Леонид Ливак - Жила-была переводчица

Если Вы не будете отсылать мой экземпляр Боссару, и если он Вам не нужен, я очень хотел бы получить его обратно, по миновании надобности.

До новых строк. Спасибо за письмо. Пришлю Вам много новых стихов. Приветы.

Ваш К. Бальмонт.

Сосны. 1922.IX.19.

Люси, нет, M-lle Solange Sangline мне не ответила на благоговейное послание. Но, вероятно, она напишет мне два слова, если Вы пошлете ей мой сонет, сопроводив его Вашим изящным перепевом.

Шлю Вам «Лики Женщины» *. Буду бесконечно признателен, если Вы создадите Французский текст. Лекция должна длиться час. Русский текст слишком длинен, и нет надобности переводить его целиком (разве что Вы захотели бы перевести целиком для напечатания в «Le Monde Nouveau» или где-либо?). Места, которыми я наименее дорожу, я ставлю в скобки.

Прилагаемую программу будьте добры перевести теперь уже и вернуть мне. Я должен к 1-му октября доставить ее декану.

Знаете ли, какое чувство Вы дали мне возможность испытать, – редко мною испытываемое? Прочтя целиком «Visions Solaires», я проникся почтением к себе!

Приветы светлые. Скажите Вашим детям, что я их молю не отнимать Вас у меня окончательно.

Ваш,

К. Бальмонт.

*в отдельном пакете, заказным.

1922.IX.20. Сосны.

Люси, вот «Лики Женщины». Я поставил в скобках цифры страниц, на которых не настаиваю. Те места, которые я хотел бы сохранить из осужденных страниц, я отметил вертикальной чертой.

Я думаю, что, если Вы будете переводить эту вещь, о чем я Вас прошу [542], Вы лучше меня увидите, какие места подлежат выпущению, как невыразительные по-Французски, какие, напротив, – звучат. Но на первой половине я настаиваю целиком (кроме слишком подробного изложения драмы Ибсена, быть может, вовсе подлежащего исключению, ввиду наличности отрывка из «Эдды» [543]).

Если бы, однако, Вы захотели перевести мой очерк целиком, конечно, я был бы счастлив. Быть может, можно было бы издать его отдельной книжечкой.

В России эта «лекция», многократно прочитанная, от Москвы до Тифлиса и от Петербурга до Владивостока, имела огромный успех.

Шлю Вам также два сонета и «Семь Коней» [544].

Ваш,

К. Бальмонт.

Сосны. 1922. 4 октября.

Люси, если Вам больше не нужен тот экземпляр корректуры «Visions Solaires», который был у меня, будьте добры послать его мне. Я хочу по приезде в Париж прочесть отрывки из нашей книги в некоем салоне.

Вы не упомянули в последнем письме, дошел ли до Вас мой сонет «Solange Sangline», и нашли ли Вы благоуместным послать его неведомой музе.

Получил телеграмму от Анны Николаевны. Она нашла квартиру около bd Pasteur. Мы остаемся здесь еще десять дней. Елена шлет привет. Вы, должно быть, совсем погибли от забот.

Ваш

К. Бальмонт.

Сосны. 1922. 11 октября.

Люси, вчера я получил от Вас 80 страниц корректур. Сегодня в 11½ часу утра они отбыли к Вам, внимательно перечитанные. Кроме заглавного листа, который, пожалуйста, исправьте по своему усмотрению (конечно «сотрудничество» неуместный миф), я усмотрел такое ничтожное количество погрешностей, что считаю возможным bon à tirer [547]. Нужно только обратить внимание типографии на то, что на некоторых страницах есть стертые буквы.

Пишу вслед закрытку и посылаю Вам стих «Люси Савицкой».

Ваш,

К. Бальмонт.

1922. 12 октября.

Люси, шлю Вам стих, внезапно, не знаю почему, пропевший в моей душе.

От S. Sangline я получил очень милое, любезное письмо. Она его адресовала на мою старую парижскую квартиру, оттого и задержалось.

Спасибо за корректуры. Верну завтра же.

Стих к S. S. Вы неверно поняли, милая дуэнья, и очень меня огорчили, не переведя и не послав его по адресу или не вернув мне с переводом. Я отнюдь не задавался кокетством. Я лишь выражаю восхищение именем, а имя ее весьма цветочно.

16-го уезжаем в Париж, 2, rue Belloni, XV.

Целую Ваши руки. Привет Марселю.

Ваш

К. Бальмонт.

1922. 8 октября.

Бретань.

1922.Х.25.

Париж.

1922. 30 октября. Париж.

Люси, спасибо за большое письмо. Вы преувеличиваете, дорогой друг. Конечно, маленькое усиление моего слова есть в Вашем переводе сонета к Солнцеангельской [548](если бы она знала, что о ней уже имеется целое dossier!), но в конце концов мой последний сонет к Вам есть поэтическое лукавство. Distinguo. Это так. Но кто же установит, где в желанности кончается одно и начинается другое.

Конечно, я не академик. Помилуйте. Я полная противоположность какой-либо академии. В этом мое горе, т. е. счастье.

Когда Ломоносову какие-то глупцы грозили отставить его от академии, он сказал крылатое слово: «Академию можно отставить от меня, но не меня от академии». Подобно, могу сказать, что академию можно приблизить ко мне, но сам я не делал ни шагу, чтоб к ней приблизиться.

Милая, напишите обо мне для «Visions Solaires» побольше [549]. Вы хорошо говорите обо мне. Подчеркните, что я не только поэт, но что своей поэзией (единственный среди Русских поэтов) я построяю цельный культ Огнепоклонничества и Солнцепоклонничества.

Если можете двигнуть грузные хляби Боссаровской печати, побудите доставить мне окончательные корректуры. Еще дней десять я продержусь, а там, боюсь, начну потопать.

В четверг приеду с Еленой часам к 6-ти, непременно, и независимо от Миррочки, если позволите, которая зависит от дождя, я же не.

Целую Ваши руки. Привет Марселю.

Ваш Бальмонт

1922.XI.7. Париж.

Милая Люси, я получил Ваше очаровательное предисловие [550]. Оно мне очень нравится и, благодаря Вам, я на днях появлюсь перед Французскими читательницами так, как видел себя во сне мой маленький Игорь: В новом кафтане, в новых лапотках, и в шляпе с павлиньим пером [551]. Андрэ Фонтенас окончательно будет мне завидовать. Кстати, я еще его не навестил. Но это оттого, что на лекции своей я простудился [552].