Майя Кучерская - Лесков: Прозёванный гений

Роман действительно полон тайн и призраков, грезящихся героям. И явление незнакомки в зеленом платье в момент преступления Висленева, и прогулка Михаила Бодростина по усадебному парку в то время, когда он должен быть в другом месте, и оживший портрет, дарящий генеральше Синтяниной кольцо со стертой надписью, и болезненные припадки Глафиры с видениями упрямо намекают: за пологом обыденной жизни существуют «неведомые силы незримого мира» – в пику «ученым реалистам нашего времени», убежденным, что нет «никакого иного живого мира, кроме того, венцом которого мы имеем честь числить нас самих» 543. И два героя романа скользят на грани меж двух миров: Вера, глухонемая дочка генерала Синтянина, и безумный провидец Светозар Водопьянов, предчувствующий собственную гибель 544.

Здесь немало предвестий, предсказаний, пророчеств. Бодростин мерещится Глафире гуляющим в кирасирском мундире с разрезанной спинкой, в котором его затем и похоронят; за несколько часов до гибели мужа она случайно опрокидывает бокал с красным вином, потекшим по его рубашке, «точно жидкая, старческая, пенящаяся кровь» 545. Сама Глафира поскальзывается на яблочном зернышке, вероятно, пребывавшем в дальнем родстве с райским запретным плодом.

Много позднее в литературе XX века вся эта гремучая смесь романа тайн и романа приключений трансформируется в то, что назовут «магическим реализмом», когда тайна получит, наконец, право быть неразгаданной. Но Лесков остался в пределах классического авантюрного жанра и почти все загадки объяснил в финале естественными причинами.

Илья Виницкий, автор одной из лучших статей о «На ножах», называет его «попыткой спиритуалистического романа Нового времени, то есть истории современной (русской) души как онтологической категории» 546. Поэтому и героем книги является «не социальный тип, не идея и не конкретные лица, но “самосознательный разумный дух” (Вл. Соловьев), действующий (по-разному преломляющийся) в каждом из персонажей».

Лесков вновь, как отчасти в «Соборянах», попытался расслышать таящуюся за социальными отношениями, коллизиями и внешними событиями бездну невидимого духовного мира, влияющего на всё происходящее в земном мире. Этот прием отчасти используется и в «Бесах» Достоевского, написанных в то же время (роман Лескова публиковался в «Русском вестнике» с октября 1870 года до октября 1871-го, роман Достоевского – с января 1871 года по декабрь 1872-го) 547, где причиной всех бед оказывается духовная порча человека. Но если Достоевский не сомневается в том, что в основе нигилистических и революционных идей лежит беснование, одержимость силами зла, то для Лескова нигилизм скорее свидетельство умственной ограниченности, глупое заблуждение, шутовство в самом дурном вкусе.

Зло не имеет в романе Лескова прямых социальных проекций, но реально и властно действует в сердцах персонажей. С большой психологической убедительностью автор описывает внутреннюю борьбу Бодростиной на пути из Европы в Россию, куда она едет, чтобы довершить задуманное:

«– Я буду богата, – утешала себя Глафира. – Ну, а далее? – переговаривался голос. – А далее? – А далее?.. А далее?.. Я не знаю, что далее…

И она лежала, кусая себе губы, и досадливо вглядывалась в ту страшную духовную нищету свою, которая грозила ей после осуществления ее плана обладать громадным вещественным богатством, и в эти минуты Глафира была человек, более чем все ее партнеры».

Дурное в ее душе победит, потому что слишком часто побеждало до того: «естественная природа зла, порождающая одно зло из другого, не пускала ее назад» 548. Но в отличие от Горданова она сохранит сомнение до последнего, что в итоге ее и сломает. Недаром по-настоящему Глафира полюбила лишь полного своего антипода, благородного и нравственно безупречного Андрея Ивановича Подозерова, видящего цель жизни в том, чтобы «сберегать себя от зла». Таковы все здешние праведники: открыто со злом не борются, но берегут себя от него. Интересно, что двое из них, овдовевшая генеральша Синтянина и Подозеров, соединяются в счастливом браке.

Сила страстей, обуревающих героев, отчасти объясняет театральность этого романа. Вполне театрально он и завершается – тремя убийствами, одним сумасшествием и одним самоубийством. Уроки, вынесенные из сочинения пьесы «Расточитель» с похожим набором, прошли, кажется, не зря.

Первая глава романа – описание нескольких смертей. Эпилог также описывает вереницу смертей. Но «На ножах» – роман не о смерти, а о жертве.

Жертв в нем и в самом деле очень много.

Принесены в жертву первая супруга генерала Синтянина, безответная Флора, как уверяла молва, сошедшая в могилу по вине престарелого мужа, и незадачливый нигилист, главный шут в романе Иосиф Висленев, которого Горданов женил на своей любовнице Алине Фигуриной и, в сущности, сделал убийцей Водопьянова. Еще одна жертва – сестра Висленева, красавица Лариса: Горданов соблазняет ее, а потом заставляет стать женой двух мужей.

При жертвах состоят их мучители: Горданов, Глафира, журналист-ростовщик Тихон Кишенский, Алина, генерал Синтянин.

Один из самых живых образов – девица Ванскок; недаром именно ее отметил добрым словом Достоевский [101] «Много вранья, много чёрт знает чего, точно на луне происходит. Нигилисты искажены до бездельничества, – но зато отдельные типы! Какова Ванскок! Ничего и никогда у Гоголя не было типичнее и вернее. Ведь я эту Ванскок видел, слышал сам, ведь я точно осязал ее! Удивительнейшее лицо! Если вымрет нигилизм начала шестидесятых годов – то эта фигура останется на вековечную память. Это гениально!» (Достоевский Ф. М. Письмо А. Н. Майкову от 18 (30) января 1871 г. // Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 29. Кн. 1.М., 1986. С. 172). . Горданов поучает идиотку-нигилистку:

«Глотай других, чтобы тебя не проглотили. <���…> Живучи с волками, войте по-волчьи и не пропускайте то, что плывет в руки. Что вам далось это глупое слово “донос”, все средства хороши, когда они ведут к цели. Волки не церемонятся, режьте их, душите их, коверкайте их, подлецов, воров, разбойников и душегубов!» 549

Безупречные герои романа оказываются в стороне от этой кровожадной дарвинистской свалки – но не от жертвенного огня, на который отправляют себя сами.

Среди лесковских праведников в романе – вот где впервые они выведены целой компанией – отставной майор Форов, чьему природному благородству не мешают ни атеизм, ни увлечение нигилизмом; его супруга Катерина Астафьевна, «очень добрая, но горячая и прямая необыкновенно» 550; мудрый, нежный и ироничный поп Евангел Миневрин; защитник крестьян помещик Андрей Подозеров; чистая сердцем генеральша Александра Ивановна Синтянина. Интересно, что все они редко решаются на открытое противостояние с главным злодеем романа Горлановым (только Подозеров стреляется с ним на дуэли, отстаивая честь Ларисы) – вероятно, потому что христианская система ценностей не предполагает насилия.