Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

Старшины, ссылаясь на дисциплину и существующий порядок, отказались, но посоветовали связаться по телефону из сторожевой будки с самим начальником. Последний оказался дома.

— Господин подполковник, — звучал твердый голос офицера, — говорит поручик Соколов. По приказу командира Воткинокого стрелкового полка я должен с солдатами немедленно отбыть на Русский остров переловить большевиков в бухте Воевода. Прошу дать в мое распоряжение катера «Павел» и «Амур». Кстати, не забудьте, господин подполковник, предупредить военный пост о выходе катеров на Русский.

— Да... конечно... конечно... — неуверенно согласился подполковник. — Если разведка, то... терять время нельзя. Ну, что ж, с богом! Желаю успеха, поручик!

«Поручик» не спеша вытащил из кармана платок и вытер испарину со лба. Катера «Амур» и «Павел» быстро отошли от стоянки, миновали стоявшие на рейде корабли и с потушенными огнями направились на Русский остров.

Со сторожевого судна «Маньчжур», где находился военный контрольный пост, катера были замечены. Оттуда последовал запрос:

— Что за суда? Почему без огней?

Поручик по рупору ответил:

— Катера «Амур» и «Павел». Идем на Русский...

Очевидно, подполковник дал соответствующие указания контрольному посту. «Амур» и «Павел» продолжали путь. Скоро силуэт «Маньчжура» растаял в ночном тумане. Последние препятствия остались позади.

— Ну, братва! — громко сказал «поручик». — Не по душе пришелся вам белый офицер, так принимайте же партизана Колесниченко.

Василий Степанович стоял перед ними высокий и стройный. Но это уж не был офицер. Весь его облик неузнаваемо изменился. Совсем не строгий, не высокомерный, а простой, радостный от успеха, он смотрел на матросов веселыми, добрыми глазами.

А матросы между тем изумленно таращили на него глаза и смущенно переглядывались. Видно, такая перемена обстановки их застала врасплох. Дело в том, что они оговорились в удобный момент арестовать офицера и трех белогвардейцев с ним, а при необходимости уничтожить.

Вскоре маленькая флотилия прибыла в Ольгу, радостно встреченная партизанами и населением. Но победа не дается без жертв. В Ольгу не вернулся партизан Глинков. Во Владивостоке его опознали агенты охранки. Его арестовали и увезли на корабль «Маньчжур», откуда обычно арестованные не возвращались. Здесь пропали следы партизана Глинкова.

Используя катера «Амур» и «Павел», ольгинские партизаны активизировали свою деятельность. В разное время ими были захвачены в районах побережья военные корабли «Дыдымов», «Монгугай», «Диомид» и катер «Рында».

Так на побережье организовался первый партизанский военный флот.

Бюро и после моего провала продолжало оставаться главной базой снабжения партизан. Через него было удобно и безопасно посылать обмундирование, обувь, продовольствие, взрывчатые вещества и, маскируя упаковку, оружие.

Бывший заведующий бюро, теперь мой заместитель, инженер Ивонин свое служебное понижение воспринял с полным пониманием обстановки, хотя ему никто не объяснял причину моего назначения. Он хорошо знал, что из отправляемых на Сучан грузов многое предназначалось партизанам, но делал вид, что ничего не знает. И надо оказать, что беспартийный инженер Ивонин до последних дней меркуловщины оставался по отношению к нашему делу и лично ко мне доброжелательным. Фактически он помогал нам. Такой тихоня, как инженер Ивонин, не мог вызвать подозрения у меркуловцев, и мне думается, что он оставался в их глазах безупречным и благонадежным в политическом отношении до конца их режима. Это было очень хорошо для нашего дела.

В первые дни меркуловщины Сучан занимал особое положение. Это была как бы независимая от владивостокских властей республика. Сюда беспрепятственно можно было приехать и уехать обратно, побывать в шахтерских поселках, а если нужно, уйти в села Казаику и Фроловку к партизанам.

Конечно, это очень облегчало мою задачу, тем более, что бюро представляло идеальный аппарат для осуществления нелегальных операций. Трудность заключалась не в транспортировке грузов по железной дороге (в этом нам помогали сотни железнодорожников и работников других транспортных учреждений), а в перевозке их по городу. Владивосток был перегружен военными припасами: ими щедро снабжали белогвардейцев союзники, особенно США. Нескончаемым потоком во Владивосток шли и здесь застревали военные грузы. Теперь они продавались. Продавали их разные проходимцы.

Трудность в нашей работе заключалась также в отсутствии средств. Хотя было все дешево, но надо было все же иметь деньги. Правда, мы уже успели обеспечить партизанские отряды всем, что они просили, на первых порах, без денег.

На очереди стоял вопрос заготовки летнего обмундирования. Сложность здесь была в одном — как добыть кредит и кто нам его предоставит? Мы с А.М. Рогальским долго думали над этим и, наконец, остановились на Славине. С.И. Славин имел большую семью и, в условиях большой конкуренции, малодоходную небольшую пошивочную мастерскую. Когда А.М. Рогальский предварительно успел прощупать настроение Славина, мы пошли к нему вдвоем.

— Я, — заявил нам С.И. Славин, — уверен, что большевики скоро вернутся во Владивосток.

— Да что вы, господин Славин! — воскликнули мы, — большевики не уходили и, как видите, работают!

— Э, это не то, — ответил Славин, — я говорю о власти. Власть меркуловцев не пользуется у населения доверием. Мы смотрим «а них, как на шайку грабителей. Это временные люди, и они держатся японскими штыками. А всякая власть, которая не пользуется доверием народа, не может держаться. Должна рухнуть. Ну, а большевики? Большевики придут скоро. Так думает народ.

— Мы тоже так думаем, — поддержали мы С.И. Славина.

— Вот я и хочу сказать, — продолжал он, — я верю вам и готов предоставить кредит. Но ведь я сам перебиваюсь кое-как, — и, сделав паузу, добавил: — а ваш заказ мне нравится. Крупный заказ для меня, один не подниму. Нет, никак не поднять одному. Поговорю кое с кем. Может быть, сделаем. Понаведайтесь!

А.М. Рогальский продолжал наведываться. Славин искал партнеров несколько дней. За это время я успел переговорить с Арендтом. Немец Арендт — постоянный поставщик Сучанских копей всего, в чем сучанцы нуждались. Кстати сказать, около Сучанских копей вращались и подкармливались в ту пору многие. Все это были маленькие «пиявки», но, как и настоящие пиявки, ненасытные и прожорливые. Сосали они Сучанские копи жадно, уверенно и неустанно. Основные потребители сучанских углей: флот, порт, судоремонтные мастерские и городские предприятия — сами постоянно нуждались в средствах, задерживали расчеты с управлением Сучанских копей, которое поэтому не выходило из полосы финансового кризиса. Этим и пользовались пиявки — коммерсанты, как они любили себя называть. Были среди них более или менее «добросовестные». Арендт принадлежал к более добросовестным из них.