Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Несмотря на военные и политические заботы, Черчилль нашел время для того, чтобы написать послание с соболезнованиями Юберу Пьерло, премьер-министру Бельгии, находящемуся в изгнании.

Даже во время войны происходили трагедии, которые не имели никакого отношения к пулям и бомбам, но обычно под ежедневным натиском других печальных событий их как-то забывали. Двумя днями ранее, примерно в половине четвертого дня, машинист экспресса, следовавшего от вокзала Кингс-Кросс в Ньюкасл, заметил небольшое падение тяги двигателя, показывавшее, что где-то в составе задействован стоп-кран. Он продолжал движение, рассчитывая остановиться у ближайшей сигнальной будки – на случай, если ему понадобится вызвать помощь по телефону. После того как кто-то потянул за второй стоп-кран, машинист совершил полное торможение, для которого (с учетом скорости поезда и того факта, что он ехал по длинному уклону) потребовалось около трех минут.

Последние три вагона 11-вагонного поезда занимала сотня мальчиков, возвращавшихся в Амплфортский колледж – католическую школу-интернат, расположенную в живописной Йоркширской долине. Состав успел проделать примерно половину пути до Амплфорта со скоростью более 50 миль в час, когда некоторые из мальчиков (видимо, от скуки) начали кидаться друг в друга зажженными спичками. Одна из них упала между сиденьем и стенкой вагона. Сиденья были сделаны из фанеры и снабжены подушками, набитыми конским волосом; а стенки вагонов были деревянными. Огонь начал гореть между сиденьем и стенкой – и какое-то время никто этого не замечал. Потом огонь усилился и вскоре, под ветром, дующим в открытые вентиляционные отверстия, стал подниматься по стенке. Вскоре пламя охватило весь вагон, наполнив его густым дымом.

При пожаре погибли шесть мальчиков, семь получили травмы. Двое из погибших оказались сыновьями бельгийского премьер-министра.

«Ваше превосходительство, мой дорогой, – писал Черчилль 30 апреля, в среду. – Бремя официальных обязанностей лежит на ваших плечах поистине тяжким грузом. Я хотел бы сказать вам, как глубоко я сочувствую тому, что вам приходится нести и это новое бремя личной утраты и скорби» [1035] Gilbert, War Papers , 3:577. .

В этот же день на аэродроме завода «Мессершмитт» близ Мюнхена Рудольф Гесс собирался предпринять очередную попытку. Он уже сидел в своем самолете, включив двигатели и ожидая разрешения на взлет, когда один из его адъютантов, Пинч, подбежал к кабине. Пинч передал ему послание от Гитлера, приказывавшего, чтобы Гесс заменил его на церемонии, которая должна будет пройти на следующий день, 1 мая – в День труда – как раз на заводе «Мессершмитт», где Гессу следовало удостоить нескольких человек, в том числе и самого Вилли Мессершмитта, звания пионера труда.

Гесс, разумеется, подчинился требованию Гитлера. Фюрер был для него всем. Позже в одном из писем Гитлеру он заявил: «На протяжении этих двух десятилетий вы наполняете мою жизнь» [1036] Цитируется по: Stafford, Flight from Reality , 142; "Studies in Broadcast Propaganda, No. 29, Rudolf Hess, BBC," INF 1/912, UKARCH. . Он видел в Гитлере спасителя Германии. «После краха 1918 года теперь благодаря вам снова стоит жить, – писал он. – Для вас и для всей Германии я возродился и сумел начать все заново. Для меня, как и для других ваших подчиненных, это редкая привилегия – служить такому человеку и следовать его идеям с таким успехом».

Он вылез из кабины, спустился вниз и вернулся в Мюнхен готовиться к завтрашнему выступлению.

В ту же среду лорд Бивербрук подал Черчиллю очередное заявление об отставке. «Я принял решение покинуть правительство, – писал он. – Единственное объяснение, какое я могу представить, – плохое состояние здоровья».

Он смягчил эти слова признанием их давней дружбы: «С глубокой привязанностью и симпатией вынужден завершить наши официальные контакты».

И добавил: «Позвольте мне сохранить наши личные отношения» [1037] Beaverbrook to Churchill, April 30, 1941, BBK/D, Beaverbrook Papers. .

Черчилль наконец уступил. Как министр авиационной промышленности Бивербрук превзошел все ожидания, но при этом он безнадежно отравил отношения между МАП и министерством авиации. Сейчас и в самом деле пришло время, когда Бивербруку следовало бы покинуть свой пост, но Черчилль все-таки пока не желал, чтобы его друг ушел совсем, да и Бивербрук этого пока не хотел (собственно, такая ситуация часто складывалась и прежде).

1 мая, в четверг, Черчилль назначил его на должность «государственного министра», и Бивербрук после очередных протестов («Вам бы лучше просто позволить мне уйти») согласился на эту работу, хотя он сознавал, что название этого поста столь же туманное, как и соответствующие полномочия, состоявшие в том, чтобы надзирать за работой комитетов, управляющих всеми британскими министерствами, ответственными за промышленное производство. «Я готов стать и министром церковных дел», – пошутил он.

Хотя многие в Уайтхолле, несомненно, встретили это новое назначение с ужасом, его неплохо приняла общественность – по словам журналистки New Yorker Молли Пантер-Даунз, писавшей, что люди «ждут не дождутся победы в этой войне и они надеются, что недавно воскрешенная должность государственного министра подразумевает наличие некоей "кочующей" комиссии, способной искоренять неэффективность и ведомственную волокиту везде, где с ней столкнется. Это назначение приветствовали восторженно» [1038] Panter-Downes, London War Notes , 147. .

В тот вечер Черчилль и Клементина после ужина отправились на ночном поезде в еще одну экспедицию в разрушенный бомбардировками город, на сей раз в Плимут, важный морской порт на юго-западе Англии, который только что подвергся последнему из пяти массированных ночных рейдов, обрушившихся на Англию всего за девять суток. Управление внутренней разведки сообщало об этом без обиняков: «На данный момент Плимут как деловой и коммерческий центр процветающего сельского региона перестал существовать».

Это посещение потрясло Черчилля так, как еще не потрясала ни одна из его поездок в города, пострадавшие от бомбежек, и произвело на него глубочайшее впечатление. Сам объем разрушений, порожденных пятью ночами бомбардировок, затмевал всё, что он видел прежде. Целые микрорайоны оказались стерты с лица земли. В районе под названием Портленд-сквер прямое попадание в бомбоубежище мгновенно убило 76 человек. Черчилль посетил местную военно-морскую базу, на которой в ходе этих рейдов погибли и получили ранения многие моряки. Сорок раненых лежали на койках в спортзале, а в другом его конце, за коротенькой занавеской, приколачивали крышки к гробам, где находились их менее везучие собратья. «Стук молотков наверняка жутко было слышать раненым, – писал Джон Колвилл, сопровождавший Черчилля, – но разрушения оказались такими, что этим больше негде было заняться» [1039] Colville, Fringes of Power , 1:452. .