Леонид Ливак - Жила-была переводчица

Кстати, Фельс спросил Ваш адрес и я ему дал его. Я оставил ему Русский текст книги рассказов. Он об этом просил. Он хочет через кого-то, знающего Русский язык, прочесть ее.

Когда я уходил, Фельс подчеркнул, что мы договорились и что он очень рад этому. Я спросил его: «А, быть может, госпожа Савицкая захотела бы иметь письменный договор?» – «Он у Вас непременно будет», – ответил он весьма любезно.

Буду с нетерпением ждать Вашего ответа и надеяться, что ничто Вам не помешает сделать то, чего я так давно уже хочу.

Мои шлют приветы Вам и Марселю.

Ваш

К. Бальмонт.

Париж. 1923. 14 августа.

Дорогая Люси, отвечаю, прежде всего, на Ваши вопросы. Я виделся с Жалю незадолго до его отъезда, с месяц тому назад. Он писал мне перед этим, что он все время обо мне хлопочет. В чем эти хлопоты, при свидании не выяснилось и единственное напутствие, которое он при прощании произнес растроганным голосом, было: «Не падайте духом. Нужно работать». Так как я все время работаю и, несмотря на нищету, не падаю духом, эти слова показались мне образцово-глупыми, чего я, конечно, не выразил ему. Ни с кем сейчас не вижусь, ибо не с кем. Заходил однажды к Рошу, услышал обильные комплименты и это все.

«Веси» – «деревни, села». «Батый» – известный Татарский завоеватель, громивший нас. Словарь Рейфа дает для Французского «Batou». Кстати, в посылаемых стихах слово «сыть» имеет оттенок не столько «сытости», сколько «сладости, медвяности».

Прилагаю письмо де Траса, напоминаю, что в пребывание здесь он своими двумя визитами ко мне и сказанными почтительными словами о Вас и обо мне, по-моему, искупил свою вину. Молю Вас не отказаться перевести посылаемые стихи, а также «Глубинный» присоединить к ним и еще что-нибудь, по Вашему выбору, о России и послать непосредственно или через меня. Мне очень хотелось бы также послать ему «Где мой дом?» [666]Но боюсь, что Вы возопите на мои притязания. Получили ли Вы мое второе письмо о Фельсе?

Привет Вам и Марселю. Добрых дней.

Ваш,

К. Бальмонт.

Париж. 1923. 18 августа.

Милая Люси, как мне жаль, что Вы все хвораете и что у Вас не ладится. Как хотел бы я, вместо того, чтобы писать Вам свои полудружеские-полукорыстные письма, быть с Вами, ухаживать за Вами, делать все только для Вас . Хотите ли Вы, чтобы я или Елена, вернее Елена, мы привезли к Вам Миррочку? Ей была бы великая радость погостить у Вас и побыть на свежем воздухе, а Вам одиночество показалось бы с этой веселой стрекозой, искренно Вас любящей, гораздо сноснее. Напишите.

Отвечаю на отдельные места Вашего сегодняшнего письма. Словарь Рейфа, дающий «Бату» для «Батыя» по-Французски, увенчан Петербургской Академией. Значит, сие достоверно. Я Вас не буду ни с чем торопить, но пока у меня есть хоть слабая надежда, что жизнь позволит Вам быть моей переводчицей, я никого другого не хочу, во всяком случае, для вещей, нами обоими уже намеченных давно. Когда сможете, тогда и ладно, и да помогают Вам в дальнейшем Боги, а не люди. Вы спрашиваете о порядке Ваших работ надо мной. Когда силы Вам позволят, прошу в первую очередь послать мне, частию уже переведенные Вами, мои последние стихи о России, которые мне хочется послать де Трасу и дать ему этим возможность искупить его погрешность перед Вами и предо мной. Я хотел также послать ему «Где мой дом?» Но если Вам трудно перевести это, я могу перевести сам и дать какому-нибудь Французу исправить ошибки. После стихов о России хорошо бы, к октябрю или в октябре, доставить Фельсу четыре рассказа, о которых я писал. Ничего общего между Фельсом и Жувом нет, хоть они оба работают у Стока. Они заведуют разными отделами и в соприкосновении не находятся. Жув просил книжечку стихов в 64 страницы к февралю или марту 1924-го года. Значит и в смысле сроков враждебной встречи обстоятельств нет никакой. Молчание Жува меня удивляет. Верно, его нет в Париже. Я на днях справлюсь. Хотите ли, чтобы я зашел в редакцию «Европы» и «Европейского Обозрения»?

Читали ли Вы роман Шатобриана «Ля-Бриэр» [667]? Это изумительная вещь. Он мне послал его и написал очаровательное письмо, восхищается нашим детищем, «Солнечными Видениями». Он читал их еще зимой, по наущению Ролляна [668], и пришел в восторг.

Милый друг, до свиданья. Мои шлют приветы.

Ваш

К. Бальмонт.

Париж. 1923.VIII.26.

Дорогая Люси, спасибо большое за присылку перевода стихов. Это было тотчас же отослано в Женеву.

Если Вас не обременит, я очень прошу Вас не отказаться перевести «Где мой дом?». Для первой посылки прозы де Трасу этого очерка будет довольно. А писать о трагедии России иначе мне пока не хочется, да верно и не захочется никогда. Скорей, я просто напишу нечто о Русской психологии, но это не так сразу.

«Где мой дом?» я считаю (и не только я) лучшим моим рассказом. Он мог бы войти и в книжку, которую Вы готовите для Стока, – как вступительный.

Когда я буду говорить с Фельсом (имея рукопись переводов), конечно, исполню Ваше желание относительно вознаграждения.

В словаре Рейфа слова «бочаг» нет. Оно провинциальное. Это – овальный небольшой прудок (природный). Даль дает как определения: «глубокая лужа, колдобина, ямина, омут». Вернее и выразительнее всего здесь «ямина».

Мне очень нравится «la grande vérité des peuples».

Прошу передать наш привет Marcelle Gerar [669]. Это самая милая француженка, какую мне приходилось встречать. В ее глазах бывает огонь, говорящий не об узких улицах города, а о приволье степей.

Все мы приветствуем Вас.

Ваш

К. Бальмонт.

P. S. Мне из последнего присыла больше всего нравятся «Russie» и «Le Gouffre Clair», особенно «Russie» [670].

Париж. 1923. 8 сентября.

Милая Люси, не прогневайтесь на меня, но я немного Вас ослушался: Ваша рукопись настолько разборчива, что я прочел без труда все, переписал в трех экземплярах, и один послал Роберу де Трасу, тщательно сверив его, вместе с Еленою, с Вашей рукописью. Я написал ему, что этот рассказ – пока, единственный для меня возможный ответ на поставленный им вопрос. Написал также Ваш адрес и сообщил, что Вы будете ждать корректуры Ваших переводов.

Мне нравится все в переводе этого рассказа, к которому я очень неравнодушен. Только мне кажется, что слово «manteau» не очень подходит к кафтану крестьянки. Также слова Али: …«какая я в семейном быту» переданы слабо. По-Русски серьезность ее слов и неправильная их литературность невообразимо забавны и трогательны. Также в названиях улиц, кончающихся по-французски на звук «ски», мне больше нравится ставить i, а не игрэк. Так, кажется, уже и принято теперь по отношению к фамилиям, как Достоевский. На Ваше правописание Вашей фамилии, как усвоенное уже Вами, конечно, не может быть никакого посягновения. Если Вы не хотите согласиться со мною, в корректуре Вы исправите по-своему все эти Поварскiя и Николаевскiя.