Феликс Хартлауб - В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

«Это, конечно, не первоклассная дама, скорее наоборот, но она, по крайней мере, не задает ненужных вопросов. Но как дать ей знать?»

Такие мысли пронеслись у него в голове, и «он» поднял было уже руку, чтобы указать на нее, как вдруг подумал, что тем самым может обидеть других прелестниц. К тому же имя его избранницы начисто вылетело у него из головы.

«Как же ее зовут? – мучительно вспоминал „он“. – Ивонна? Иветта? А может быть, Мадлен?»

Но тут случилось чудо. Казалось, что женщина действительно прочла его мысли. Тихо проговорив «пардон», она слегка пожала плечами и стала продираться сквозь ряды своих подружек.

Ситуация сразу же разрядилась, и остальных женщин как ветром сдуло. Они просто повернулись кругом и вышли из комнаты. Те, что лежали, тоже поднялись, блеснув рукавами своих нарядов и пряжками поясов, и в мгновение ока помещение опустело. Только на лестнице стали слышаться их голоса, да и те вскоре утихли. Причем никто при этом не смеялся.

Тем временем девушка села ему на колени и нежно проворковала:

– Вы меня узнали?

По прямому как стрела отрезку пути поезд плавно мчался сквозь леса. Полянки были окутаны голубым туманом. На дубовых листочках преобладал коричневатый оттенок. В некоторых местах они уже засохли. Бесконечные аллеи, на которые красиво падали тени с каким-то сказочным фиолетовым оттенком, казалось, спешили навстречу железнодорожной насыпи, чтобы поделиться с ней частью своей листвы. Небо на западе еще освещалось лучами заходящего солнца. Они медленно гасли, уступая дорогу притаившейся в лесах ночи.

Бездонное ясное небо жило своей жизнью, играя только ему одному свойственными красками. Огромные вороны нестройными рядами куда-то спешили вдоль отвесной стены из листьев, и создавалось впечатление, что они на протяжении всего этого жаркого дня не имели иной цели, как достичь опушки бескрайного леса.

В купе душно и царит полумрак, а загорелые и красные лица попутчиков пышут набранным в течение дня жаром. Багажные сетки до отказа забиты ранцами и противогазами. В специальном, зарезервированном купе для курьеров в вагоне первого класса, тесно прижавшись друг к другу, сидят немцы в гражданский одежде и две француженки. В Париже им предстоит провести всего одну ночь, но они еще об этом не знают. На следующее утро их ожидает командировка в город Сен-Мало.

Рядом едут солдаты, опустив свои зады на обитые плюшем сиденья, в результате чего стрелки на коленях их пошитых из грубой ткани форменных брюк критически натянулись, грозя вот-вот лопнуть.

Один из сидящих в купе, разместившись у окна и насвистывая, непрерывно проводит рекогносцировку местности. У него высокий лоб и дерзкий орлиный нос. Другой же, как выяснится позже, юный студент из его родных мест, постоянно потеет, стонет и то и дело касается своими острыми коленями француженки, на почве чего между ними уже давно начался конфликт. Несмотря на свои извинения, студент старается всех отпихнуть, чтобы получить больший простор.

Откинувшись назад, «он» устроился поудобнее и стал наблюдать за своей соседкой. Она сидит на краешке мягкого сиденья, направив колени в сторону выхода и демонстрируя свое безразличие. Можно было видеть лишь ее спину в свободного покроя красном шерстяном платье и золотистую гриву волос. Внешность у нее довольно заурядная, но ему так не кажется. «Он» чувствует себя все более неуютно, но продолжает изображать праведника, тогда как остальные не скрывают желания провести с ней время наедине. В их взглядах можно прочитать: «Мы тоже умеем себя вести как джентльмены, но эта шлюха…»

Желая произвести благоприятное впечатление на спутницу не свойственным ему звучным басом, «он» рассказывает о своих подвигах и спецзаданиях, о том, как производил топографическую съемку для полевых аэродромов и о том, что прошло всего три месяца с того момента, как его перевели из действующей армии. При этом, как бы вскользь, «он» замечает, что французы снова стали вести себя слишком нагло, надеясь на победу русских.

– Но на это рассчитывать не приходится. Через три недели с русскими будет покончено, – с апломбом заявил «он».

Немцы в гражданской одежде в разговорах участия почти не принимают. Того же, с кем «он» преимущественно беседует, больше беспокоит то обстоятельство, что солдат не признал в нем лейтенанта, находящегося в отпуске.

Голоса солдат в соседнем купе, несмотря на приглушающие звук стены вагона, звучат громко, а их желание познакомиться с хорошенькими француженками и плохо скрываемая гордость победителей придают им грозные оттенки. Поэтому стоящие в жилетках в проходе спортивного вида молодые спутники француженок все чаще переводят озабоченные взгляды с раскрасневшихся солдатских физиономий на курьерское купе.

Другой француженке, сидящей в уголке мягкого купе рядом с проходом, тоже приходится нелегко. Ей безмолвно приходится сносить удвоенное внимание со стороны трех одетых в гражданское немцев. Сидящий напротив нее буквально сверлит ее своими маленькими голубыми глазами, посверкивая толстыми стеклами роговых очков. Этот человек постоянно нервно потирает руки, вздувшиеся жилы которых не могут скрыть даже длинные рукава его рубашки. Не сводит глаз с нее и второй попутчик, сидящий рядом с первым. Правда, время от времени он бросает взгляд за окно и начинает комментировать увиденный пейзаж, например: «Сейчас мы подъезжаем к Сене… Там должен располагаться город Мелен».

Однако когда его земляки, оторвавшись от своих дум, приходят в себя и начинают на его слова реагировать, «он» все свое внимание переносит на объект своей охоты, изо всех сил стараясь завлечь ее в расставленные им сети. «Он» становится неразговорчив и отвечает нервно и коротко, а то и вовсе не удостаивает ответом своих товарищей.

Тем временем его жертва торопливо до ворота застегнула все пуговицы на своей шелковой блузе в стиле мужской сорочки и набросила на себя жакет сопровождавшего ее молодого человека. Затем она энергично откинула голову на мягкий подголовник и попыталась заснуть. За этим, закинув ногу на ногу, внимательно наблюдали соседи по купе. Однако сквозняк старался разлепить ее веки. К тому же на лбу у нее выступили капельки пота. Но француженка лишь облизала алые губки и втянула в себя воздух.

Когда она открыла глаза, со всех сторон ей предупредительно стали протягивать сигареты. «Он», заботливо прикрыв зажигалку ладонью от сквозняка, предложил огонек. Ее же трое попутчиков по купе вспомнили о своих зажигалках слишком поздно. А поезд все продолжал мчаться сквозь темные лесные массивы, и в наступивших сумерках ее лицо смотрелось лишь как золотисто-коричневый овал.