Леонид Ливак - Жила-была переводчица

Зачем Вы мне послали эти 60 франков? Поистине, весь шоколадный пирожок целиком принадлежал Вам. Однако сердечное спасибо, и с мальчишеским своекорыстием я отправляю подаренную половину в рот.

Рецензию из «Echo de Paris» я прочел с удовольствием весьма большим. Верну Вам ее завтра.

В «Le Monde Nouveau» напишу сегодня же.

Рошу писал дней пять тому назад, спрашивал о корректурах и о формальном его решении насчет романа, который, «опираясь на его доброе слово, я поручил переводить M-r S. Murat, Французу, знающему Русский язык так же хорошо, как Французский». О Вас я еще раньше сообщал ему, что Вы слишком утомлены, чтобы взяться за роман, но что, конечно, Вас я предпочитаю кому-либо. Думаю, что, если он не в отъезде, дня через 2–3 будет ответ.

Как жаль, что Вам уже надо возвращаться к работе. Передайте наш привет Марселю.

Шлю Вам два последние стиха [530]. Хочется знать Ваше ощущение от них.

Светлых снов Вам, и радости покоя.

Ваш,

К. Бальмонт.

Бретань. 1922. 17 августа.

Милая Люси, я написал носительнице красивого имени Солянж Санглин [531], или вернее религиозно переписал Ваше к ней письмо, сделав вид, что это я так великолепно владею французским языком и куртуазным искусством об одной вещи сказать двенадцать слов, из которых одно приятнее другого для слушающего или читающего. О, если б я владел этим даром, я бы, верно, давно прославился в Париже и не ждал бы от каменных управляющих книгоиздательских фирм совершенно напрасно ответа на свои письма и корректур своих книг.

Август вступил во вторую половину, молчание боссаровского молодца грубо продолжается, и в третий раз я уж, конечно, писать ему не буду, хоть провались вся Земля в тартарары.

Если Вы имеете теперь возможность, пошлите, пожалуйста, две первые части моего романа Ольге Николаевне Можайской, 5 бис, улица Анри Мартэн, а 3-ю часть Сержу Мюра, 18, улица Палестины.

Сколько еще будете жить в собственном своем доме? И что делаете?

Мы постановили выбраться отсюда в Париж, а если в Париже ничего не найдется, то в Клямар или Фонтенэ-о-Роз. В начале сентября Анна Николаевна поедет в Париж на поиски, а мы останемся до начала октября. Если, однако, она быстро не найдет, переедем в конце сентября. Я так говорю. Мы так хотим. Но что из этого выйдет, не знаю. Мои берлинские десятки тысяч марок превращаются в малюсенькие франки. Но здесь топь и надежды влекут в Париж. Полагаю, что это будет крушение всей моей жизни во Франции. Однако еще не падаю духом. Возвращаю статью о Вас, или вернее о нас, или еще вернее сумму цитат из Вашей работы, которую да дарует мне Судьба увидеть напечатанной.

Ваш,

К. Бальмонт.

Бретань. 1922.VIII.18.

Люси, я вчера писал Вам, а сегодня получил № «Amérique Latine» с Вашим прекрасным переводом моих Мексиканских страниц [533]. Не нужно ли написать несколько строк в редакцию и не будете ли Вы добры составить это письмо? – Меня пригласили прочесть осенью в Сорбонне какую-нибудь лекцию по-Французски. Если «Visions Solaires» в октябре еще не выйдут [534], – что, кажется, очевидно, – я думаю прочесть «Океанию». Если же они выйдут, может быть, Вы захотели бы перевести «Лики Женщины в поэзии и жизни» [535]? Я пошлю Вам эту вещь, быть может, она Вас заинтересует. Но это, конечно, отнюдь не новая обязанность. – У меня сидит Миррочка, мешает мне и говорит, что у Вас «очень молодое лицо». А я прибавляю: «И душа».

Ваш К. Бальмонт.

Сосны. 1922.VIII.30.

Люси, милая, куда же Вы пропали? Я писал Вам несколько раз. Откликнитесь. Очень скучно и тяжко, когда даже Вы молчите.

Шлю Вам один из последних стихов [536].

Получил письмо от Кати, целую повесть. Она расспрашивает о Вас и шлет Вам свой привет.

Я немного живу. Это – противоположность детской формулы: «Она немного умерла» (обморок).

Светлых снов.

Ваш,

К. Бальмонт.

P. S. Привет Вашим девочкам, если они уже с Вами.

1922. 7 сентября. Сосны.

Люси, наконец весточка от Вас. Рад, что у Вас нет никакого несчастия.

Корректур, ни письма, не получал. Будьте добры послать мне один экземпляр.

Пишу новые стихи. На днях пошлю Вам кое-что из них. Писал Вам несколько раз.

Привет от моих.

Ваш К. Бальмонт.

1922. 11 сентября. Сосны.

Люси, я ждал сегодня от Вас корректур «Visions Solaires», но их нет. Если еще не послали, пошлите, прошу.

Посылаю Вам 3 стиха [538].

Ваш

К. Бальмонт.

Бретань. 1922. 14 сентября.

Люси, милая, большое спасибо Вам – и опять мое сердце проникается нежной признательностью к Вам. Увидев вчера целиком корректуры «Солнечных Видений», я впервые увидел, какое количество труда Вы осуществили, а прочтя более половины всего подряд, снова ощутил, сколько внимания, работы и тонкой художественной впечатлительности Вы должны были истратить, чтобы вот я, сидя в своей утренней постели, мог с жадностью поглощать лист за листом. Втройне и вдвойне слава Вам.

Я уже читаю Японию и завтра, верно, кончу чтение всех корректур. По прочтении я отошлю их Вам с указанием замеченных мной погрешностей? В общем, корректура превосходная. Опечаток очень мало. Пока, до присылки моего экземпляра, замечу лишь следующее. Очень много стертых строк, преимущественно в начале страницы. В 8-й пластинке перепутан распорядок текста. В «Ниле» прозаическая строфа о Волге набрана как стих, мелким шрифтом. Считаю, что стихи о Индии как текст, а не цитата, должны быть набраны крупнее, как остальной текст книги, иначе это какое-то странное поношение стиху как стиху, и полное зловредительство для глаз.

Как Вы предполагаете, скоро ли Боссар сможет прислать мне последние корректуры? Я уж горю нетерпением увидеть книгу напечатанной, не столько из‐за корысти, – хотя и это, – сколько из жажды ощутить себя наконец существующим на Французской земле, ибо я все-еще призрак и личинка, а между тем ведь я бабочка, и красивая, правда?

Целую Ваши творческие и трудолюбивые и милые руки, мой светлый друг.

Ваш,

К. Бальмонт.

1922.IX.16.

Сосны.

Люси, я кончил вчера все корректуры. Сегодня читаю и просматриваю вторично. В понедельник верну корректуры Вам? Это ведь лучше, чем непосредственно посылать Боссару? Если Вы сочтете нужным послать мой экзэмпляр в Париж, пошлите. Если нет, просмотрите мои отметки, – может быть, они пригодятся Вам, ибо одно зрение никогда не может увидеть все погрешности, – говорю на основании долгого опыта.

Жду Ваших слов. Приветы.

Ваш К. Бальмонт.

P. S. Я хотел бы очень, чтобы Вы приложили в виде предисловия к «Visions Solaires» Ваш очерк обо мне, немного расширив его биографичность.

Сосны. 1922.IX.17.

Люси, милая,

Посылаю Вам корректуры, прочитанные мною тщательно, – почти все дважды. Просмотрите мои указания. Я, быть может, не все исправил так, как нужно. Кстати, говоря об океане, я всегда говорю «чайки», не обозначая «океанские чайки». Вы везде переводите «mouette», между тем, для «океанской» чайки есть хорошее слово «goéland». И не единственно ли верное?