Виктор Корж - Запас прочности

Штурман снова ищет удобное место.

Через три часа подводный минзаг бесшумно улегся на ровном киле на песчаный грунт, и мы снова стали закреплять шпиндель. Но как его установить в нейтральное положение? Ведь мы не знаем, как сейчас стоят рули. Определить это можно только наружным осмотром. Жаль, что светлые мысли иногда приходят слишком поздно: ведь чего проще было измерить и тщательно разметить положение шпинделя еще до того, как разобрали привод рулей. Но в спешке мы это упустили, а теперь гадай…

— Вот беда, — вздохнул Долгополов, — придется спускать водолаза, чтобы осмотреть рули снаружи.

— Кого можно послать?

— Нужно подумать и посоветоваться с мичманом Огурцовым. Здесь нужен доброволец.

— Кроме того, нужно, чтобы море позволило. Волна должна быть не более трех-четырех баллов. Ты поищи добровольца, а я поговорю с командиром. Решение примем позже. А сейчас спать. Всем спать. Завтра будет много работы.

В центральном посту электрики возятся с электромоторами вспомогательных механизмов, которые залило водой. До самого рассвета трудились здесь главный старшина Чуйков, инженер-лейтенант Ефимов, старший матрос Белавкин и Нестеров.

Добровольцев осматривать рули вызвалось много, но мичман Огурцов настойчиво рекомендовал комсомольца трюмного машиниста матроса Н. М. Градского:

— Ручаюсь — лучше всех справится!

На том и порешили.

Когда с наступлением темноты всплыли, на верхнюю палубу вышли Долгополов, Огурцов с переносной лампой, специально подготовленной для работы под водой, матросы Расторгуев и Градский в полном легководолазном снаряжении. Море — четыре балла. Вода холодная-прехолодная.

Градский пошел под воду, когда застопорили ход и погасили инерцию. Расторгуев страховал его, крепко удерживая за пеньковый трос. Градский дает сигнал, что надежно закрепился на руле. Тогда включили лампу. Яркое пятно света замерцало в зеленоватой воде. Градский поднялся на поверхность, сказал что-то Долгополову и снова скрылся в волнах. Так повторялось несколько раз.

По докладам Градского матросы в отсеке талями подтягивали шпиндель, пока он не встал на место, потом с помощью сложной конструкции зажали его в этом положении.

— Ну как, надежно? — спросил Могилевский, осматривая плоды нашего двухчасового труда.

— До очередного шторма, — уклончиво ответил я, помня, как домкрат сворачивается в бараний рог.

12 марта весь день потратили на переход к устью Данцигской бухты, доразведку и тренировку.

Полоса штормовых погод миновала, и противолодочные силы противника снова активизировали свою деятельность, повыползав из укрытий.

В просторном центральном посту людно. Здесь командир дивизиона, командир корабля, вахтенный офицер, старший инженер-механик, боцман, штурманский электрик, трюмные, гидроакустики (их сейчас на вахте два: один на шумопеленгаторе, другой на гидролокаторе).

Скорее по привычке, чем по необходимости, занимаю свое излюбленное место — у трапа под нижним рубочным люком. Долгополов сам встал у главной водяной станции, готовый в любую секунду дифферентной помпой заменить носовые горизонтальные рули.

Капитан 1 ранга Орел сидит на разножке возле самой двери рубки гидроакустики. Он пересел сюда, как только гидроакустики доложили о кораблях противника, обнаруженных прямо по курсу. Капитан 2 ранга Могилевский стоит рядом с комдивом. Они все время советуются, и командир отрывисто подает команды боцману и на вертикальный руль. В отсеке напряженная тишина, поэтому кажется, что указатели рулей слишком громко тикают при перекладке.

Часы показывают 4.00. Сегодня 13 марта — счастливое число. Значит, должна быть удача.

— Держать глубину шестьдесят метров! — приказывает командир.

Главный старшина Ашомок плавно перекладывает рули. Пузырек дифферентомера застывает на половине градуса на нос. Стрелка глубиномера послушно ползет по циферблату.

— Справа сорок — корабль ПЛО. Пеленг не меняется, — докладывает старшина 2-й статьи Бузулуков, не снимая наушников.

Отворачиваем немного в сторону. Противник остается за кормой. Но слева приближается другой катер. Снова команда на вертикальный руль. Одновременно уходим все глубже. Вот командир опять приказывает:

— Боцман, ныряй на девяносто!

— Спокойнее, командир, — советует Орел, поднимаясь с разножки, — а то зароемся носом в ил.

Теперь оба корабля отстают от нас.

Было уже около шести, когда комдив торопливо вернулся из штурманской рубки и сказал Могилевскому:

— Всплывай под перископ, командир. До восхода солнца пятьдесят минут. Маяк при хорошей видимости должен быть виден. Но осторожно: мы в миле от берега.

— Давай, боцман! — оборачивается Могилевский к Ашомоку. — Только гляди: выскочишь на поверхность — что-нибудь оторву тебе на память! — шутливо грозит он, радуясь, что все идет пока очень хорошо.

Ожидая, пока лодка выберется на перископную глубину, Орел, Могилевский и Прибавин еще раз по карте проверяют расстояние от минных полей, выставленных нашими предшественниками: Краснознаменным «Лембитом» под командованием капитана 3 ранга А. М. Матиясевича и гвардейской «Л-3» под командованием гвардии капитана 3 ранга В. К. Коновалова — минными заградителями нашего же дивизиона.

Наконец всплыли под перископ. По репликам из боевой рубки понятно, что время выбрано очень удачно. Видимость такая, что обнаружить перископ береговые наблюдательные пункты еще не могут, да и море три балла благоприятствует нам. После того как комдив и командир корабля осмотрели горизонт, старший лейтенант Прибавин берет пеленг на маяк Хель.

— По местам стоять к минной постановке! — звучит по отсекам команда.

Через центральный пост пробегает командир минной группы лейтенант Б. А. Ордынец, быстрый, подвижной и никогда не унывающий. Даже сейчас, в этот напряженный момент, он улыбаясь говорит трюмным:

— Братва, не подкачай! А минеры не подведут! — и быстро скрывается за кормовой переборкой.

Ложимся на боевой курс на глубине 20 метров.

— Первая мина вышла!

Минеры и трюмные работают строго согласованно.

После каждой сброшенной мины нужно сразу же принять в балластные цистерны определенное количество воды, чтобы заместить вес мины.

— Двадцатая вышла!

— Закрыть минные трубы!

— Ныряй на глубину восемьдесят метров! Лево на борт!

Мины выставлены точно на фарватере. Мы, разумеется, не предполагали в тот момент, что не пройдет и двух суток, как на минах, поставленных нашими лодками, погибнет немецкая подводная лодка «U-367».

Командир дивизиона похвалил экипаж за отличное выполнение задачи. Потом сказал Могилевскому: