Евгений Шумигорский - Император Павел I. Жизнь и царствование

Даже заклятые недоброжелатели Павла Петровича, после некоторого размышления, должны были прийти к заключению, что думать об устранении его от престолонаследия было возможно лишь при жизни Екатерины. «Но, — заключает Болотов, — даже тогда все трепетали и от помышления одного о том, ибо всякий благомыслящий сын отечества легко мог предусматривать, что случай таковой мог бы произвести бесчисленные бедствия и подвергнуть всю Россию необозримым несчастьям, опасностям и смутным временам и нанести великий удар ее славе и блаженству и потому чистосердечно радовался и благословлял судьбу, что сего не совершилось, а вступил на престол законный наследник, и вступление сие не обагрено было ни кровью, ни ознаменовано жестокостью, а произошло мирно, тихо и с сохранением всего народного спокойствия. Все радовались тому и не сомневались уже в том, что помянутая молва (о нежелании императрицы оставить престол своему сыну) была пустая».

По прибытии в Петербург Павел Петрович и Мария Феодоровна, прежде всего, отправились в умиравшей императрице. Видя мать свою лежащей без движения, великий князь отдался, по свидетельству современников, глубокой горести: он плакал, целовал у нее руки и, вообще, проявлял все чувства истинно любящего сына. Ночь великий князь провел в смежном со спальной Екатерины угольном кабинете, куда призывал всех, преимущественно гатчинцев, с кем хотел разговаривать или кому что либо приказывал, так что все эти лица поневоле должны были проходить мимо умиравшей государыни. Это была первая неумышленная ошибка Павла Петровича, давшая повод его врагам обвинять его в неуважении к матери. Вообще весь дворец ночью наполнялся постепенно прибывавшими, по приказанию Павла, гатчинцами, появление которых в их своеобразных формах во внутренних комнатах дворца возбуждало всеобщее удивление придворных, шепотом осведомлявшихся друг у друга о «новых остготах», дотоле невиданных даже в дворцовых передних.

Когда около трех часов утра великий князь Александр Павлович возвратился наконец к своей супруге, великой княгине Елизавете Алексеевне, не видавшей его с вечера, то вид гатчинского его мундира, которого великая княгиня никогда не видела на нем при Екатерининском дворе и над которым она постоянно смеялась, вызвал у нее потоки слез: ей показалось, что из спокойного и приятного местопребывания она внезапно перенесена в крепость.

Следующий день, 6-го ноября, Павел Петрович распоряжался уже как полновластный государь. «На рассвете через 24 часа после удара, — рассказывает Ростопчин, — пошел наследник в ту комнату, где лежало тело императрицы. Сделав вопрос докторам, имеют ли они надежду, и получив в ответ, что никакой, он приказал позвать преосв. Гавриила с духовенством читать глухую исповедь и причастить императрицу Святых Тайн, что и было исполнено» «Вслед затем, — говорит придворная запись, — отдал приказание обер-гофмейстеру гр. Безбородко и генерал прокурору гр. Самойлову взять императорскую печать, разобрать в присутствии их высочеств великих князей Александра и Константина все бумаги, которые находились в кабинете императрицы и потом запечатавши сложить их в особое место. К этому приступил его высочество сам, взяв тетрадь, на которой находилось последнее писание ее величества, и положив ее, не складывая, уже на этот случай приготовленную, куда потом положили выбранные из шкафов, ящиков и т. п. тщательно опорожненных, собственноручные бумаги, которые после были перевязаны лентами, завязаны в скатерть и запечатаны камердинером Ив. Тюльпиным в присутствии вышеупомянутых высоких свидетелей». Та же мера была принята, в присутствии великого князя Александра, и по отношению к Платону Зубову.

Агония императрицы Екатерины продолжалась после приезда Павла Петровича в Зимний дворец еще сутки. Вечером 6-го ноября, в три четверти десятого часа, великая Екатерина вздохнула в последний раз и отошла в вечность. В двенадцатом часу ночи, в придворной церкви, совершена уже была высшим духовенством, всеми сановниками и придворными чинами присяга на верность Императору Павлу Петровичу. Вместе с тем, согласно кабинетному предначертанию Павла, в первый раз со времени Петра В., принесена была присяга, как наследнику престола, старшему сыну воцарившегося государя, великому князю Александру Павловичу.

Наследие Екатерины Великой. — Темные стороны ее царствования и отношение к ним императора Павла. — Двор и общество при вступлении его на престол. — Первые распоряжения императора. — Меры по военной части. — Отношения к дворянству, крестьянству и духовенству. — Меры по гражданскому управлению. — Программа внешней политики.

Императрица Екатерина Вторая, еще при жизни своей получившая наименование Великой, оставляла Россию своему преемнику в переходном состоянии. 34 года ее блестящего царствования представляли собой ряд плодотворных, запечатленных мыслью и любовью к России трудов для укрепления и усиления государства извне и устроения его внутри. Элементы государственности и общественности, тихо созревавшие при Елисавете Петровне, при Екатерине развернулись, достигли высшего своего развития; заслуга Екатерины и состоит главным образом в том, что она умело направляла их в государственных целях огромной империи, сообразно с сложившимся до нее укладом русской жизни. Враг всякой ломки, государыня чутко прислушивалась к пульсу государственной и народной жизни и, ничего не навязывая народу, давала простор удовлетворению его потребностей, поскольку это не мешало в данную минуту крепости и силе государства. В этом смысле императрица не имела точно определенной, застывшей в подробностях правительственной программы. Она не была поклонницей крепостного права, теоретически осуждала его, а, между тем, именно в ее царствование дворянство получило значение правительствующего класса, так как в нем только она могла найти элементы к созданию русского общества в широком смысле этого слова. Очевидно, однако, что политическое и экономическое преобладание дворянского сословия представлялось ей временным, потому что при ней же положены были прочные основы к воссозданию и укреплению среднего класса народа («третьего сословия»). Каждая мера Екатерины по внутреннему строительству государства совмещала в себе и удовлетворение назревших потребностей государства, применительно к современным условиям жизни народа, и семена новых реформ, которые, сообразно новым потребностям народа и государства, органически вытекали из старых. Раз навсегда — не существовало для Екатерины. Гибкий ум ее, развитый и государственным опытом, и тщательным изучением истории, намечал этапы в народном развитии и изыскивал для него более легкие, более осуществимые пути. Государственная машина работала сильно, но тихо, без шума и толчков; проявлениям частных неудовольствий, влиянию отдельных личностей, Екатерина могла при этом не придавать особого значения.