Леонид Ливак - Жила-была переводчица

К. Бальмонт.

Пасси. 1922. 2 апреля.

Люси, я только что собирался писать Вам, как пришло письмо от Вас. Мне хотелось сказать Вам, что я очень-очень, что я совсем особенно ценю Ваше благое желание меня переводить, и Ваша манера переводить меня мне нравится настолько, что уже не подходит здесь это маленькое слово: «Нравится». Нет, не нравится, это гораздо больше, это – радость угадания моей души другою душой, родной и видящей. Я буду горд и счастлив, когда эти страницы появятся в печатном виде.

Вчера я был с Еленой у Роша [483]. Voilà un type [484]. Вы его пронзили [485]. Расскажу при свидании. Впрочем, он похож на гимназиста, который горд своим саморазвитием. Он мне объяснял Куприна [486]и Достоевского.

Рош выразил, кажется, неподдельную радость, узнав, что Вы уже кончаете перевод, а также, что я уже прочел часть его. О романе он дважды сказал, что возьмет его.

Меня огорчило, что перевод Щупак [487]Вам не пригодился. Но, на досуге обдумав все, я ждал, что Вы именно так напишете. Сотрудничество в тонкой работе – вещь нестерпимая.

Перевод моего романа я не хочу навязывать Вам *, но если бы Вы захотели его переводить, я был бы счастлив и не стал бы с этой работой торопить Вас так, как торопил с «Visions Solaires». Во всяком случае, будете Вы его переводить или нет, мне хочется прочесть его Вам в отрывках. Когда мы свидимся, условимтесь, и я приеду к Вам на целый день (на поезде!). Да?

Мои Вас целуют. Привет.

Ваш

К. Бальмонт.

*Рош предполагает, что роман будете переводить Вы.

Бретань. 1922.IV.24. Вечер.

Люси, мой милый друг, я читаю и перечитываю Вашу работу [488]. Но она исполинская! Теперь, имея ее всю, я изумлен, я растроган, я восхищен, что такую работу Вы сделали так скоро и так хорошо. Не нахожу слов признательности.

Я кончаю последнюю главу «Мексики». Все их высылаю Вам завтра утром. В течении этой недели верну и все остальное.

Я отметил то, что мне не нравится, и с чем не согласен, карандашом на полях и в тексте. Чего не захотите или не сможете изменить, оставьте – как сочтете нужным. Вы увидите, что я прошу очень малых изменений. Отдельные слова могут быть переданы более образно. В 3-х – 4-х местах есть неточность. Есть 3–4 пропуска.

Не имею сейчас возможности сделать справку – le или la, по-Французски, свастика . Мне кажется – le, у Вас – la (в «Mosaïque Fleurie»). Напишу в следующем письме.

Пожалуйста, пошлите мне тотчас же Русские тексты «Японии» и «Океании» (у меня лишь часть дубликатов).

Милая, когда я был в Париже, у меня были события внутреннего порядка, которые меня поглотили и растерзали [489]. Когда-нибудь скажу. А пока не дивитесь и не сердитесь, что я выказал Вам так мало внимания. Когда я был у Вас в последний раз и слушал забавную декламацию мальчика, мне было так тяжко, что я каждую минуту боялся рухнуть в обморок на пол [490]. Хорошая была бы картина. Меня возвращала к жизни Ваша Николь [491]. Я боюсь, что, увидав ее еще однажды, я в нее окончательно влюблюсь. И Марианна тоже прелестна. Люси, целую Ваши руки.

Ваш К. Бальмонт.

P. S. Люси, я разобрал ящик с заветными книгами и нашел «La migration des symboles» par le comte Goblet d’Alviella, и книжечку L. de Milloué, «Le svastika». Я прав.

Сегодня ночью буду читать Ваш перевод «Египта».

Как, верно, Вам было трудно переводить «Молитву» Словацкого [492]! С Польского на Русский гораздо легче ее переводить, и то было местами трудно. Но какая это сильная и живописно-выразительная поэма!

St.-Brévin-les-Pins,

Loire Inférieure.

1922.IV.27.

Люси, милая, я дочитал последнюю страницу Вашей работы и я счастлив, что Вы ее сделали. Это будет такая полная, такая цельная книга, и она так изящна во Французской одежде, каждая страница звучит, а такие страницы, как последние страницы «Мексики», как многие страницы «Египта», как все страницы «Японии» и «Океании», не только звучат, но и поют.

Только теперь, прочтя Вашу тщательную, тонкую работу целиком, я вижу, сколько труда, и сколько угадчивости, сколько вдохновения вложили Вы в нее.

Я послал Вам сегодня Египетские очерки и первый очерк Океанский, текст которого у меня нашелся. Завтра, верно, получу от Вас другие тексты, сверю, и верну Вам все остальное.

Я отметил места, с которыми не согласен. Их немного. Если, по размышлении, Вы в чем-либо не согласитесь со мной, Вы можете настаивать на своем, и я не буду оспаривать. Ведь Вы Французский язык знаете бесконечно лучше меня, и, быть может, некоторые места, мне не нравящиеся, я вижу слишком Русским зрением.

Меня огорчило, что почти все стихи в «Океании» Вы выпустили. Но, может быть, так будет стройнее.

Частности. Я всегда пишу с большой буквы слова: Солнце, Луна, Море, Океан. После двоеточия всегда начинаю фразу с большой буквы. Пожалуйста, соблюдите это. Не знаю, как Французы пишут имя Египетской богини Тэфнут. Вы пишете ph , Англичане пишут f .

Неточностей во всем этом множестве страниц вряд ли наберется десяток.

Буду с волнением ждать того дня, когда Вы отнесете всю рукопись Боссару.

Откликнитесь. Елена целует Вас. Приветы.

Ваш

К. Бальмонт.

1922. 1 мая.

Бретань.

Люси, от Вас нет отклика. Я беспокоюсь, захворали ли Вы или кто-нибудь из Ваших близких. Елена, желая помочь мне скорее прочесть весь Ваш перевод, разыскала в своих сундуках дубликатные листки «Японии» и «Океании». Я все сверил, не нашлось только «Фейного Творчества» [494], но я его помню наизусть (кроме имен). Таким образом, сегодня к Вам уехали последние очерки. Эти последние очерки нравятся мне больше всего, хотя, как я говорил, мне нравится очень и все, целиком.

Ваш К. Бальмонт.

Бретань. 1922.V.3.

Люси, милая, Вы-таки свалились [495]. Когда я был у Вас в последний раз, на Вас уже лица не было. Хочу думать, что Вам теперь лучше.

Все мои соболезнуют Вам и шлют приветы.

Перебирая бумаги, я нашел свой старый очерк о Поль Форе [496]. Сомневаюсь, чтобы Вы его знали, и, полагая, что Вам будет приятно его прочесть, посылаю.

Целую Ваши трудолюбивые руки, и кланяюсь Марселю.

Ваш

К. Бальмонт.

Бретань. 1922.V.4.

Люси, отвечаю на Ваши соображения.

Со всеми Вашими пропусками я согласен. Конечно, мне неизбежно жаль, что пропуски есть, но я сам вижу, что так стройней.

Заглавия частей книги все мне нравятся.

На первой странице (Вы не упомянули) ведь будет: «Visions Solaires. Impressions de voyage»?

P. 58. «Нужно беречь наши бедные глаза». Это, сколько помню, говорит батюшка в «L’ Intérieur» Мэтерлинка [498].

124. «répandre l’eau» меня немного удивило, но это верно. Некоторые отметки лишь указывают, что мне хотелось бы замены синонимом. Но я не настаиваю.

128. Сколько знаю, – Tecu c istecatl – правильно. Правописание имен Мексиканских, как и Египетских, весьма произвольно и капризно.