Леонид Ливак - Жила-была переводчица

То, что я хочу – всегда, всегда сбывается.
То, что я хочу – не сбудется вовек.
Счастьем сердце полно. Счастье разростается,
За пределы счастья рвется мысли бег.
Я – улыбка мая, я душа певучая –
Все мне песен надо, надо мне весны.
Я – любви признанье, ласка страсти жгучая, –
Поцелуев жарких сны мои полны.
Мир переверну своей рукой упорною,
Под броней презренья – не боюсь я ран…
Что же надломить ту силу непокорную
Витязя не шлешь ты, сильный вражий стан?

На языке воздушных слов
И очарованных созвучий
Пою расцвет души могучей,
Освобожденной от оков!
На языке, забытом мною,
Пою о том, что я одна,
Что я царицей рождена,
А не смиренною рабою!
На языке моем родном
Пою о счастье пробужденья –
Одной, без страсти и томленья,
На ложе чистом, ярким днем.
Пою, пою, как ключ весенний,
На языке твоих стихов,
Для утра, солнца и цветов,
Для вечно-юных песнопений!

Oh, laisse, laisse-moi ne point t’aimer!
Je suis ta sœur, et ta maman chérie,
A tout jamais parfumeront ta vie
Mes blancs muguets sur ton chemin semés!
Mais si tu veux la rose éblouissante
Dont la corolle est teinte de mon sang, –
Je bondirai, terrible et menaçante.
Me vaincra-t-il, ton bras puissant?
Et si, vaincu, mon corps inanimé
Perdait à flots ses forces écoulées –
Que ferais-tu des roses étiolées?
Oh, laisse, laisse-moi ne point t’aimer! [399]

Опять одна, опять вольна
Я как скользящая волна,
Опять, опять могу мечтать,
Мой дальний витязь, о тебе,
Мой светлый князь, ты вновь, смеясь,
Зовешь меня, зовешь к борьбе.
Не победишь! Но не склонишь
Во прах надменной головы,
И будем мы сквозь дали тьмы
Смотреть, как царственные львы…
Ты не прийдешь, и жизни ложь
Не осквернит моей мечты
Ты поцелуешь, не сомнешь
Моей лилейной красоты…
Тебя здесь нет, но ты мой свет,
Тобой светя, к тебе иду.
И любят люди, как звезду,
Моих движений каждый след.

Ne me tourmente pas, lorsque, naissant de l’ombre,
Le jour sourit au charme du printemps,
Lorsque le rêve dans les feuilles sombres
Frissonne en chuchotant.

Ne me tourmente pas, quand les esprits se taisent
Et que la force est morte dans mon sein,
Et que je dis, baissant mes cils qui pèsent –
Oh, viens! Oh viens! Oh viens!

Ne me tourmente pas lorsque les bois frémissent,
L’orage gronde dans le ciel plombé,
Les pleurs brûlants sur mes paupières glissent
Et n’osent point tomber.

Ne me tourmente pas lorsque j’attends meurtrie,
Te maudissant et t’appelant toujours,
Lorsque, t’aimant, je ne suis que folie,
Et je suis toute – amour.

Послушай, Ниньчик, в стране не нашей
Есть много грозных и добрых фей.
Одна есть фея, сестер всех краше,
Всех лучезарней – и всех бледней.
Богатств несметных, даров чудесных,
Она так много дарила всем,
Что раз к чертогам существ небесных
В слезах вернулась с земли ни с чем.
Я услыхала, как горевала
Она меж гордых сестер одна –
«Сейчас над домом я пролетала,
Там плачет Ниньчик, – а я бедна!
Я раздарила свои червонцы,
Червонцы-звезды, волшебный клад;
Сотканный ярко из нитей солнца
Служанке бедной дала наряд.
Смеясь, бросала в тот мир для шутки
Алмазов горсти я как песок,
Я Сандрильоне, моей малютке,
Дала хрустальный свой башмачок.
Я без порфиры сижу на троне,
Мой жезл чудесный бессилен стал.
И нет рубинов в моей короне,
Опустошенный, мой сад увял…»

Фея света! Пред тобой
Дай склониться мне с мольбой.
Вместо кладов золотых,
Смех возьми из уст моих.
Вместо солнечных одежд, –
Яркость радужных надежд,
Пусть душой моей одет,
Ниньчик сам рождает свет,
Пусть сверкает, как алмаз,
Чистый блеск лучистых глаз,
Пусть, как дивные цветы,
Расцветут ее мечты!
Фея света мне вняла,
Дар с улыбкой приняла…
Новый смех затрепетал…
Ниньчик плакать перестал!

Рыдайте! Рыдайте!
Он умер, герой моих песен и снов!
Он умер!
Сильнее людей был он, краше бессмертных богов!
Рыдайте! Рыдайте!
В очах его темных душа утопала моя.
Он умер!
К нему приближаясь, касалась Всевышнего я!
Рыдайте!
Хоть живы те очи, но нет в них моей нераздельной души.
Красой не моею немые черты хороши!
Он умер!
Сливалась я с ним как с волною волна!
Рыдайте, рыдайте,
Одна во всем мире, навеки одна я, одна!
Он умер.

26 апреля

Песня боли, песня жгучая
Против воли зарождается,
Нестерпимой пыткой мучая
Страшным стоном вырывается!
Ах, молчи, молчи, жестокая!
Не звучи ты злым презрением:
Боль души, печаль глубокая
Заливается не пением!
Так зачем же звуки мерные
Будят рану растравленную,
Ядовитые, неверные,
Хлещут сталью раскаленною?
Замирает кровь кипучая,
Сердце в муках разрывается, –
Песня боли, песня жгучая
Против воли зарождается!

Если, медленно падая,
Капли жгучей смолы,
Мучителей-демонов радуя,
Оттеняют чудовищность мглы, –

Мне всегда представляется,
Будто вновь я живу .
И сердце мое разрывается,
Но впервые – мне все – наяву .

Вижу всю преисподнюю ,
Боль растет и не ждет.
Но славлю я благость Господнюю!
Это было! Он в ад снизойдет!

Эта мгла – не обманная,
Лжи в страданиях нет.
Привет новизне ! О, желанная!
Буду мучиться тысячи лет! [402]

Я ушла из кельи тесной,
От безумия и горя,
Далеко, к стране чудесной,
В светлый край родного моря.
Долго взором измеряла
Я лазурные просторы…
Сердце в страхе застонало –
Обступили море – горы!
Гор упрямых, гор железных,
Тяжело сомкнулись звенья…
Море вздохов бесполезных –
Подневольное томленье!
Не мани ты далью нежной,
Море, плачь земной юдоли!
Мир надзвездный – мир безбрежный,
Он единый чужд неволи!