Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945
- Название:В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Центрполиграф ООО
- Год:1945
- ISBN:978-5-9524-5569-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945 краткое содержание
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Когда с едой было покончено, мы немного послушали радио – старенький приемник, оставшийся в дежурке. Но танцевальную мелодию поймать не удалось, так как все радиостанции передавали на французском последние немецкие новости и выигрышные числа лотерей.
Сегодня опять было душно и никаких признаков прохлады не наблюдалось, хотя наступил уже поздний вечер. После ужина рубашка по-прежнему прилипала к его спине, как и в обед, когда «он» задремал, положив голову на скоросшиватели.
Ц. подошел к окну и распахнул его – на западе стало видно белесое небо с небольшими облачками, которые казались белее, чем тлеющие фитили. На улице было еще светло как днем, и в помещение хлынул поток горячего воздуха.
– Смотрите скорее! – воскликнул Ц. – Наша прелестная подружка снова показалась! Проклятье! Она вновь уходит!
Он имел в виду девушку в коротеньком шелковом пеньюаре, которая по вечерам иногда на несколько минут выходила на балкон – узкое пыльное решетчатое сооружение, опоясывавшее весь этаж напротив. Судя по ее не совсем развитым формам, она была еще совсем юной. В ее вырезе на груди ничего не просматривалось.
Они и раньше частенько наблюдали за ней через щели жалюзи. Сейчас же из комнаты, куда она скрылась, послышались звуки пианино – выполнялось упражнение для пальцев по всей клавиатуре. В мозгу поневоле возникала картина карабкающегося наверх усталого человека, которому не хватает дыхания. Звучание напоминало жалобное стенание древнего комода, и создавалось впечатление, что струны пересохли, а молоточки потеряли войлок. Правда, оно было все же лучше, чем тот душераздирающий плач, который издавала вышедшая из ума седовласая старушка. Зовя свою кошку, она в полураздетом виде целыми днями шаркала по комнате при широко открытым окне.
На улице, похоже, стало еще светлее. И никто не замечал горевшие на столах ночники, хотя желтоватый отблеск простыней – постели были уже разобраны – напоминал об этом.
Из-под подушки в его номере высовывался уголок красочно иллюстрированного журнала «Через замочную скважину». «Он» взял его в руки и начал листать, рассматривая неприличные фотографии. В нем, в частности, было сделанное со спины фото молодой женщины в одних коротких кожаных штанишках. При этом на этих штанишках на ягодицах имелось большое овальное окошко. На следующей странице красовалось изображение той же сомнительной дамы, но внизу уже совершенно оголенной. И только ее спину прикрывал плотно зашнурованный корсет из черного шелка.
Зевая, «он» снова бросил журнал на кровать и подумал: «Лучше я это отложу на потом, а сейчас прогуляюсь на свежем воздухе. Все равно при такой жаре ни одна свинья заснуть не сможет…»
…Золотой циферблат часов на здании военного министерства уже не просматривался, так как наконец-то стало темно. И похоже, что сумерки спустились не с неба, а выползли из-за стен зданий и их каменных пор, походя на невероятно мягкую пыль.
«Что за странный, какой-то спотыкающийся цокот копыт там, в конце бульвара? – подумал «он». – Жандармы или пожарные на лошадях? Им надо быть внимательнее, чтобы не приклеиться к мостовой, а то днем асфальт от жары буквально расплавился».
На станции «Сольферино» «он» по лестнице спустился в метро. На лестнице тянуло сквозняком, и трудно было определить, каким именно воздухом – прохладным, влажным или теплым. Уже в вагоне ему пришла в голову мысль: «Лучше всего выйти возле церкви Святой Троицы, только не на площади Пигаль [25]».
С него этого района уже хватило. Хорошо еще, что подходило время «вечерней зари», и к тому моменту, когда «он» прибудет на место, вся солдатня оттуда уже уберется. До полуночи, когда начнут появляться офицеры, у него была возможность спокойно обстряпать свои дела. На уличных лестницах стояли только нищие, а вокруг сновали лишь горничные с корзинами постельного белья.
К вечеру девушки в заведениях переодевались, надевая на себя, вместо предназначавшихся для обслуживания солдат простеньких халатиков, зеленые или розовые кимоно и посеребренные шлепанцы с лебединым пухом. Улицы уже опустели и были доступны только для владельцев ночных пропусков. Наступал час немецких гражданских служащих.
Стало совсем темно, и этим было все сказано. Уже в двух шагах ничего не различалось. Темень все сгущалась, а жара не отпускала – ни малейшего дуновения ветерка.
Здесь, на улице де Клиши, духота сделалась совсем нестерпимой. Не видно было ни одного вояки, и при движении раздавался только чмокающий звук резиновых подметок на его обуви. Перед ним в башмаках на деревянной подошве куда-то торопилась невысокая женщина. Но она все время прихрамывала, и ему пришлось ее обогнать. Заводить знакомство с ней у него желания не было, хотя «он» и прекрасно понимал, что дама наверняка попытается с ним заговорить. К тому же в такой кромешной темноте можно было делать все, что угодно, – никто бы ничего не заметил.
При входе в «Шехерезаду» горел синий свет, отражавшийся на козырьке фуражки ночного портье и на крышах двух лимузинов.
«Интересно, что за сброд издает такие стонущие звуки в подворотне?» – подумал «он».
Тем временем оттуда, что-то бормоча себе под нос, шатаясь, появилась какая-то дама в короткой юбке и светлых чулках. Широко расставив руки, она попыталась перегородить тротуар.
«Совсем пьяная баба», – пронеслось у него в голове, когда «он», сделав обманное движение, обогнул ее.
Стеклянная дверь распахнулась прежде, чем ему удалось нажать на кнопку звонка.
«Странно, раньше они заставляли входящих трезвонить довольно долго. А теперь? Что же случилось?» – удивился «он».
Помимо люстры, бездымно светившей на потолке, нововведением был и жужжащий вентилятор. На широком диване, на котором раньше умещалось до восьми человек, одиноко лежала лишь грубошерстная шляпа. Через мгновение появился какой-то мужчина без пиджака, в роговых очках и с потной лысиной, внешне напоминавший кинооператора или рабочего сцены…
Тут вышла администраторша в черном шелковом платье с белой вставкой. Держа веер в одной руке и насквозь мокрый носовой платок в другой, эта довольно дородная дама, обычно бегло говорившая по-немецки, начала, перемешивая немецкие и французские слова и еле переводя дух, сбивчиво причитать:
– Ах, господи… Добрый вечер… Ради всего святого скажите, что произошло…
– О чем вы? Что случилось?
– А где ваши друзья и господа офицеры? Все ушли, боже мой…
– При такой жаре, мадам…
– О чем вы говорите, дорогой господин! Все солдаты отправились в Россию. Вчера ночью из Парижа по железной дороге туда выехали целых две дивизии.
– Что за чушь! Откуда эти слухи? Уверяю вас, мадам…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: