Леонид Ливак - Жила-была переводчица

1923. 26 марта. Париж.

Милая Люси, как Ваше здоровье? Поправляетесь ли Вы? Дошли ли до Вас мой «Воздушный Путь» [644]и очерк о Блоке [645]?

Письмо мерзкому де Трасу я отправил тогда же, как Марсель мне его вернул. В тот же день я получил письмо от Р. Аркоса [646], которое прилагаю. Я ему немедленно отправил «Rivale d’Is» и «Annonciation» [647], а де Трасу послал дополнительное сведение, что я этими двумя вещами распорядился, остальные же он может напечатать, если желает, или пусть вернет мне, чем доставит мне удовольствие. Ответа еще не получил ни от того, ни от другого.

Вчера был у Ренэ Гилля и читал там, опять, «Тоску Степей» [648]по-Русски и «Les Scythes» в Вашем переводе.

Дни проходят трудно и бесцветно [649].

Мы все соскучились о Вас. Поправляйтесь.

Привет Марселю.

Ваш

К. Бальмонт.

1923. 27 марта. Париж.

Дорогая Люси, вчера, отправив Вам письмо, я получил ответ от Ренэ Аркоса. Посылаю его Вам.

Я, верно, увижу его на днях – или пойду к нему, или приглашу на субботу. Я думаю, когда Вы поправитесь, Вы не откажетесь написать для «Europe» несколько строк обо мне, как предисловие к этим четырем поэмам [650]?

Если Вы сами еще не можете писать, быть может, Марсель напишет мне два слова, как Вы поправляетесь.

И где Вы? Еще в больнице или уже у себя?

Болезнь – наихудшая беда, но выздоровление – самое завидное и сладостное состояние.

Привет Вам от всех моих [651].

Ваш

К. Бальмонт.

1923. 22 июня. Париж.

Дорогая Люси, я только что получил посланные Вами два экземпляра «Europe» с тремя Вашими прекрасными переводами моих стихов. Спасибо. Но почему Аркос напечатал лишь три, когда он хотел добавлений и благодарил за них? Я уже не помню, что ему было еще послано. Кажется, «Rivale d’Is».

Когда я увижу Вас по-настоящему, и какая Сиамская или Русская кошка пробежала между нами? Последний раз, когда я был у Вас с Еленой, нам не показалось, что Вы обрадовались нашему приезду [652]. Конечно, быть может, это лишь фантазии, и Вы просто были заняты или Вам нездоровилось.

Если Вам будет приятно с нами свидеться, напишите, когда в начале ближайшей недели мы могли бы к Вам приехать. Но прошу, назначьте день и час, ибо общее указание: «Когда хотите, – позвоните», – производит впечатление замораживающее, и Елена все время больна, ей трудно ждать телефонной очереди, а я умру, не научившись говорить по-телефону. Это уж фатум. Телефон, автомобиль и аэроплан мне кажутся тремя наваждениями Дьявола [653]. Лучше давайте говорить о стихах.

Как хорошо, что эти три «поэмы» появились вместе. Мне так хотелось бы, чтобы Вы довершили Ваш давний замысел: Собрать целую книгу стихов Бальмонта в Вашем переводе. Кстати, когда я последний раз был у Comtesse de Béhague, меня спрашивал Henri de Regnier о Вашей дальнейшей работе над этим. Я думаю, не послать ли ему № «Nervie» с Вашими переводами [654]?

Привет Марселю.

Ваш

К. Бальмонт.

Париж. 1923. 3 июля.

Дорогая Люси, вот как будто Судьба решила перемениться ко мне, то есть желает явить свой добрый лик, который у нее иногда бывает. Был у меня только что, верно Вам известный, поэт Пьер Жан Жув, автор книги «Tragiques» и заведующий в издательстве Стока «поэтической серией», в которую он пригласил меня [655]. Я обменялся с ним лишь общими вежливыми фразами, изъяснил ему, что Вы уже давно меня переводите и как прозаика и, главное, как поэта, что у Вас, конечно, легко может быть собранной в целое книжечка в 64 страницы, которую он хочет иметь, и что, вообще, ему необходимо говорить, прежде всего, с Вами, – что я предоставляю Вам и ему выработать в беседе с Вами характер этого сборника. Конечно же, если Вы захотите его составить, Вам виднее, что более пригодится. Я, кстати, чтобы указать ему на поэтизирование моих стихов, чего он в точности ищет, а не только передачи их дословной, указал ему на «Annonciation» [656], которую он при мне прочел и восхитился. Когда мы свидимся, я хотел бы лишь, – в виде желательного , подлежащего Вашему утверждению или отрицанию, – указать на 3–4 мои вещи, которые мне очень хотелось бы видеть переведенными Вами.

Жув хотел тотчас же списаться с Вами.

Сегодня я наконец получил авторские экземпляры моего романа и при свидании подарю Вам, с надписью [657], которая покажет Вам, что я бываю поверхностен и сух лишь в надписях на переводных своих книгах, которые, в конце концов, вовсе не мои, кроме разве Эдгара По и Кальдерона [658].

Мои таинственности очень просты. Бьюсь как рыба об лед, и, в конце концов, разъединенный даже с холодной, но моей, стихией, замерзну около проруби.

Привет Марселю. Приветы.

Всегда Ваш

К. Бальмонт.

Париж. 1923. 4 августа.

2, rue Belloni, XV.

Милая Люси, как Вы живете в деревне [659]? Поправляетесь ли после трудной, путаной зимы? Как Марсель? Снятся ли ему локомотивы или иные, менее шумные, менее грузные сны?

Посылаю Вам «Глубинный», который Вы хотели иметь, а также последнее свое стихотворение, «Последний Остров», которое мне лично очень любо [660].

Вчера художник Лебедев [661], работающий у Стока и только что сделавший для него портрет Ницше, передал мне от Флориана Фельса [662]приглашение пожаловать к нему и договориться о маленькой книге прозы, в 120 страничек.

Вы поймете, что душа моя восстонала все о том же, – что у меня нет в руках Вашего перевода моей «Белой невесты» и «Воздушного пути» [663]. Эти два рассказа, кажется, составили бы как раз нужную книжечку, – у Стока 33 буквы, 25 строк, 120 страниц. Я бы мог завтра же с ним договориться.

Что Вы скажете об этом? Завтра, нет, в понедельник, я схожу к Фельсу и расспрошу все подробности, т. е. точный объем, срок и оплата автора и переводчика. Немедленно же после свидания напишу Вам дополнительно.

Мы все здесь и отъезда не предвидится. Единственное утешение, что Солнце капризно отдыхает и не хочет немилосердно жечь.

Приветы от моих. И мой привет Вам.

Ваш,

К. Бальмонт.

Париж. 1923. 7 августа.

Дорогая Люси, я был сегодня в издательстве Стока, на улице Вье Коломбье, и виделся с Фельсом. Не знаю, знаете ли Вы его. Это очень простой и, как мне показалось, благорасположенный и понимающий человек. Он предлагает дать ему четыре рассказа и предлагает за это нам обоим, мне и переводчику, тысячу франков. Мне кажется, что это хорошо. Текст перевода он просит доставить к октябрю и обещается выпустить книжечку в 120 страниц в декабре. Он еще не знает «Visions Solaires» и я сейчас их ему посылаю. Я предложил ему напечатать «Белую невесту», «Васеньку» и «Ливерпуль», а если этого будет недостаточно, то еще «Воздушный Путь» [664]. Впрочем, я ему предоставил полную свободу выбора, лишь подчеркнув, что настаиваю на «Белой Невесте». Предварительное или попутное напечатание того или иного рассказа в журнале или газете, – сказал он, – ему ни мало не мешает. Он стал предлагать мне в качестве переводчика Монго [665], но я сказал, что меня уже переводит Людмила Савицкая и назвал «Солнечные Видения». Услышав Ваше имя, он издал одобрительное «А!» и сказал: «Это очень хорошая переводчица, она у нас работает». Вот все пока результаты свидания. Остальное в воле Вашей, принцесса. Молю Вас перевести недостающее и означить, какую цифру вознаграждения Вы считаете справедливой. Треть? Половину? Как решите, так и будет.