Филип Эйджи - За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки

Июнь 1956 года, Тампа, штат Флорида. Я испытываю удивительное чувство, вернувшись во Флориду на лето, поскольку нет никаких планов относительно возвращения на холодный север осенью. Отвратительная погода, оторванность от дома и все прочие негативные аспекты пребывания в Нотр-Даме постепенно исчезли.

Никаких ночных проверок, никаких выключений света в полночь. Никаких обязательных присутствий на мессах и вечернях. Ни малейшего чувства вины, если ты пропустил какое-нибудь богослужение. И никаких опасений, что тебя исключат за поездку на машине в Саут-Бенд. Пришел также конец, я надеюсь, чувству одиночества и огорчения из-за жизни исключительно в мужском окружении, изолированном от женского общества.

В Нотр-Даме нам внушали, что обязанности человека выходят за рамки его личности и распространяются на семью, общество и на страну и что уважение к властям является хорошим качеством респектабельного гражданина.

Этим летом я буду работать водителем грузовой автомашины, чтобы заработать деньги и начать осенью учебу на юридическом факультете.

Декабрь 1956 года, Тампа, штат Флорида. Поступление на юридический факультет университета штата Флорида оказалось ошибкой. Я не чувствовал себя принадлежащим к этой суматошной студенческой компании, не испытывал ни малейшего удовольствия от запанибратского обращения между ними. Но я и не аскет. Причина тому, по-моему, — отсутствие осознанной целеустремленности, а может быть, я просто не сумел приспособиться к мирским условиям учебы после четырех лет в школе иезуитов и четырех лет в Нотр-Даме. По крайней мере, я это понял и провел в университете только три месяца.

Я навел справки относительно себя на призывном пункте; мне сказали, что до призыва на военную службу в моем распоряжении еще шесть месяцев. Так или иначе, но несколько месяцев я буду жить вместе со своими родителями в Тампе и попытаюсь накопить немного денег.

Но главная проблема — это как поступить с коммерческим делом моих родителей? Отец и дед только что начали серьезно расширять свой бизнес и надеялись, что я займу в нем должное место. Я уверен, что смог бы сделать большие деньги, но это меня почему-то не воодушевляет. Откуда у меня эта антипатия и неохота включиться в семейный бизнес? Мне бы очень хотелось сказать об этом отцу или деду, но они могут воспринять мои слова неправильно, решив, что я считаю себя слишком образованным, чтобы заниматься тем делом, которому они посвятили свою жизнь. Итак, никаких поспешных решений. У меня впереди шесть месяцев совместной работы с ними и еще два года в армии.

Февраль 1957 года, Тампа, штат Флорида. Я написал письмо в ЦРУ, напомнил им о моей встрече с Гасом и попросил еще раз вернуться к этому вопросу. В ответ получил анкету-заявление, заполнил ее и отправил, затем посоветовался по телефону с Вирджинией и теперь ждал той или иной реакции. Вирджиния сказала, что ее друзья в отделе кадров рассмотрят мое заявление как можно быстрее, поскольку меня могут призвать на военную службу. Однако похоже, что я предпринял этот шаг слишком поздно. По ее словам, на проверку благонадежности потребуется около шести месяцев, а за это время меня, вероятно, заберут в армию.

Гас говорил, что начальные курсы специальной подготовки предназначены только для тех, кто желает посвятить себя работе в системе ЦРУ, и теперь я размышляю над этим. Выяснить, какая работа ожидает меня в ЦРУ, невозможно. Во всяком случае, я не буду знать об этом до тех пор, пока не поступлю на курсы, но я действительно интересуюсь политикой и международными отношениями. И чем больше я живу здесь, тем у меня меньше желания посвятить свою жизнь семейному бизнесу.

Посмотрим, какую альтернативу может предложить ЦРУ. Она будет означать три года вместо двух военной службы — если меня примут. Зато я буду офицером — больше платят, более интересная работа (особенно в ЦРУ) — и будет время для окончательного решения.

Апрель 1957 года, Вашингтон, округ Колумбия. Меня вызвали на беседу в Вашингтон в отдел, занимающийся набором слушателей начальных курсов, который находится в здании Куортерс-Ай, около реки Потомак. Мне пришлось подождать в приемной, пока за мной не пришла секретарша. Я заполнил бланк посетителя, указав в нем свою фамилию, адрес и цель визита, а секретарша проставила на нем час приема и штамп крупными буквами «ДОЛЖЕН СЛЕДОВАТЬ С СОПРОВОЖДАЮЩИМ». Затем она вручила мне прикалываемый на грудь пластиковый значок и предупредила, чтобы я не снимал его все время, пока буду находиться здесь. Она подписалась как отвечающая за меня, и я последовал за ней в канцелярию курсов.

Человека, беседовавшего со мной, звали Джимом Фергюсоном. Мы около получаса говорили о Нотр-Даме, нашем семейном бизнесе и моем интересе к работе в качестве профессионала по иностранным делам. Помня разговор с Гасом, я подчеркнул, что, хотя меня и интересует работа в ЦРУ, я так мало знаю об этом ведомстве, что вынужден ограничивать свои интересы сферой иностранных дел. Он сказал, что мне предстоит серия тестов и бесед с преподавателями, обучающими слушателей курсов, в том числе беседа с доктором Экклсом, руководителем этих курсов. Если тесты и беседы пройдут успешно, будет произведена полная проверка моего прошлого, для чего потребуется около шести месяцев. Однако в данном случае, учитывая возможность моего призыва на военную службу, они будут просить провести эту проверку вне очереди и надеются на положительное решение.

Секретарша дала мне лист гладкой белой бумаги с названиями зданий и организаций и с указанием времени, когда я должен являться в них для тестов. На все это потребуется три полных дня. Она объяснила, что в каждом здании я должен явиться в приемную к секретарю, который позвонит туда, где мне назначена встреча, и вызовет оттуда кого-нибудь, чтобы сопровождать меня. Она также напомнила мне, чтобы я все время, пока буду находиться в этих зданиях, носил полученный знак посетителя и возвращал его ей вместе с компостированным пропуском посетителя при уходе. Чтобы добираться до различных зданий этого ведомства, мне надлежит пользоваться автобусом, обслуживающим только сотрудников ЦРУ.

Во время первого визита в канцелярию курсов ЦРУ я сразу же почувствовал там атмосферу своеобразного мирка. Прежде всего я заметил, что сотрудники ЦРУ пользуются специфической, внутренней, терминологией. Ни один из них не говорил «ЦРУ», или «центральное разведывательное управление», или даже «управление». Во всех случаях, когда требовалось упомянуть это ведомство, они говорили «компания».

Сначала я должен был явиться в северное здание, в котором меня проверяли медики. После этого я побывал несколько раз попеременно то у медиков в этом здании, то в здании бытовых служб и отдыха на Огайо-Драйв, где меня проверяли сотрудники отдела аттестации и оценки. Как мне казалось, медики должны были заниматься обследованием физического и умственного состояния, а отдел аттестации — искать во мне особые качества, необходимые для разведчика. Однако существенного различия между ними я не заметил. Все это было очень утомительно: бесконечные часы за заполнением вопросников в ходе проверки профессиональных данных, склонностей и личных черт. Я как-то читал о тщательно разработанной системе тестов, подготовленной Управлением стратегических служб [1] Разведывательная организация США, предшествовавшая ЦРУ. — Прим. ред. во время второй мировой войны, и теперь я вижу, что она все еще применяется. Хуже всего было у психиатра, он просто изводил меня.