме своих, еще двух неизвестных мне до сих пор людей. Один из них стал мне потом известен как киевский врач Алексей Семенович Лесков, с которым мои родители могли быть старыми знакомыми; другой был человек приезжий, который был введен в наш дом первым. Он был брат первого, а именно начинающий в то время писатель Николай Семенович Лесков. И до сих пор носится в моей памяти, как на полотне фильма, его наружность, которую он имел в то время, и его фигура. У него были темные волосы, которые были причесаны с пробором. Бакенбарды и небольшая бородка окаймляли его живое, энергичное и приятное лицо. Оно было, как известно, характерным. Это был чистый великорусский тип. Сравнительно с своим братом Алексеем и моим отцом он был среднего роста, плотный, но не толстый» 402.

По свидетельству А. Н. Лескова, его мать была совершенно чужда «тому, чему много лет спустя присвоили чужеземное понятие – “флирт”», и полюбила Лескова искренне и на всю жизнь. К неизбежным трудностям оба были готовы. Понятно, что, решившись на союз с матерью четверых детей, Лесков проявил немалую отвагу и, очевидно, был всерьез влюблен.

Зимой 1864/65 года они приняли решение ехать в Петербург, чтобы жить там вместе. А незадолго до того, в ноябре, случилось событие не менее знаменательное: Лесков написал свой первый шедевр – очерк «Леди Макбет Мценского уезда». Нашего читателя ждет довольно подробный разбор этого очерка. Дотошность эта объясняется просто: в «Леди Макбет…» Лесков окончательно нащупал свой творческий метод, который применял потом неоднократно. Нет лучшего повода разобрать этот метод, чем выход в свет очерка о серийной убийце Мценского уезда.

Не забудем, Лесков писал эту «небольшую работку» очарованным и влюбленным. Он ездил в дом к Бубновым и ухаживал за Екатериной Степановной. Главную героиню очерка звали так же – возможно, никакие другие женские имена не шли в ту пору Лескову на ум. Катерина Львовна из очерка всего на год младше своей тезки, тоже брюнетка с тонкими чертами лица, разве что глаза у нее темные, а не синие… Стоп. Остановимся на осторожном предположении: очерк «Леди Макбет Мценского уезда», вероятно, недаром получился таким живописным и чувственным, живые краски буквально стекают с него, он так и сочится любовной негой. Чернокудрый Сергей, прижавший твердую грудь молодой хозяйки к своей красной рубашке; ее жаркие плечи; его горячая ладонь под ее головой – Лесков не скупится на приметы молодой жадной страсти, расцветающей на фоне весенней природы, колдовской золотой ночи, сыплющей бледно-розовый яблоневый цвет под далекую песню, сонный бред перепела и щелк соловья: «Дышалось чем-то томящим, располагающим к лени, к неге и к темным желаниям» 403.

Последствия темных желаний оказались чудовищными: Катерина Львовна отравила свекра мышьяком, нелюбимого мужа вместе с Сергеем убила, отрока Федю Лямина, ненужного наследника, задушила подушкой. «А я вот, когда писал свою “Леди Макбет”, – вспоминал Лесков много лет спустя в беседе с Крестовским, – то под влиянием взвинченных нервов и одиночества чуть не доходил до бреда. Мне становилось временами невыносимо жутко, волос поднимался дыбом, я застывал при малейшем шорохе, который производил сам движением ноги или поворотом шеи. Это были тяжелые минуты, которых мне не забыть никогда. С тех пор избегаю описания таких ужасов» 404. Он действительно ненавидел одиночество, боялся его, в более поздние годы у него были галлюцинации: черные и зеленые человечки являлись ему и наводили ужас 405.

«Очерк» – именно такой подзаголовок дал автор «Леди Макбет…». Но какой же это очерк? Очерк предполагает документальную основу, а здесь – явный вымысел. Лесков вступает с читателем в игру, заверяя, что излагает подлинные события. С этого заверения и начинается рассказ:

«Иной раз в наших местах задаются такие характеры, что, как бы много лет ни прошло со встречи с ними, о некоторых из них никогда не вспомнишь без душевного трепета. К числу таких характеров принадлежит купеческая жена Катерина Львовна Измайлова, разыгравшая некогда страшную драму, после которой наши дворяне, с чьего-то легкого слова, стали звать ее леди Макбет Мценского уезда» [82] Ср. у Пушкина в «Дубровском»: «Приметы Владимира Дубровского, составленные по сказкам бывших его дворовых людей. От роду 23 года, роста среднего, лицом чист, бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос прямой. Приметы особые: таковых не оказалось» (Пушкин А. С. Дубровский // Пушкин А. С. Собрание сочинений: В Ют. Т. 5. М., 1960. С. 192). 06.

Введение фигуры рассказчика, свидетеля событий; реальная географическая координата – Мценский уезд; наконец, подробный портрет Катерины Львовны – всё это должно убедить читателя, что он погружается в реальную страшную драму. Рассказчик, видимо, принадлежит к купеческому или мещанскому сословию, это дает Лескову возможность сделать более простонародной его речь и круг культурных ассоциаций:

«Катерина Львовна не родилась красавицей, но была по наружности женщина очень приятная. Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из мрамора выточенная, плечи круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький, глаза черные, живые, белый высокий лоб и черные, аж досиня черные волосы» 407.

Это почти казенный язык протокола, таким полицейские составляют словесные портреты [82] Ср. у Пушкина в «Дубровском»: «Приметы Владимира Дубровского, составленные по сказкам бывших его дворовых людей. От роду 23 года, роста среднего, лицом чист, бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос прямой. Приметы особые: таковых не оказалось» (Пушкин А. С. Дубровский // Пушкин А. С. Собрание сочинений: В Ют. Т. 5. М., 1960. С. 192). – автору необходимо заверить читателя: она существовала. Всё так и было! «Я всегда люблю основывать дело на живом событии, а не на вымысле» 408, – замечал Лесков уже годы спустя после написания «Леди Макбет…». И тут мы сталкиваемся с любопытной проблемой: в системе его ценностей вымысел всегда уступает жизни. Литература, романное повествование «искусственно и неестественно», и уж если берешься за перо, подражай жизни с ее непредсказуемостью, невыстроенностью, неправильностью, ни в коем случае не пиши так, чтобы всё было «точно, как в романе» 409.