Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

— О, я очень наблюдательна, — отвечает она, — вы непохожи на других, которые меня окружают. Вот хотя бы то, что у вас нет имущества, вы не пьете, в карты не играете, много читаете. В ваших отношениях и разговорах чувствуется человечность. В общем, что-то есть такое, что отличает вас от других. Вот я и подумала, что вы партийный.

— Вот уж не думал, — говорю я ей, смеясь, а сам не на шутку встревожился, — что вы имеете способность быстро определять человека. А я вот живу у вас четыре дня, ежедневно встречаюсь с вами по нескольку раз, но ничего о вас не знаю, кроме одного факта.

— А какого именно? — с женским любопытством, быстро спросила она.

— А то, что вы с мужем не в ладах.

— Откуда вы знаете? — спросила она, невольно выдав этим себя.

— Как и вы, — ответил я, — сказал это в шутку.

Вот и еще моя ошибка! Полез в логово белогвардейцев, не выяснив предварительно, что за люди хозяева квартиры. Надо уходить, и быстро!

В тот же вечер я пошел скитаться. Ночевал на Первой Речке, в Рабочей слободке, на Эгершельде; у разных знакомых. Но чаще всего я оставался на ночь у большевика Анастаса Пантелеймоновича Мариото. Кристально честный, глубоко преданный нашей партии, товарищ Мариото (по национальности грек) очень хорошо помогал революции. Квартира его была в центре города (угол Алеутской и Светланской, дом Бабинцева), с телефоном, что представляло большое удобство. Мы всемерно оберегали возможность для товарища Мариото работать легально (он был управляющим отделением Московского народного банка) 9 9 В дальнейшем он плодотворно работал в системе банков Союза ССР. .

Кольцо вокруг меня постепенно смыкалось, но надо было работать. Надо было добывать оружие и снаряжение. Для этого приходилось прибегать к помощи малоизвестных, недостаточно или совсем не проверенных людей, а иногда действовать вслепую. Это были, главным образом, военные, состоявшие на службе в частях белых войск. Работа была сопряжена с риском. Приведу один пример.

Товарищ Михайлов, наш шофер, сообщил мне, что какой-то каппелевский полковник предлагает оружие. Вначале я не придал этому серьезного значения и от встречи с офицером отказался. Через несколько дней полковник вновь напомнил о себе. Совпало это с теми днями, когда вплотную вставал вопрос; о подготовке восстания. Надо сказать, что еще в июле Приморским облревкомом партии от Дальбюро ЦК партии было получено указание организовать агитационную работу по разложению каппелевских войск и подготовке восстания. Военно-техническим отделом облревкома эта работа была поручена группе товарищей, которую возглавлял Рукосуев-Ордынский. Группа проводила работу столь успешно, что подготовка восстания в каппелевских частях к октябрю была уже закончена. Подготовка восстания одновременно проводилась и в рабочих дружинах. Такова была обстановка. И я дал согласие на встречу с полковником каппелевских войск и назначил место, на пустыре перед Каботажной пристанью.

В назначенный день и час сопровождали меня на свидание, наблюдая издали, товарищи Михайлов, Крепачев и комсомолец (фамилии не помню). Полковник, по национальности татарин, предложил четыре ящика винтовок и пять пулеметов. Сдача — приемка — Русский остров в удобный для нас день.

— Но, — заявил полковник, — задаток 200 йен сегодня же, иначе я не сумею подготовить оружие к сдаче.

Я заметил полковнику, что требование им задатка едва ли говорит о серьезности его предложения. Но он продолжал настаивать на задатке. Было ясно, что он хочет сорвать с меня 200 йен. Меня охватило сильное беспокойство. Полковник был вооружен. Я же, выполняя условие, стоял перед ним безоружный.

— Денег у меня нет! — сказал я полковнику грубо. — А вот посмотрите, — показываю ему на моих сопровождающих, — моя охрана.

Героизма во мне не больше, чем у рядового человека, и чувство страха развито не больше. За все время этого странного свидания чувство боязни не оставляло меня. И вот когда полковник уже скрылся и ко мне присоединился Михайлов, я не выдержал и сел.

Меркуловская охранка свирепствовала. Сотни арестованных активных рабочих и общественных деятелей томились в застенках. В бухте Золотой Рог то и дело находили трупы замученных и убитых, Бесследно исчезали те товарищи, которых меркуловские контрразведчики арестовывали без прокурорского ордера.

В этой обстановке (точную дату не помню, но это было в первых числах октября) я получил от В.П. Шишкина шифрованную записку. Он писал: «Приходи в 5 часов вечера в аптеку доктора Блачева на Первой Речке. Там спроси Романа».

Доктор встретил меня и провел по крутой лестнице на второй этаж, и, сверх всякого ожидания, я увидел там Р.А. Цейтлина. Он отрастил окладистую черную бороду, был одет как самый обыкновенный крестьянин. Во Владивостоке он находился уже несколько дней.

Р.А. Цейтлин, один из руководящих партийных работников на Дальнем Востоке, убит белогвардейцами в 1921 г.

Цейтлин прибыл по решению правительства ДВР от 18 августа 1921 года, в котором сказано: «IV. Назначить Романа Абрамовича Цейтлина уполномоченным правительства Дальневосточной республики в Приморской области по регулированию административной жизни и по устранению недоразумений и столкновений между общественными группировками...» Вернее — целью его деятельности в подпольном Владивостоке была работа по объединению общественных сил, настроенных против японской интервенции, для борьбы с меркуловским режимом и японской интервенцией.

При первой встрече наш разговор был очень коротким. Роман Абрамович мне:

Цейтлин лишь сообщил

— Прибыл помогать облревкому партии в работе. И нам с тобой придется работать вместе.

— Ну что ж, — сказал я, — будем работать.

— Сегодня мы не успеем ни о чем поговорить. Нет времени. Ко мне вот-вот заявится Линдберг 10 10 Линдберг — руководитель сибирских эсеров. . Но завтра в 7 часов вечера мы встретимся с тобой у редактора газеты «Голос Родины», Кауфмана. Адрес его — Ботаническая улица, дом № 11, второй этаж.

На другой день в назначенное время я был там. Меня встретил прежний Цейтлин, всегда изящный, гладко выбритый и, весело поздоровавшись спросил:

— Ну, рассказывай, как живешь? Вид у тебя, как вижу, неплохой!

— Живу неплохо, — в тон отвечаю ему и в шутливой форме продолжаю, — весь город в моем распоряжении, скитаюсь по нему как по своей вотчине, да только порой трясусь как осиновый лист.

— В условиях подполья это неизбежно, — говорит он, — но унывать не будем. Однако перейдем к делу. Положение складывается так, что мы неминуемо приближаемся к малой войне.